Олег Костенко - Хозяин вечности. Дочь наемника
– Жаль, что столь достопочтенные гости не могут остаться надолго, – проговорил он. – А то мой ближайший сосед задумал совершить сегодня после вечерней пирушки самоубийство. И ему было бы приятно, если бы на нём присутствовали иноразумные.
Горд видел, как был ошеломлён кимерит. Сам он, хорошо зная нравы илари, слишком удивлён не был. Смерть была для них лишь финальным аккордом жизни, который они старались обставить как можно торжественней.
– С большим сожалением вынуждены отказать нашему достойному собеседнику, – учтиво сказала Инори Киви, – наш график сегодня забит слишком плотно.
Раса кавай всегда славилась способностью извлекать удовольствие почти из чего угодно. Но всё же Инори считала, что есть много куда более интересных вещей, чем наблюдение за самоумерщвлением.
Надеюсь, – подумал Горд, – полученная нами информация сможет принести хоть какую-то пользу. Хотя на самом деле испытывал сильные сомнения. Скорее всего, это был очередной холостой выстрел. Хотя, кто знает. Возможно, он просто чересчур скептичен.
Больше всего Горду сейчас хотелось разобраться со зловещими трещинами. Ещё немного времени, и они действительно превратятся в реальную угрозу галактического масштаба. «О чёрные провалы, жрущие звёзды», – вспомнил он строчку из пророчества приёмной дочери. На настоящий момент трещины уже поглотили несколько звёздных систем, пока к счастью без разумного населения. Но Горд знал, что из многих миров находящихся поблизости от них уже шло повальное бегство.
Зимин вспомнил мёртвую пустоту глаз Груздина. Этот парень был не кем для Горда, но именно с того момента трещины словно сделались для космогатора его личным врагом. Казалось, будто своими глазами Груздин видел, что-то невыразимо ужасное. Возможно, оно до сих пор преследовало его в глубинах спящего разума. Это было куда хуже смерти.
Никто из астрофизиков до сих пор не смог понять истинную природу этих провалов реальности. Если бы в записях Анамирис Ковалес Секона содержался б хоть какой-то намёк. Нет. Он ничего не мог знать об этом, так как трещины были открыты в один день с его смертью. И Горд тут же выбросил бесполезные надежды из головы.
* * *На больничной кровати, окружённый медицинской аппаратурой лежал Стас Груздин. Глаза его были открыты, но оставались пусты. Мало кто из людей решался заглянуть в них во второй раз. Казалось, это были колодцы, уходившие в бесконечную бездну.
Лицо Стаса большую часть времени было бесстрастным, но иногда по нему вдруг пробегала быстрая и трудно уловимая смена выражений, которую никто не мог понять. Словно Груздин видел своими пустыми глазами нечто невидимое для остальных.
У его кровати стояли двое.
– И что ни каких перемен? – спросил молодой врач-стажёр своего более опытного напарника.
Средних лет мужчина только покачал головой.
– Нет. Он как растение. Ведут – идёт, положат в рот – ест, в остальное время лежит точно кукла. Никто не понимает почему. Не удалось зафиксировать никаких повреждений мозга или нервной системы. На громкую речь реагирует дрожанием век, но это всё.
Стажёр хотел ещё раз заглянуть в глаза Стаса, но не решился. Ему было не по себе.
– Такое впечатление, – проговорил старший врач, – что образно говоря повреждено программное обеспечение мозга. Но это уже отдаёт какой-то мистикой. Ладно, пойдём, я должен показать тебе других пациентов.
Они вышли. Некоторое время пустая человеческая оболочка на кровати лежала неподвижно. Потом по лицу его вновь пробежала волна смены выражений, на этот раз она была очень сильная. Радость, гнев, горе, сменялись с безумной скоростью, словно кто-то внутри него никак не мог подобрать нужного.
Потом наступила полная рассинхронизация мышц. Они начали сокращаться совершенно невпопад, как будто Стас пытался плакать и кричать одновременно. Тело выгнулось дугой над кроватью. Медицинская аппаратура послала сигнал тревоги врачам. Потом Стас сел. Его тело поднималась механистично, как автомат. На лице продолжалась безумная пляска мускулов.
Мгновение спустя тело встало. Неудачно. Оно не смогло сохранить равновесия и тут же опустилось назад на кровать. Потом тело встало опять. Покачиваясь из стороны в сторону, оно словно подбирало необходимый режим. Походкой пьяницы Стас сделал шаг. Потом ещё один. С каждым мгновением он держался на ногах всё крепче. Выражения на лице всё ещё продолжали меняться. Со стороны бывший космогатор походил на какого-то безумного клоуна.
Послышались быстрые шаги, дверь открылась. В палату вошёл старший врач.
– Что…
Он застыл в полном потрясении. Его поразил не столько сам факт самостоятельных движений того, кого все считали растением, а то, что творилось на его лице. Мускулы на нём дёргались уже без всякой связи друг с другом. Это было жутко, по настоящему.
– О-о-о, – произнёс Груздин, затем, – у-у-у.
Он пробовал разные диапазоны и тональности. Его голосовые связки издавали все возможные звуки, многие из которых вообще не были свойственны человеку. Врач наблюдал за ним в состоянии какого-то инстинктивного ужаса.
Пациент развёл руки в разные стороны, немного пошевелил пальцами, а потом, шагнув вперёд, вдруг свёл их на шее врача. Послышался хрип, который тут же прервался. Врач умер. Тело упало.
То, что было некогда Груздиным, двинулось прочь из палаты. Существо двигалось без всякой спешки, ведомоё только ему понятной целью. Его пустые глаза действительно не видели ничего. Но, не смотря на это, оно получало информацию со всех концов огромного здания. Оно не было способно больше мыслить как человек, но, тем не менее, в его мозгу стремительно совершался процесс обработки данных не постижимый для любого существа в этой вселенной. Не способное к обычной логике нечто анализировало будущее, улавливая вероятностные поля. Не в состоянии больше ничего понимать, оно размышляло о достижении цели.
* * *Крошечный информационный блок исчез в гнезде на туловище феррона. Но в стоящей перед Гордом конструкции ничего внешне не изменилось. Только индикатор эмоционального состояния засиял густым фиолетом. Это был знак напряжённого внимания.
Феррон представлял собой конус из тёмного пластика, наверху которого находилась круглая голова. На высоте примерно в одну треть от вершины корпус обегало кольцо оптических датчиков похожих на небольшие глаза. Высотой он был чуть пониже самого Зимина.
Космогатор знал, что даже мозг мехи не в состоянии обработать визуальную информацию со всех датчиков сразу, поэтому тот переключался между ними, в зависимости от того, в какую сторону хотел посмотреть. Впрочем, мехи имели различные конструкции.
Большинство из разумных не любило находиться в компании ферронов. Сам Горд привык к этому очень быстро. Ферронов он просто не понимал. Иногда даже ему казалось, что те напоминают живых мертвецов. До чего всё же надо дойти, что б решится пересадить мозг.
Конечно, мехи обладали огромной продолжительностью жизни, но пропади оно пропадом такое долголетие. Практически не иметь эмоций! Сам Горд был не очень эмоциональным человеком, но тем что имел дорожил. В механических телах естественно начисто отсутствовали гормоны, поэтому мехи большую часть времени прибывали в своего рода рассудочной безмятежности.
Доктрина, которой придерживались ферроны, утверждала, что это скачкообразно увеличивает их интеллект. Но Зимин сильно сомневался.
Редкие эмоции затрудняли постановку собственных целей. Мехи были почти не способны на озарение. Их мощный разум был слишком линейным, и, по сути, походил на компьютерный. Нельзя было сказать, по сравнению с другими расами киборги достигли таких уж больших успехов в науке.
Интенсивность фиолета на индикаторе стала меньше.
– Интересно, – проговорил феррон.
– То есть мы не зря потратили время на Амистале, – поинтересовалась Инори.
– Пока не скажу, – голос звучал бесстрастно. – За столь короткое время я лишь смог бегло просмотреть отдельные файлы. Похоже, Анамирис создал физическую концепцию центральной частью, которой было существование тахионов. Более того, он считал, что зарегистрировал их вспышку.
– Что-о?! – не утерпел Горд, – Я конечно, не специалист, но ведь современная наука отрицает существование этих мистических частиц.
– Да, это так.
Горд немного подождал, однако новых комментариев не последовало.
– Допустим, гипотеза Анамириса верна, – сказала Инори, – какие это может иметь последствия.
– Реальное существование тахионов означает, что вакуум нашей вселенной не является стабильным и способен перейти в состояние с более низкой энергией. Однако для того, что бы предсказать последствия для её обитателей количество данных не является достаточным.
