Питер Гамильтон - Нейтронный Алхимик. Конфликт
Серебристо-серую поверхность лун выщербили лишь отдельные кратеры. Никаких других элементов рельефа видно не было — самое, пожалуй, яркое доказательство их искусственного происхождения. Столетия осторожного осмотра при помощи космоястребов не смогли обнаружить спрятанных в них или на них инструментов или конструкций. Три луны были совершенно мертвы. В чем бы ни заключался «эксперимент», он завершился, скорее всего, давным-давно.
Сиринкс не могла не прийти в голову мысль: нет ли чего-то общего между триадой и бездной и пониманием киинтами их собственной природы. Ни один человеческий астрофизик до сих пор не высказал мало-мальски убедительной догадки о природе загадочного эксперимента.
— Может, киинты просто хотели посмотреть, как будут выглядеть тени с поверхности Йобиса, — предположил Рубен. — Теневые конусы до нее доходят.
— Для произведения искусства немножко экстравагантно, — парировала Сиринкс.
— Ничуть. Если твоя цивилизация настолько развита, что может создать нечто подобное триаде, то логика подсказывает, что подобный проект будет представлять лишь малую долю ваших возможностей. А в таком случае он легко может оказаться темой для перформанса.
— Ничего себе перформанс.
Его пальцы сжались на ее ладони, давая утешение в ответ на краткий импульс страха, проскользнувший по сродственной волне.
— Помни, — заметил он, — мы очень мало знаем о киинтах. Только то, что они нам сообщили сами.
— Да. Надеюсь, сегодня они согласятся поведать нам больше.
Вопрос истинных возможностей киинтов волновал ее, когда «Энон» выходил на шестисоткилометровую парковочную орбиту. Из космоса Йобис напоминал любой другой террасовместимый мир, хотя в поперечнике он был заметно больше — пятнадцать тысяч километров — и тяготение на его поверхности тоже было на двадцать процентов выше стандартного. На планете было семь континентов и четыре больших океана. Ось ее имела наклон не более одного процента, что совместно с подозрительно круговой орбитой давало исключительно ровный климат, лишенный времен года.
Для планеты, служившей домом строителям тройных лун, следов технической цивилизации на поверхности было удивительно мало. По общему мнению, технологии киинтов были настолько продвинуты, что не могли создать ничего похожего на человеческие фабрики и промышленные станции, так что никто просто не знал, чего искать; или же вся промышленность была аккуратно упакована в гиперпространство. Но даже при всем этом должна же была их раса когда-то пройти все стадии обычного развития, индустриальную эпоху, сжигание углеводородов, вездесущие заводы, загрязнение среды и истощение природных ресурсов планеты. Если так и было, то никаких следов на поверхности Йобиса эта эпоха не оставила. Ни старых шоссе, заросших травой, ни проглоченных жадными джунглями бетонных небоскребов. Или киинты здорово потрудились, восстанавливая первозданный вид своей родины, или они достигли технологической зрелости ужасающе давно.
Сегодняшний Йобис поддерживал цивилизацию, составленную деревнями и городишками, располагавшимися в центрах участков земли, немногим менее диких, чем все прочие. Оценить население планеты было невозможно, хотя по наименее приблизительным оценкам оно составляло чуть менее миллиарда. Куполообразные дома — других киинты не строили — слишком варьировали в размерах, чтобы позволить более точный подсчет.
Сиринкс и Рубен посадили флайер в единственном космопорте Йобиса, расположенном близ полностью человеческого прибрежного городка. Белокаменные домики и паутина узких улочек, разбегавшихся от набережной, придавали ему сходство с курортом, совсем неподобающее единственному аванпосту Конфедерации на этой мирной и все же невообразимо чуждой планете.
Жители городка все были служащими посольств или работниками представительств крупных фирм. Киинты не жаловали досужих гостей. Почему они вообще согласились вступить в Конфедерацию, оставалось загадкой, хотя и не слишком важной по сравнению с прочими их тайнами. Единственным, что их интересовало, была торговля информацией. Они покупали данные практически любого рода и платили особенно много за отчеты кораблей-разведчиков и исследовательские работы по ксенобиологии. А продавали — изобретения. Ничего принципиально нового, революционного у них купить было нельзя — запросы на антигравитаторы или сверхсветовое радио не рассматривались. Но если компания желала улучшить свои продукты, киинты охотно выдавали подсказку, как удешевить производство, используя необычные материалы, или, скажем, уменьшить энергопотребление. Это тоже намекало на колоссальное технологическое наследие. Где-то на Альфе должен был размещаться колоссальный банк данных, полный планов разработанных когда-то и заброшенных один бог знает когда машин.
Погулять по городку Сиринкс не выдалось возможности. Она связалась с посольством эденистов (крупнейшей дипломатической миссией на Йобисе), еще когда «Энон» выходил на парковочную орбиту, и персонал посольства немедленно запросил встречи с киинт по имени Мальва. Та согласилась.
— Из всех, с кем мы поддерживаем контакт, она — самая разговорчивая, — объяснил посол Пирус, когда Сиринкс спускалась по трапу. — Должен сказать, это невеликое достижение, но если кто-то из них вам ответит, то она. У вас большой опыт общения с киинтами?
— Я с ними даже не встречалась никогда, — призналась Сиринкс.
Взлетное поле напомнило ей Норфолк. Как и там, нежданных гостей сажали на обычном лугу. Хотя климат здесь был теплее — субтропический, пожалуй, — ощущение временности было общим. Немного бюрократических препон и еще меньше — технических служб. Перед единственным ангаром стояло едва ли два десятка флайеров и космопланов. От норфолкского космопорт отличался лишь рядом машин, выстроившихся напротив созданных людьми овоидов, — флайеры киинтов, очень похожие на людские ионные, только менее зализанные.
— Тогда почему отправили вас? — поинтересовался Пирус, подпустив в эту мысль вежливого недоумения.
— Вин Цит Чон решил, что так будет разумно.
— Правда? Ну, с ним я не могу спорить.
— Мне следует что-то узнать, прежде чем я с ней встречусь?
— Едва ли. Они или станут иметь с вами дело, или нет.
— Вы объяснили, какого рода вопросы я хочу ей задать?
Пирус развел руками.
— Когда вы связались с посольством, то объяснили мне. Мы не знаем, способны ли они перехватывать личные беседы, но я подозреваю, что если захотят, то смогут. Вопрос только в том, станут ли они мараться. Можете спросить Мальву, насколько мы для них вообще-то важны. Сами мы так и не смогли в этом разобраться.
— Спасибо.
Сиринкс ощупала нагрудный карман корабельной куртки, где лежал кредитный диск. Перед отлетом Эден загрузил в него пять миллиардов фьюзеодолларов, на всякий случай.
— Как думаете, мне придется платить за информацию?
Пирус ткнул пальцем в киинтскую машину, и материал корпуса расплылся, образовав люк. Брюхо аппарата было так низко, что трапа не требовалось, хотя Сиринкс так и не поняла, парит машина или лежит на земле.
— Мальва скажет, — ответил посол. — Рекомендую быть с ней предельно откровенной.
Сиринкс шагнула в машину. Внутри стояли четыре пухлых кресла, в остальном салон был пуст. Они с Рубеном осторожно присели, и люк тут же затворился.
— Ты в порядке? — поинтересовался встревоженный «Энон».
— Конечно. А что?
— Ты начала ускоряться на семидесяти g и сейчас движешься со скоростью в тридцать пять звуковых.
— Да ты шутишь!
Не успела она подумать это, как, разделив мысли «Энона», увидала свой аппарат мчащимся над горной грядой в восьмистах километрах от городка с невероятной для атмосферного полета скоростью.
— Кажется, на этой планете привыкли к прорывам звукового барьера.
— Подозреваю, что твой аппарат не производит ни звука. С моего нынешнего положения на орбите я не могу проводить наблюдения в оптимальных условиях, но мои сенсоры не замечают за вашей кормой турбулентности.
Если верить «Энону», то затормозил аппарат тоже на семидесяти g, прежде чем приземлиться в шести тысячах километров от космопорта. Когда Сиринкс и Рубен вышли наружу, шелковые куртки их принялся трепать теплый ветерок. Машина привезла их в широкую долину, опустившись почти на галечном берегу длинного озера. С заснеженных пиков на горизонте веял ветер попрохладнее, подергивая поверхность воды рябью. Зеленые, как авокадо, спиральные нити здешней травы доходили Сиринкс до колена. До самых предгорий долина заросла деревьями с ярко-синей корой, похожими на оплывшие леденцы.
