Дарья Проценко - Компенсация
– Это я как раз понимаю. Просто у меня теперь ощущение, что я – это не я. И что все это происходит не со мной. И все что я думаю и чувствую в последние дни, это не мое…
– Да нет же!
– Да да! Как ты не понимаешь! Все слишком легко! – и Катя рванула из рубки, оставив Дьёна недоумевать.
«Какая – то дурацкая реакция! Недовольство помощью. Впрочем, для землян это как раз неудивительно. Удивляет другое, почему я считаю это своей проблемой?»
* * *В каюте Катя закрыла дверь, потом плюхнулась на кровать и расплакалась. Она пребывала в смятении. «Как у них все просто! Раз, накачал какой-то дрянью, и все чувств как не бывало! А я должна чувствовать! Страдать и переживать!» Катя прочитала много книг о чужих взлетах и падениях, бедах и трагедиях. И ей, в ее тогдашней размеренной и благополучной жизни казалось, что страданием человек должен упиваться, что если герой книги умер, а героиня по нему плачет, так и плакать она будет всю жизнь, а если не будет, то это уже предательство! Впрочем, в книгах редко писали о том, что было дальше. Но Кате тогда не хватало опыта понять, что даже после серьезных потрясений жизнь продолжается.
Она откинулась на подушку и уставилась в голубоватый потолок. По щекам ручейками бежали слезы, а она вспоминала, вспоминала и вспоминала… Свою прошлую жизнь, учебу, Колю, маму… «Неужели, я так легко забыла? Мамочка, прости меня, пожалуйста! Прости, прости! Я не должна!» Катя пыталась абстрагироваться от обстановки, но у нее не получалось, тогда она просто закрыла руками лицо, повернулась на бок и подтянула ноги к животу… Долго ли она так пролежала Катя не знала, но на нее навалилось отупение. «Сколько же времени прошло с тех пор, как я покинула дом?» – Катя вспомнила и утро, и экзамен в Академии, потом Коля… – «День, два. Потом мы ехали… А сколько я пробыла в регенераторе?»
Дверь открылась неожиданно. Сил возмущаться у Кати не было, она так и осталась лежать на кровати, но Дьён в каюту не вошел.
– Катя, – позвал он от двери, чтобы привлечь ее внимание.
– Оставь меня. Хотя нет… Подожди, – в голове всплыл вопрос, – сколько я провалялась в этой вашей капсуле?
– Семь ваших суток. Но я пришел поговорить о другом. Я хочу объяснить. Чтобы ты поняла, и не меня, а себя. То, что с тобой происходит – абсолютно нормально. И я не делал ничего, чтобы заставить тебя забыть о твоем прошлом. Я не влияю на отношение, я только могу ослабить воздействие, убрать лишнюю боль! Катя, нельзя выбирать болезнь! И именно это неправильно!
Но Катя почти не воспринимала то, что он ей говорит, она погрузилась в себя и даже не услышала, как он ушел. Но его слова продолжали звучать в ее голове. Она отстраненно понимала, что Дьён, наверное, прав. И что даже маме бы понравилось, если бы Катя начала жить будущим, окончательно отпустив прошлое…
Потом она снова погрузилась в расчеты и с удивлением обнаружила, что сегодня ей исполнилось восемнадцать лет. «Так вот оно какое, мое совершеннолетие… Время определяться…»
* * *Дьён был очень зол на себя за то, что не предугадал реакцию землянки. «Вин! Я окончательно расслабился и пустил все на самотек! Вот закономерный результат превращения ученого в слюнтяя! Я старше и опытнее! Она не сильно задумывается о том, что делает, но я! А ведь так все хорошо было!» Дьён, во время экскурсии Кати по кораблю, приглядывал за ней, пусть и не все время. Ему нравился ее восторг исследователя и энтузиазм. «Переключил, называется! И почему я не мог промолчать?» Еще он был недоволен тем, что не смог Кате нормально ничего объяснить. «Опять этот фактор эмоций! Почему всегда сначала включаются они, а потом уже рационализм! А в ее случае даже рационализма ждать… Неизвестно дождешься ли». Дьён обессилено опустился в кресло и устало потер пальцами виски. Проблем и так хватало. С отчетами он почти закончил, теперь оставалось выработать версию для доклада Ходорату, продумать речь… Кроме этого он планировал провести Кате биосканирование и максимально подготовить ее для посадки на Ладьё, а тут… «Теперь не хватало еще чтобы она начала меня бояться! А без инъектора не обойтись! А если рассматривать ситуацию в перспективе, то вообще неизвестно, захочет ли она остаться… Сейчас убедит себя, что все ее чувства и впечатления ложь. А я провокатор и интриган! Как же все не вовремя!»
Дьён поднялся из кресла, подошел к столу и выдвинул правый ящик…
Фиксатор виджай поблескивал отполированным боком и Дьён смотрел на него чуть ли не с брезгливостью. «Похоже, придется обойтись без уговоров и объяснений. С другой стороны, это просто формальность. Хотя звучит дико…» – Дьён протянул вперед руку и коснулся прибора, – «и вряд ли кто-нибудь использовал ритуал в этих целях». И тут в его каюту вошла Катя.
Дьён обернулся. Она была бледна, но взгляд не отвела.
– Я хотела… Точнее подумала, – поправилась она, – мы же скоро прилетим?
– Да, – ответил Дьён осторожно, не зная, чего ожидать.
– Может быть, ты успеешь научить меня говорить и читать по – ладьёрски. У вас же есть технологии, чтобы сделать это быстро?
– А зачем тебе это? На Ладьё проблем с общением и переводом не будет.
– Я про себя все поняла, – твердо сказала Катя. – Я выбираю жизнь! Новую! А для этого мне надо учиться. Вот я и прошу, научи меня!
«Разговаривает со мной, как с неразумным ребенком» – мельком отметил Дьён, – «но настойчивость это замечательно! Правда, теперь мне потребуется время. Опять не высплюсь…» – проскользнула обреченная мысль. Дьён резко задвинул ящик стола и сказал:
– Хорошо. Я тебя научу. Но завтра. Нужно кое – что подготовить.
* * *«Какой-то он замороченный, и действует как робот. Не выспался, наверное» – сочувственно подумала Катя, сосредоточенно пялясь на Дьёна, который пристраивал у нее на руках и висках какие-то датчики.
Ладьёр выглядел не лучшим образом. Чувствовалось в нем какое – то напряжение.
– Времени у нас не так много, поэтому придется делать все сразу.
– Что именно? – Катя заволновалась.
Вчера, когда она попыталась расспросить его о процедуре изучения языка, Дьён обмолвился, что все займет не больше получаса гипнотического сна. Катя теоретически могла себе это представить и решила что это недолго и практично. А теперь вдруг выясняется, что времени нет.
– А…Э… Мы что уже подлетаем?
Рука Дьёна, которой он регулировал прибор дрогнула, но ответил он ровно.
– Не волнуйся. Да, мы на подлете, но все успеем.
– Хотелось бы поточнее.
– Возможности твоего мозга несколько отличаются от того, к чему привыкли мы, поэтому мне придется снять кое – какие блоки. Кроме этого первичная дезинфекция и иммунизация. Но это стандартные процедуры и их можно провести во время гипносна.
– Ну, хорошо. А интересно, какая она? – Тут прибор завибрировал, Катя невольно улыбнулась, расслабляясь. Ее как будто затягивало внутрь кушетки, тело казалось невесомым, а мысли летящими…
– Кто?
– Ну… Ладьё… Уже скоро увижу…
– Спи.
* * *Дьён внимательно посмотрел на землянку. Нет, он ни о чем не жалел, хотя пришлось решить моральную дилемму.
Ладьёры давно научились снимать нейроблоки, поэтому, собственно, основная сложность при первичном контакте с другими расами состояла именно в дешифровке, идентификации и разработке адекватных языковых моделей. А Дьёну именно это было очень интересно. Еще во время обучения он много работал с другими языками. И практически все задачи ему решать удавалось. Но тут он столкнулся с чисто технической, можно даже сказать, ерундовой проблемой, к которой оказался совершенно не готов. Этому его не учили. Потому как ладьёры либо контактировали с расами, уже разработавшими свои методы быстрого освоения принципов коммуникации с чужаками, либо в случае непредвиденных контактов, как сейчас с землянами, полагались только на свои умения. Осваивали чужой язык, а своими знаниями не делились. Теперь Дьёну предстояло применить ладьёрскую модель к неподготовленному мозгу землянки. И он остро жалел, что рядом с ним нет ни Сабо, ни Анталя, ни Табори. Ему хотелось поделиться с кем – нибудь своим научным нетерпением и разделить восторг от решения задачи. Хотя он понимал, что его восторги преждевременны, но ничего не мог с собой поделать. Он хотел, чтобы все получилось и ждал этого… Ну и волновался, разумеется.
Модель, над которой он работал почти всю ночь, получилась красивой. Понятно, что он использовал свои предыдущие наработки, но все равно не ожидал, что из урезанной версии ладьёрского языка получится слепить что-то настолько гармоничное. «Надеюсь, то, что получится, мне понравится… Блоки все равно придется снимать…» Дьён боялся, что после гипносна землянке станет плохо и даже собирался все отменить. Думал просто вколоть Кате иммунный преобразователь и провести общую дезинфекцию организма. Согласно записям Талин первичная дезинфекция была проведена регенератором еще на Земле. Но стоило перестраховаться. А вопрос с языком оставался открытым, до тех пор пока Дьён не придумал Катю до планеты, а точнее до медлаба в космопорту Гьёньёрю не будить. Во время обучения у него был только общий курс по нейрофизиологии, когда курсантов как раз и знакомили с ладьёрскими достижениями в сфере изучения мозга и раздвижению границ его использования, и насколько Дьён помнил, даже во время первых экспериментов при тогда еще несовершенных технологиях, пострадавших не было. Но испытуемые были ладьёрами, а что будет с землянкой, Дьён прогнозировать даже не пытался. Поэтому языковую модель он решил внедрить, а вот возможные проблемы со здоровьем оставить на откуп ладьёрским медикам.
