Дмитрий Казаков - Вопрос верности
– Во что наряжаться-то? – подозрительно осведомился Джон.
– Вот в это, – Ференц вытащил из ящика, принесенного, судя по всему, от снабженцев, боевой комбинезон, но не серый, как обычно, а словно полупрозрачный. – Ну что, как?
– Камуфляж-хамелеон, – заметил Яков. – Отличная штука. Давно нам таких не выдавали, с самых первых дней на этой планете…
– Значит, снова будут такие жестокие бои, как тогда, – пожал плечами Ференц. – Их тут ровно восемь штук… теперь уже семь, разбирайте и облачайтесь. Чтобы через двадцать минут все были в новой форме.
Оле получил комбинезон одним из последних. Вернулся к огневой точке, которую они вчера устроили среди деревьев. Несколько минут потратил на то, чтобы внимательно изучить новую форму, необычно легкую, без металлических вставок. А затем переоделся.
– Ну как? – спросил у Андре, возившегося с застежками на боку.
– Нормально, – ответил тот серьезно. – Я-то тебя вижу, а вот тот, кто с полусотни метров смотрит, вряд ли. До коленей – как будто трава, выше – ветки и листья, а наверху голова торчит. Она впечатление и портит.
– Именно! – Оле поднял указательный палец. – Значит, надо срочно ее отстрелить…
Не успели посмеяться как следует, а в ком-линке зазвучал голос субтактика:
– Три минуты на сборы.
– Вот тебе и раз, – сказал Оле, хватая плазменную пушку.
– А будет и два, и три, – пропыхтел Андре, и они побежали в ту сторону, где ждал Ференц.
Звено собралось на две минуты. Субтактик одобрительно кивнул и повел бойцов через сад – именно так назывался рукотворный лес – к дороге. Тут наткнулись на стоящие рядком «Звери».
На броне у операторов красовались те же единички, что и у пехотинцев. Оле точно не знал, где находится учебный центр Первого Параграфа для танкистов, но предполагал, что тоже на Хордане, «под рукой» у Пророка.
«Зверей» оставили позади, пробежали мимо замершего у обочины командирского транспортера.
Принадлежала машина, судя по данным информационной сети, самому Малоссу. Выглядела она необычно маленькой. Зато на крыше меж двумя трансляторами торчала странная штука, похожая на стрекозиное крыло.
– Это еще что? – на ходу поинтересовался Оле.
– Генератор… защитного… поля… а заодно и маскирующего… – неожиданно ответил субтактик.
Словно по заказу, «крыло» завибрировало, от него потекло белое сияние. Через миг транспортер обтек кокон защитного поля, но не синий или зеленый, как обычно, а мутно-серый. Очертания машины смазались, она превратилась в размытое пятно, клочок тумана, затем проявилась вновь.
– Сила… ой! – засмотревшийся Оле споткнулся и едва не упал.
– Под ноги гляди! – рыкнул Ференц.
Вновь повернули с дороги, углубились в другой сад, тут деревья были пониже и более корявые, а на ветках висели маленькие зеленые плоды. Когда достигли опушки, то получили приказ залечь.
– Теперь все… – сказал субтактик, чуть отдышавшись. – Десять минут до начала атаки.
За опушкой лежало поле, заросшее высокой золотисто-зеленой травой. Ветер гнал по ней настоящие волны. Еще дальше торчали вышки и забор периметра военного лагеря, того самого, где формировали штрафную бригаду.
Там никакого движения видно не было.
Далеко за спиной зашипело, точно наступили на хвост змее размером с бревно, в небо взвилось с полдюжины огромных плазмоидов. На мгновение зависли в вышине, а затем рухнули вперед и вниз, к периметру. Там поднялись огненные грибы разрывов, донесся могучий рокот.
– Это танковые разрушители навесом стреляют, как мортиры, – со знанием дела сказал Джон, поглаживая ствол своей «Ненависти». – Ерунда, половина мощности теряется. Но другого выхода нет. Прямой наводкой бить деревья мешают.
Продолжая стрелять, танки двинулись вперед. Донесся треск и грохот, зашатались деревья, меж них показались приземистые туши «Зверей», острые клешни, стволы ионных и плазменных разрушителей. Когда толстенный луч ионного разряда прошел неподалеку, в ком-линке на мгновение возник неприятный треск.
– Двинулись, – приказал субтактик, когда танки прошли опушку и поползли через поле.
Завыли крохотные дюзы модулей, разведчики и брандеры устремились вперед. Бойцы поднялись и выскочили на открытое место. Зашуршала под ногами трава, стал ощутим ее сладкий запах.
Только в этот момент бунтовщики обнаружили себя. Защитное поле одного из «Зверей» покрылось рябью, когда в него угодили несколько плазмоидов. Другой получил попадание из мортиры, даже приостановился.
– Перебежками! – рявкнул Ференц.
Оле выстрелил, упал наземь, уловил аромат теплой земли. Потом опять вскочил, отметил, что возьми вражеский стрелок чуть правее… вновь выстрелил и сделал рывок… Слева громыхнуло, над головой прошел разряд из мортиры… еще один бросок, сердце колотится словно бешеное…
Плазмоид зацепил плечо самым краешком, по касательной, но боль заставила на мгновение потерять контроль над собой. Оле зарычал, чувствуя, что мир проваливается в черную шахту, полную ярости.
Подобное случалось с ним еще в детстве, во время обычных мальчишеских драк. И тогда он впадал в настоящее бешенство, лез вперед, брызжа слюной и не видя ничего. На Фатуме это никого не удивляло, под безумным свечением тамошнего светила рассудок не всегда могли сохранить самые выдержанные и стойкие.
– Оле! Стой! Куда? – голос субтактика выдернул его из безумия, точно удочка – рыбину из водоема.
– Да, командир. Стою… – неожиданно обнаружил, что вырвался далеко вперед за линию наступления, и что ствол пушки горячий, будто из него долго стреляли. В памяти чернел провал. – Точнее, лежу…
Залег очень вовремя. Над самой макушкой пролетели несколько плазмоидов, на спину посыпались зерна из срезанных колосьев.
– Куда рванул, идиот? – в голосе Ференца злость смешалась с радостью. – Едва до их позиций не добрался. Лежи теперь и не отсвечивай, пока мы не подойдем. Все понял?
– Так точно, – Оле знал, что благодаря комбинезону он почти невидим даже для глаз боевых форсеров.
Бунтовщики тоже об этом знали и предпочитали стрелять по более легким целям.
Мимо, подминая брюхом траву, прополз танк с обугленным боком. Стала видна цепь набегавших пехотинцев.
– Смещаемся влево, – принес ком-линк очередной приказ Ференца. – Оле, тебя это тоже касается.
– Есть, – он поднялся с остальными, побежал туда, где поле заканчивалось, и начиналась полоса голой земли.
Там виднелись наспех вырытые окопы, насыпанные перед ними брустверы из срубленных деревьев. Кое-где эту оборонительную линию «украшали» воронки, что оставили выпущенные из разрушителей разряды. Бунтовщики продолжали стрелять, но не особенно интенсивно, точно для вида.
Оле вбил несколько плазмоидов в один из брустверов, отчего тот вспыхнул.
– Сейчас мы им за шиворот заглянем, – сказал Ференц, и разведывательный модуль, что поблескивал округлыми боками в вышине, резко двинулся вперед. Луч ионного орудия ударил с земли и «Циклон» превратился в облачко пламени. – Ах ты, поганая штрафная морда! Чтобы тебя вспучило!
Оле вскочил, побежал за танком, стараясь держаться так, чтобы покрытая броней туша краба защищала от выстрелов. Когда «Зверь» остановился, обогнул его, перебрался через бруствер и спрыгнул на дно окопа. Ощутил смрад разорванного кишечника, едва не споткнулся о лежавший в луже крови труп.
Но даже задуматься о том, что увидел, не успел. Навстречу выскочил форсер, высокий и могучий, но с прорехами в броне. Оскалился злобно, ионное орудие на его правой руке начало двигаться.
Понимая, что не успеет выстрелить, Оле прыгнул вперед. Заблокировал чужое оружие, а сам ударил врага «Злобой» сверху вниз, точно дубинкой. Треснуло, звякнуло, бунтовщик свалился как подкошенный.
– Славно ты его! – донесся откуда-то сверху довольный голос субтактика. – Но нам пора дальше!
Оле нервно сглотнул, поднял голову. Улыбавшийся командир звена обнаружился на бруствере.
– Э… а что с ним делать?
– Добей, – равнодушно сказал Ференц. – Еще не хватало нам возиться с чужими ранеными. Своих за глаза хватит.
Он перепрыгнул окоп и побежал в сторону военного лагеря.
Оле опустил взгляд на лежавшего врага, нацелил пушку в лицо, на котором застыла гримаса удивления.
– Ну, давай… – подбодрил сам себя, вспоминая, как на Трясине участвовал в насильственной унификации, убивал поставленных к стенке бунтовщиков.
Этот точно такой же, только не потенциальный, а самый настоящий. Он выступил против воли Пророка с оружием в руках, и он при определенном стечении обстоятельств мог сам целиться Оле в голову.
Нажать гашетку оказалось до смешного легко.
Пушка изрыгнула плазмоид, тот прожег тонкий химерин на лице. Голова живого существа превратилась в обугленный череп. Бунтовщик умер, не приходя в сознание, а Оле поспешно выбрался из окопа.
