Рэндалл Гарретт - Ультиматум (сборник)
— Ваша честь, отменяете ли вы свой приказ передавать противнику сведения о курсе нашего звездолета?
— Ни в коем случае, — отчеканила Глория. — Первый, кто нарушит этот приказ, отправится под арест.
На следующее утро она услышала сигнал боевой сирены. Леди Лаура в мгновение ока оказалась в своей капитанской рубке.
— Впереди множество вражеских звездолетов, — сообщил ей дежурный офицер.
— Готовность номер один! Замедлить ход для атаки, — скомандовала Глория. Она еще имела право отдавать последние распоряжения своему экипажу.
Как только скорость корабля упала, леди Лаура обратилась по селекторной связи к своим тридцати помощникам.
— Леди и джентльмены, — сказала она с нескрываемым торжеством. — Я вынуждена объявить бой непокорному правительству. Как я и говорила вам, рано пли поздно оно будет демонстрировать свои намерения совершить агрессию против нашей цивилизации.
— Глория, — отозвалась одна из женщин капитанов. — Пожалуйста, больше не спрашивай нашего мнения, пока сражение не окончится. Любой сейчас признается, что мы были порядочными ослами.
— Что мы должны сделать с ними; уничтожить пли захватить в плен? — спросил Уэйлесс с кислой миной на лице.
— Разумеется, взять в плен. Причем всех до единого, — как само собой разумеющееся, ответила леди Лаура.
Как только авангард боевых кораблей Пятидесяти Солнц оказался на расстоянии четырехсот миллионов миль от “Созвездия”, его главный излучатель дал серию залпов. Они свернули пространство, в котором находились вражеские звездолеты, в подобие улитки. Как ни увеличивали скорость полета их командиры, корабли как будто бы не двигались с места. Вышли из строя все приборы, оборвалась радиосвязь, не смогли включиться двигатели ракет, начиненных смертоносной взрывчатой массой.
Примерно через четыре часа после начала этой операции “Созвездие” направило в сторону парализованного космического флота Пятидесяти Солнц свои захватывающие лучи. Они поочередно обхватывали жертвы и отправляли их, словно в пасть гигантского Молоха, в приемные ангары земного линкора. Только теперь можно было получить представление о его действительных, потрясающих воображение размерах…
* * *…Мэлтби был единственным из астронавигаторов, кто однажды пережил эту ситуацию в здравом уме. Он подумал, что ему нетрудно спастись, повторив захват “Атмиона” с помощью своих уникальных способностей. Внезапно вспомнилась прощальная, тогда загадочная для него фраза леди Лауры:
— Я поняла слабое место вашей цивилизации, оно — в болезненном самолюбии ваших соотечественников, капитан.
Теперь он понимал, что невольно все-таки не избежал предательства. Мэлтби достал миниатюрный “дамский” бластер, поднес дуло к виску и нажал рычажок активатора…
VII
Как только первый из захваченных “Созвездием” кораблей обследовала комиссия техников, экзальтированная молодая женщина в капитанской рубке самого большого космолета, который когда-либо появлялся в туманности Большого Магелланова Облака, пришла в негодование, узнав о массовых самоубийствах среди деллийских астронавигаторов и метеорологов.
— Немедленно оживить всех, — приказала она. — Смерть разумных существ бессмысленна.
— Но некоторые из них сильно изуродовали себя. Многие из офицеров носили при себе бластеры большого калибра, — с сожалением добавил командир санитарного отделения.
Леди Лаура нахмурилась. Это означало лишние часы работы для медиков корабля.
— Глупцы, — выругала она самоубийц, — Еще немного, и они на самом деле переселились бы на тот свет.
Глория подумала еще немного. Затем она приказала тоном, не терпящим никаких возражений:
— Как следует поработайте с телами. Если реанимация будет затруднена, примените витализер для восстановления поврежденных и уничтоженных тканей и органов. Заодно проследите за ремонтом кораблей деллийцев.
До глубокой ночи она не ложилась спать, дожидаясь вестей от реаниматологов. Наконец, ранним утром к ней в рубку привели нескольких астронавигаторов, возвращенных к жизни. Она поискала глазами Питера Мэлтби…
Леди Лаура допросила пленных, впервые в истории Пятидесяти Солнц переживших столь привычный для землян акт воскресения из мертвых. И прежде чем она пошла отдыхать в свою каюту, тайна расположения обитаемых планет Пятидесяти Солнц была ею раскрыта.
Теодор Когсвелл
Предельная черта
Девушка выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью. Высокий блондин в мешковатом костюме хотел было последовать за ней, но передумал.
— Умница, — послышалось из открытого окна.
— Кто там? — юноша повернулся, вглядываясь в темноту.
— Это я. Ферди.
— Почему ты шпионишь за мной? Я же сказал Карлу, что приду.
— Я не шпионю, Ян. Меня послал Карл. Можно мне войти?
Ян безразлично пожал плечами, и в окно влетел коренастый мужчина. Как только его ноги коснулись пола, он облегченно вздохнул. Вернувшись к окну, Ферди наклонился и взглянул вниз. Восьмьюдесятью этажами ниже по мостовой мчались машины.
— Высоко, — вздохнул он. — Левитация — это, конечно, прекрасно, но не думаю, что она заменит обычный лифт. Я полагаю, если уж человеку суждено летать, он бы родился с крыльями.
— Человек — да, — ответил Ян, — он не сверхчеловек.
Ферди кивнул.
— Возможно, наши дети воспримут левитацию как нечто само собой разумеющееся, но меня в полете ни на секунду не покидает тревога. Я боюсь с чем-то столкнуться и упасть вниз… И как она? Расстроилась?
— Завтра будет хуже. Сегодня она просто злится. Мне это тоже не нравится. Мы собирались пожениться в марте.
— Я понимаю, — посочувствовал Ферди, — и могу утешить тебя лишь тем, что скоро ты будешь слишком занят, чтобы думать об этом. Карл послал меня к тебе, потому что вечером мы улетаем. Кстати, мне надо позвонить Клейнхольтцу и сказать, что ему пора искать нового лаборанта. Ты не будешь возражать, если я воспользуюсь твоим телефоном?
Ян покачал головой и махнул в сторону прихожей.
Пару минут спустя Ферди вернулся.
— Старик задал мне перца. Хотел знать, почему я ухожу именно теперь, когда установка подготовлена к испытаниям. Я сказал, что у меня приступ подагры и все равно не смогу ему помочь, — он пожал плечами, — Знаешь, я почти год собирал эту штуковину, но так и не понял, зачем она нужна. Я снова спросил его, но старик рассмеялся и ответил, что уйти из его лаборатории может лишь тот, кто не знает, с какой стороны бутерброда намазано масло. Наверное, он открыл что-то очень важное, — Ферди подошел к окну. — Пойдем, Ян. Нас уже ждут.
Ян переступил с ноги на ногу.
— Я не пойду.
— Что?
— Ты меня слышал. Я не пойду.
Ферди подошел к Яну и взял его под руку.
— Пойдем, парень. Я понимаю, что это трудно, но ты принял решение и пути назад нет.
Ян сердито выдернул руку.
— Катитесь вы все к чертовой матери. Я остаюсь с Линдой.
— Не болтай ерунды. Ни одна женщина не стоит такой жертвы.
— Мне нужна Линда. Лучше бы вы не появлялись совсем. У меня была девушка, любимая работа, счастливое будущее. Возможно, для меня не все потеряно и сейчас. Скажи остальным, что я передумал и остаюсь на Земле.
— Перестань, Ян, — рявкнул Ферди. — Ты — супермен. У тебя в голове есть то, чего нет у простых людей. Так используй свою голову на полную катушку.
Не успел Ян ответить, как у него прямо в голове загремел сердитый голос.
— Что вы там копаетесь? У нас мало времени.
— Пошли, — повторил Ферди. — Поспорить мы еще успеем. Карл не стал бы прибегать к телепатии из-за какого-то пустяка. Лично я предпочитаю телефон. Кому нужен внутренний приемопередатчик, если после его использования голова просто раскалывается от боли? — он залез на подоконник.
После короткого колебания Ян встал рядом с ним.
— Все равно мне надо переговорить с Карлом. Может, ты и прав.
Ферди кивнул. Они закрыли глаза, сосредоточились и вылетели в темноту…
Карл лежал на кушетке с перекошенным от боли лицом. Миранда массировала ему виски.
— В следующий раз пользуйся телефоном, — сказал Ферди.
Карл сел.
— Почему вы так задержались?
— Что значит задержались? Воздушное такси доставило бы нас сюда гораздо быстрее, но мы же супермеды. И должны левитировать.
— Это не смешно, — ответил Карл. — Вы готовы?
Ферди кивнул.
— Да. Мосты сожжены, и нас никто не ждет.
— А ты? — Карл взглянул на Яна.
— И его тоже.
Ян хотел что-то сказать, но промолчал. Карл поднялся на ноги и оглядел присутствующих.
— …Тридцать семь, тридцать восемь… Похоже, что все в сборе. Генри, мы тебя слушаем.
