Игорь Свиньин - Гранитные небеса
Бажен поглядел на зажатый в кулаке инф и засунул блестящий ободок в нагрудный карман. Потоптался на месте и направился в глубь парковой зоны.
«Два законных часа отдыха у меня есть. И это только за текущие сутки. А если посчитать все те, что он не использовал за годы…»
Старейшина забрался в самый центр парка, перешел по легкому мостику через ручей. У корней огромного вяза возилась девушка подросток в зеленой майке и шортах отдела экологов. Кажется, ее звали Тина. Бажен остановился рядом, заинтересованно глядя, как ловкие руки высаживают крохотные ростки в землю между корнями древесного великана.
Сухая веточка хрустнула под ногой. Девушка обернулась. Это действительно была Тина.
— Здравствуйте, Бажен Степанович.
— Здравствуйте, Тина. Помните старика.
— Вы читали нам лекции по ранней истории колонии.
— Да, верно. А здесь у тебя практика? Можно полюбопытствовать?
— Я уже почти закончила. Мы производили замену травяного ковра. Приходится клонировать почвопокровные растения. Мы так и не добились их самостоятельного размножения.
— Да, это проблема.
— Бажен Степанович, — девушка встала, отряхнула землю с перчаток, серьезно и с ожиданием глядя в глаза старейшине. — Скажите, как наши предки решились покинуть обжитые планеты? Как они могли запереть себя в железной банке на столько лет? Обрекли нас на эти пещеры, на этот злой, мертвый камень. Неужели это было необходимо?
— Это сложный вопрос. — Старейшина отвел глаза. Что он мог сказать этой девочке, если сам столько лет искал и не находил ответа. — Кажется, я упоминал это в тех самых лекциях.
— Да, я помню. Корпоративные войны, экономическая эксплуатация целых планет, духовная и генетическая деградация масс. Они хотели построить новое общество с чистого листа. Но это же невозможно! Они не могли не знать! Почему они не пытались изменить жизнь в Ойкумене?
— Они пытались. Но… знаешь, я подумаю над твоим вопросом. Когда приду в следующий раз, то…
— Спасибо. Мне уже пора. Есть еще работа в лаборатории.
Тина собрала контейнеры и ушла по тропинке в заросли. Старейшина долго глядел на качающиеся ветки куста, задетые девушкой.
«Что, сел в лужу, старый мошенник! А как пыжился перед этими юнцами, изображая всезнающего пророка. Вот тебе за это щелчок по носу!»
Бажен подошел к мосту, оперся на поручень, глядя, как струится вода по гранитным окатышам. Отдыхать расхотелось. Бажен вздохнул и надел инф.
— Вам поступил срочный вызов, — проворковала виртуальная барышня, — от абонента Торий Терентьевич.
— Соединить.
— Бажен! Наконец то, куда ты пропал? Решил передохнуть? Поднимись ко мне, срочно. Возникли новые факты, связанные с Ником.
— С Бобровым?
— Да. Поторопись, жду.
«Вот так. Когда хочешь на минутку забыть о проблемах, они сами тебя находят».
Старейшина столкнул с мостика камешек и направился к выходу из парка.
В кабинете главы совета Бажена ждали Торий Терентьевич и Бьерн Раутледж. Корлидер аналитиков сидел в кресле с надменно-непроницаемой маской на сухощавом лице.
«Что же он опять раскопал на Ника? Неужели что-то реальное?»
— Прошу, — Торий показал на кресло. — Разговор долгий. Располагайся.
— Что на этот раз?
— На это раз вы проморгали самую большую угрозу для колонии. — В голосе Бьерна сквозило плохо скрываемое злорадство, — А я предупреждал!
— Давайте конкретней.
— Пожалуйста.
Бьерн жестом фокусника провел рукой над крышкой стола, раскрывая голографическое окно.
— Это восстановленные материалы. Они считались утерянными. Период до катастрофы и десять суток после.
— Забавно. И что это значит?
— Это материалы по подменышам. Целых три случая.
— Бажен, отнесись серьезно. — Тон Тория был сух и холоден. — Скепсис здесь не уместен. Все вполне документально. Первые два случая более детальны. Подменыши были вполне вещественны.
— И что они натворили?
— Сложно охарактеризовать. — Бьерн замялся. — По некоторым данным, со слов очевидцев, один спас два десятка человек. Другой предотвратил захват дахейцами базы на спутнике Ликты.
— А на самом деле?
— Сведения утеряны. Так, отрывочные кадры, обрывки телеметрии. Почти ничего конкретного.
— И что с ними случилось потом?
— Оба погибли.
— И останки не исследовали?
— Уничтожены при эвакуации. Один на Ликте, другой вместе с нашей орбитальной базой.
— Почему же тогда они подменыши?
— Потому, что на тот момент они взялись ниоткуда! Их не было в списках слежения.
— Знаете, это все больше похоже на байки о Первом Стрелке или Мертвом Пилоте. Операты любят их травить, когда смена скучная…
— Нет, — покачал головой Торий, — слишком уж они материальны для баек. Смотри. Вот первый случай, вот второй.
— Да. Действительно. Но…
— А это третий, самый загадочный.
— Это что, привидение?
— Почти. Ни веса, ни излучений. Даже не дышал. И мнения очевидцев расходятся. Мы так и не выяснили его роль в событиях…
— Согласен, проблему надо исследовать, — кивнул Бажен, — но какое отношение они имеют к Нику Боброву?
— Говоришь, какое? Вот фото третьего.
Бьерн указательным пальцем вынул картинку из верхнего угла поля и растянул на все виртуальное окно.
— Святые звезды! — это все, что смог сказать старейшина ресурсников.
Шестой уровень, жилые сектора города, центральный парк, Рик Соллен
В парке был поздний вечер. Западная сторона купола окрасилась розовым. Потянул прохладный ветерок. Воробьи, чирикая, занимали спальные места на ветках.
Рик встал со скамейки около Центрального проспекта. Побрел вглубь зарослей ясеня. Из полумрака прямо на него выскочила девушка, едва не столкнувшись с ним лоб в лоб.
— Тинка!
— Рик? Ты здесь гуляешь?
— Да, меды прописали много отдыха. Надоело до икоты.
— Так идем со мной. Поможешь в лаборатории.
Девушка сунула ему контейнер с растениями и решительно направилась к Центральному проспекту. Прошлепав легкими тапками по серой пружинящей поверхности, подошла к мембране в стене купола парка. Обернулась.
— Ну, где ты, не отставай.
— А мне сюда можно? Это же служебные помещения.
— Со мной можно. Тут коллективный пропуск.
Тинка ударом кулака порвала мембрану и шагнула внутрь. Рик, боясь, что останется в коридоре, и мембрана не пустит его одного, бросился следом. Прыгнул в затягивающийся проем и налетел на девушку, снимающую в руках тапки, невольно ее обняв. Оба на секунду замерли, потом Тинка осторожно высвободилась и, как ни в чем не бывало, зашлепала по биопластовому полу босиком.
Они оказались в помещении инкубатора. Длинные ряды остекленных, ярко освещенных стеллажей с проростками всех цветов — от изумрудных до пурпурных, тянулись вдоль длинного зала. Тинка завернула за одну из оранжерей.
— Эй, где ты? Снова потерялся? Иди сюда.
Рик рванул на голос. Девушка уже открыла один из стеллажей и копалась внутри.
— Ну, давай сюда ящик.
Парень подал контейнер, но она, открыв крышку, вернула его юноше.
— Держи, вот так.
И принялась выставлять на полку пустые резервуары. Освободила ящик и засунула под стеллаж.
— Вот и все. Теперь проверим мои грядочки.
Девушка пошлепала вдоль стеклянных витрин, заглядывая на нижние и верхние полки, открывала крышки, что-то поправляла, передвигала, что-то нашептывала. Рик молча шел за ней, недоуменно разглядывая кустики травы или проростки овощей.
«Чего она так с ними возится? Кстати, не она одна».
У других стеллажей тоже мелькали фигуры в зеленых майках экологов.
— Ну, вот и все. Идем, у меня тут есть одна маленькая тайна. Я еще никому его не показывала.
Подростки выбрались из стеклянного лабиринта. В дальнем углу зала прятались несколько люков со старинными магнитными замками. Тинка вытащила из-за панели квадратную пластинку, вставила ее в щель картоприемника. Овальная плита нехотя, со скрипом, откатился в сторону.
Тинка юркнула внутрь, придержала люк.
— Входи, чего застыл.
Рик протиснулся следом. Тяжелая створка с чмоканьем встала на место.
Каморка тоже была превращена в маленькую оранжерею. Но росло в ней совсем иное. В большой, с человека, стеклянной колбе распустился удивительно яркий оранжево-красный цветок. Множество лепестков на коротком цветоносе образовали алую шапку. Листья, и стебель были красновато-желтые.
Еще удивительнее была почва. Нижнюю треть колбы заполнял розовый песок со слюдяными блестками. И освещали колбу сразу две лампы ярко голубая и темно красная.
— Это что?
— Багряник
— А песок с поверхности?
— Да. И воздух в колбе тоже, как наверху. И влажность пять процентов.
