Жорж Ле Фор - Вокруг Солнца
— Ах да, Вячеслав, что же ты не расскажешь нам о своих приключениях?
— Расскажите, — поддержали его другие путешественники.
— Да что рассказывать-то? Никаких приключений и не было, — отозвался инженер, не любивший распространяться о своей скромной особе.
Сломка подробно описал свое путешествие на шаре. Оказалось, что, поднявшись высоко в воздухе, шар перелетел пояс притяжения Фобоса, и Сломка стал с головокружительной быстротою падать на Марс, притягательная сила которого была несравненно больше. Видя страшную скорость падения, инженер уже готовился к смерти, как вдруг, саженях в двухстах от поверхности планеты, шар резко изменил свой полет и, вместо вертикального, помчался в горизонтальном направлении. Он попал в сильный поток воздуха, искусственно произведенный жителями Марса, которые пользуются этим способом, чтобы ускорить ход своих аэропланов. В этом потоке Сломка пролетел над поверхностью океана Кеплера и с трудом мог опуститься на сушу. Здесь он повстречал крылатых людей, кое-как объяснил им положение своих спутников и возвратился на Фобос в самый критический момент.
Сломка еще не окончил своего рассказа, как вошедший обитатель Марса пригласил путешественников на верхнюю платформу.
Глава XXIX
НА МАРСЕ
«Природа планеты Марс мало чем отличается от Земли. Как и у нас, берега моря оглашаются вечной жалобой волн, которые шумят, ударяясь о скалы; как и у нас, ветер носится на поверхности вод, вздымая пенистые валы, водная гладь, как и у нас, отражает сияние солнца и лазурь неба.
Житель Европы, заброшенный потоком эмиграции на берега Австралии и в один прекрасный день очутившийся в незнакомой стране, где и почва, и растения, и животные, и времена года, и положение небесных светил отличаются от того, что он привык видеть на родине, наверное, будет удивлен не менее, чем мы, очутившись на Марсе. Перенестись с Земли на эту планету — значит просто переменить широту».
Нашим путешественникам невольно припомнились эти слова знаменитого автора «Небесных миров», когда они, оставив аэроплан, ступили на почву Марса. Они находились на берегу моря: вблизи раздавался гул прибоя; ветер доносил до них брызги соленой влаги; под ногами хрустел прибрежный песок, смешанный с мелкими камешками. Словом, окружающая обстановка во всем напоминала им родную планету. Но что более всего привлекало внимание Гонтрана — так это вид неба: рассыпанные на его темной лазури звезды были расположены так же, как он привык их видеть в Париже.
Заглядевшись на знакомую картину, молодой человек невольно перенесся мыслями на покинутую родину.
— А вот и наша Земля! — нарушил мечты Гонтрана голос старого ученого.
— Где, где?
— Вот!
Астроном указал на звезду, ярко сиявшую на горизонте. При виде Земли, казавшейся отсюда блестящей точкой, Гонтран вздохнул и погрузился в воспоминания, пока голос Сломки опять не призвал его к действительности.
— Нам пора в дорогу! — заметил инженер, обращаясь ко всей компании.
— Куда же? — в один голос спросили все.
— В Город Света, столицу Марса.
— Да где он находится, этот Город Света?
— Насколько я помню объяснения Аа…
— Кого?
— Аа.
— Кто же это такой?
— Капитан аэроплана, на котором мы ехали, — очень любезный и образованный человек.
— Так ты с ним разговаривал, — перебил приятеля Фламмарион. — На каком же языке?
— Конечно, на языке жителей Марса. Это язык в высшей степени простой и в то же время богатый. Жители Марса всего дороже ценят время; чтобы не тратить его попусту, они и придумали особое наречие, позволяющее выражать свои мысли почти с такою же быстротою, с какой они возникают в мозгу.
— Значит, своего рода стенографический язык?
— Совершенно верно: все слова его состоят лишь из пяти гласных звуков.
— Только из пяти? Но сколько же содержит тогда слов этот «богатый», по вашему выражению, язык? Десятка два-три? — спросил инженера Михаил Васильевич.
— Напротив, язык весьма богатый.
— Ну, тогда все слова его должны быть чертовски длинны.
— И это неправда: наречие жителей Марса состоит из слов, которые заключают в себе по одному, по два, по три звука.
Михаил Васильевич задумался.
— В таком случае я решительно не понимаю, — начал он.
— А дело-то, в сущности, очень просто, — перебил инженер. — Елена, вы как отличная пианистка, должны понять это лучше вашего отца. Если я, например, стану произносить какой-нибудь гласный звук, видоизменяя его высоту соответственно всем тонам и полутонам гаммы, различите вы эту разницу в звуках?
— Понятно, — заметила молодая девушка.
— Вот на этой-то разнице в высоте звуков и основан язык обитателей Марса. Как известно, самая низкая нота человеческого голоса производится ста шестьюдесятью вибрациями голосовых связок, самая же высокая — 2048. Если мы вычтем из второго числа первое, у нас получится 1888 модуляций в произношении одного и того же звука, а стало быть — и такое же количество отдельных слов.
— Но человеческое ухо не в состоянии различить, произносишь ли ты данный звук, например, тысячью вибраций или тысячью и одной! — воскликнул Гонтран.
— Человеческое — да, но не восприимчивое ухо обитателя Марса. Впрочем, все зависит от навыка и упражнения, для непривычных же может служить вот этот аппарат, усиливающий разницу в высоте звуков.
Сломка вынул из кармана прибор, представляющий из себя два наушника, соединенные проводниками. Путешественники поспешили испытать аппарат на деле и не замедлили убедиться в его превосходных качествах и правоте слов Сломки.
— Да, — задумчиво проговорил старый ученый, — это действительно крайне оригинально, только…
Звон электрического колокольчика, донесшийся до слуха путешественников откуда-то из темноты, прервал речь старика. Сломка заторопил всех:
— Ну, поживее на место! Это сигнал к отъезду!..
Спотыкаясь на каждом шагу вследствие наступившей глубокой темноты, вся компания поспешила за своим предводителем.
— Фу, черт возьми! — выругался Фаренгейт, за что-то запнувшись и чуть не упав. — Что за адская тьма! А еще говорят, что у Марса два спутника вместо одной нашей Луны.
— Совершенно верно, — отозвался Осипов, — но не забывайте, что диски Фобоса и Деймоса, даже взятые вместе, в три с половиною раза меньше диска Луны. Если же мы примем в расчет и некоторые другие обстоятельства, то нам станет вполне понятно, почему Деймос отражает почти в 500 раз, а Фобос — в 50 раз меньше солнечных лучей, чем наша Луна.
— Успокойтесь, мы уже на месте! — утешал их Сломка.
Приглядевшись пристальнее, путешественники увидели в темноте нечто вроде огромной торпеды, более десяти сажен длиной. Одним своим концом этот странный предмет был вставлен в широкую металлическую трубу, выглядывавшую из почвы.
— Что это за дьявольщина? — спросил инженера Фаренгейт.
— Садитесь, садитесь скорее. Потом расскажу, — отозвался тот и надавил на кнопку, едва видневшуюся в стенке диковинной машины.
В тот же момент распахнулась небольшая дверь, откуда полился поток яркого электрического света, и путешественники вошли внутрь вагона, где оказалась комфортабельная меблированная каюта.
Дверь автоматически закрылась.
Несколько минут они сидели молча, с любопытством осматривая окружающую обстановку. Наконец Фаренгейт прервал молчание.
— Каким же образом двигается этот вагон? — спросил он.
— Весьма просто. Вы… конечно, видали в Нью-Йорке пневматическую почту, где письма и посылки пересылаются по трубам, в особых вагонетках, приводимых в движение давлением сгущенного воздуха? То же самое и здесь, наш вагон с головокружительною быстротою движется в подземной трубе.
Около четверти часа длилось молчание: каждый из путешественников углубился в свои мысли. Наконец извне донесся какой-то глухой шум.
— Ну, вот и приехали! — заявил Сломка.
— Как приехали? Я думал, что мы еще и не трогались с места! — удивленно воскликнул Гонтран.
— Я сейчас узнаю.
Инженер вышел в соседнее отделение вагона и, возвратившись через минуту, торжественно заявил:
— Да, я не ошибся: мы приехали, пролетев за двадцать минут шестьсот километров.
— Где же мы теперь? В Городе Солнца?
— Нет, мы прибыли только на берег Солнечного озера или моря Тэрби, как называют его земные астрономы. Дальше нам придется ехать водою.
Путешественники вышли из каюты и очутились в помещении, освещенном электрическими лампами. Около вагона толпилось несколько крылатых людей, выгружавших какие-то вещи. Работа производилась поспешно, но в то же время в порядке и без малейшего шума. Один из жителей Марса подошел к Сломке и перекинулся с ним несколькими односложными словами.
