Уильям Квик - Заложник вчерашнего дня
— Что это за штуки? — спросил Гарри.
— Машины. Это ведь была первая колония. Ты сам говорил, что им приходилось строиться. Расти.
— Но почему вниз? Планета была необитаема. От кого они прятались? Почему похоронили себя?
Глория не ответила. Вскоре они смогли рассмотреть одного из погибших роботов. Его механическая рука лежала в стороне, сжимая тяжелый пулемета из нее торчали оборванные провода и развороченные схемы.
Гарри пнул руку ногой и та жалобно звякнула. Он вспомнил лучи, прорезающие темноту, голос Фрего, приказывающий ему отступать. Они так и не увидели нападавших, стреляли вслепую, наугад. Они проиграли.
Гарри ощущал странное спокойствие, будто все это произошло очень давно и не с ним. Но это было не так. Фрего исчез, но он мог быть жив. Его бы не забрали с собой, если бы он был мертв.
Еще одна головоломка. Фрего говорил, что это не игра. Люди гибли, их зверски убивали. Кровь была жуткой реальностью. Гарри все это напоминало какую-то чудовищную шахматную партию. Кто-то перемещал фигуры на доске, задумывал сложнейшие комбинации, устраивал ловушки. В этой игре были свои правила, которые он пока не понимал. До сих пор он был пешкой, жертвой. Теперь настала пора выучить правила и стать игроком. Если удастся. А что будет призом? Знай он это наверняка, ему было бы гораздо проще.
В ярких лучах фонарей они увидели распахнутую настежь дверь на лестницу. Гарри помнил, как закрывал эту дверь. Тут же валялись обломки остальных роботов. Бетонный пол прорезали выжженные полосы, стены закоптились от дыма. Было очень тихо.
— Они атаковали нас здесь, как только мы вышли.
Глория смотрела на поле боя. Лицо ее, в свете, отражающемся от стен, выглядело напряженным и холодным.
— Да, настоящий капкан. И вы сами сунулись в него. Глупо.
— А что нам оставалось делать? Они преградили путь наверх. Нам ведь нужно было выйти отсюда.
— Вам просто не следовало вообще заходить сюда.
Гарри повернулся и пошел к двери. Нижняя половина последнего робота того, которого он оставил охранять Фрего — частично заблокировала дверной проем. Робот до конца следовал его инструкциям и погиб в бою. Гарри грустно вздохнул. Хоть робот, не человек, его все равно жалко.
Сама лестничная клетка сейчас показалась меньше размерами. Гарри метнул луч фонаря на пол и выхватил из темноты черные пятна неправильной формы — кровь Фрего. Гарри вспомнил наставника, привалившегося к стене, его изуродованное лицо. Выжил ли он?
Но если он умер, зачем убирать тело? Замести следы? Но они оставили роботов…
Глория протиснулась мимо него и осветила ступеньки, брезгливо поморщившись.
— Может, ловушка предназначалась только для Фрего, — задумчиво проговорил Гарри.
— Что?
— Но почему? Что Эрл Томас хотел от него? Кто был Фрего, Глория?
Он вдруг понял, что совсем не знал Фрего. В сущности, он никого не знал до конца.
— Фрего был Поисковиком?
— Да. Но, я думаю, не только.
Сплошные тайны. Все были не тем, кем казались.
— Кто же он был?
Она молча смотрела на кровавые пятна.
— Эрл Томас знает, — сам себе ответил Гарри.
— Ну как, ладите вы друг с другом? — виртуозно пропел Чазм своим органным голосом.
Впервые за неделю странный человечек присоединился к ним во время обеда. Чем это он был постоянно занят?
— Не знаю, — Гарри взглянул на Глорию, которая подмигнула ему. — Как мы, Глория?
— Как закадычные друзья. Как брат и сестра, — она опять подмигнула, и щеки Гарри зарделись. Он вспомнил, что чувствовал, когда впервые увидел ее в черных облегающих брюках. Глория понимающе улыбнулась широкой улыбкой. Правда, Гарри.
— Да, как брат и сестра, — промямлил он и покраснел еще больше.
— Замечательно, замечательно. — Чазм маленькими кусочками ел что-то золотистое, посыпанное перцем. Глаза его непрестанно меняли цвет. — Я хочу, чтобы все мы были друзьями. — Глаза при этом заблестели ясной, простодушной голубизной.
— О, конечно. Мы все здесь друзья. И вы, и я, и Глория. Водой не разольешь, — с издевкой в голосе произнес юноша.
— Гарри, — коротышка, казалось, не заметил сарказма в его словах, — я ведь действительно твой друг.
Гарри перестал жевать и положил вилку.
— Чазм, скажите мне, как вы получили тот видеоролик с Томасом?
— Я же говорил тебе. Наблюдением со спутника.
— Нет, вы лжете мне, друг мой. Я не верю, что Томас вторгся в вашу святыню, а потом просто вышел наружу, чтобы помахать ручкой пролетающему спутнику-шпиону. Вы говорили, что не знаете, был ли он тогда вообще на планете. Неужели он вот так просто обнаружил себя? — Гарри замолчал. Запах серого мяса в густом коричневом соусе на его тарелке вызывал тошноту. Возможно, это было совпадение. Вы верите в совпадения, Чазм?
Человечек умоляюще посмотрел на Глорию, которая проигнорировала его взгляд.
— Тебе следует учиться доверять людям, Гарри.
— Конечно. Из-за этого доверия меня уже один раз убили.
Чазм поморщился.
— Тебе не нужно было идти туда.
— Почему же вы меня не остановили?
— Каким образом?
— Могли сказать правду, сукин вы сын!
Глория подняла голову, сверкнув зеленью глаз. Казалось, она получала удовольствие от этой стычки. Глаза Чазма почернели, словно прозвучал сигнал опасности.
— Гарри, ты сидишь за моим столом, ешь мою пищу и меня же оскорбляешь, — голос звучал ровно и холодно.
— Да, именно так, компьютерный ты человек. Но не моя в этом вина. Я пешка. Мною двигают, как хотят. Кто? Вы знаете, Чазм? Можете не отвечать, думаю, что знаете.
— Ничего я не знаю.
Гарри с силой потер лоб. Он чувствовал, что вспотел — в комнате становилось жарко.
— Как Томас попал на планету незамеченным? Если системы вашего ЭЛИНТа столь совершенны, что засекли его в той глуши, почему они не обнаружили его корабля?
— Совпадение. Ему повезло.
— Вы верите этому?
— Неважно, чему я верю, Гарри. Это случилось.
— На кого тогда работает Томас?
— Глория сказала тебе. Он работает сам на себя. Вольная пташка.
— Но он работал на вас раньше, не так ли? Как вы получили всю информацию о нем? Как долго вы наблюдаете за ним? Как долго он наблюдает за вами?
Черное лицо Чазма покрылось сумбуром нервных красных линий.
— Это не твоего ума дело, — выдавил он, глядя в свою тарелку.
Гарри встал, шумно отодвинув стул.
— Конечно, не моего. Ну, что же, на этой вежливой ноте позвольте мне откланяться.
— Ты должен закончить свой обед. Шеф-повар…
— Вы не поняли. Я хочу убраться с этой планеты, оставить Ариус, Эрла Томаса, вас с вашими грязными играми. С меня хватит. Я возвращаюсь домой.
Глория впервые за все время обеда заговорила.
— Домой, Гарри? А где это?
— Я не знаю, — юноша почувствовал страшную усталость. — Во всяком случае, не здесь. Может, попытаюсь вернуться на Хогот, — вздохнул он.
Они молча смотрели на него.
— Все кончено, — заявил Гарри.
— Боюсь, что нет, — размеренно произнес Чазм.
— Значит, я пленник, — отметил Гарри, когда они с Глорией вернулись в его комнату.
— Мне настраиваться на то, что я останусь здесь до конца дней своих?
— Не будь идиотом.
— Ты знала об этом?
Она пожала плечами.
Гарри нервно расхаживал по комнате, касаясь то блестящего отполированного стола, то какого-нибудь другого предмета вычурно украшенной мебели.
— Зачем я здесь?
— У Чазма на тебя свои виды.
— Да? И какие же?
— Не могу тебе сказать.
Он остановился, барабаня кончиками пальцев по спинке огромного антикварного кресла.
— Само собой, ты не можешь. Мне никто ничего не говорит. Ни отец, ни Фрего, ни ты — никто. Эрл Томас, наверное, единственный честный человек. По крайней мере, о нем я знаю, что он хочет меня убить.
Глория полулежала в необъятных размеров кожаном кресле и курила, небрежно стряхивая пепел на роскошный ковер восточных мастеров Земли.
— Эрл Томас? Хочет убить тебя? Так почему же ты еще не мертв?
— Но я же был мертв, — он уставился на нее.
— В самом деле? — Глория выпустила несколько колечек дыма. — Помнишь, во что превратилось ваше механическое воинство? Его исполосовали лазерами. Нешуточное оружие. Даже плазменный луч присутствовал, судя по твоим словам. А старый Томас достает тебя карманным ножом. Несколько странно, не так ли?
— Нож тоже способен убить. Смерть есть смерть.
— Ну, не скажи, Гарри, — фыркнула Глория. — Говоришь, последнее, что ты увидел — наваливающаяся на тебя тьма? Это же был Чазм в своем боевом вертолете, оснащенном реанимационным оборудованием. Если ты видел это, почему Томас не мог? Ему не составило бы труда раз и навсегда покончить с тобой более надежным способом — никакие медики тебя не починили бы. А он что делает? Тонкий хирургический разрез горла. И потом исчезает.
