Джерри Пурнель - Наемник
И кто-то позвонит. Джамаат придет за коровой – и его там встретит группа спецназа. Корова останется, а джамаата не будет. Вот и закончился джихад.
Корова[40]. Корова…
А если отнимать не корову у бедных, а деньги у богатых – те еще быстрее пригласят русистов. Потому что, в отличие от бедных, у богатых нет ни совести, ни веры. Когда им говорят: будет исламское государство и ты будешь жить по исламским, а не по русским законам, и тебе это ничего не будет стоить – они верят в это. Но как только выяснится, что надо платить, и платить много, и прямо сейчас, их богобоязненность и вера улетучится быстрее утреннего тумана. И они еще быстрее побегут в комендатуру и расскажут обо всем. А русские – настоящие шайтаны. Генерал знал, что есть деньги, которые подают особый сигнал, который приходит на спутник. И каждый, у кого будут эти деньги, попадет на крючок.
И опять – джихада не будет.
В отличие от своих фанатичных и недалеких последователей генерал понимал, что исламская умма готова поддерживать джихад только до тех пор, пока он ничего не стоит. Люди за него только до тех пор, пока джамаатовские снимают квартиру и покупают еду вдвое дороже, чем на рынке. На этом все и держалось, только поэтому взрыв был за взрывом, а русские ничего не могли с этим поделать. Как только не стало денег – не стало и джихада…
И во всем виноват он. Барон Полетти. Это он давал им деньги на джихад, столько денег, что даже русисты не могли ничего поделать с джихадом. Это он унес тайны, унес номера счетов и коды доступа с собой в могилу…
О Аллах! Если ты существуешь – надеюсь, ты придумаешь для этого нечестивца какое-нибудь особенно мучительное наказание…
– Это свежая карта?
Один из нижних чинов расстелил большую, только что отпечатанную на широкоформатном принтере «простынь» – мы уже не пользовались старомодными картами, использовались спутниковые, постоянно обновляемые, рабочая карта при необходимости быстро распечатывалась.
– Так точно, обновлена данными с беспилотника…
Я удивленно присвистнул.
– Они что здесь, готовятся к отражению воздушного нападения?
– Никак нет, господин адмирал, – ответил мне командир морских пехотинцев из группы, базирующейся на «Авроре», – готовятся к борьбе с транзитом наркотиков. Я участвовал здесь в международных рейдах с немцами, помню, что к чему…
– Тогда доложите.
– Все просто, господин адмирал. Город – одна из точек, куда направляется поток наркотиков через Атлантический океан в Европу. Кокаин, Ваше Высокопревосходительство. Здешние рыбаки давно ловят рыбу, только чтобы самим покушать. Ну и для виду, на самом деле у них совсем другие интересы. Кокаин грузится на борт больших судов, с этим не можем эффективно бороться ни мы, ни таможенники. Мы имеем право задерживать судно для досмотра не более чем на четыре часа, иначе это считается уже арест – а для того, чтобы осмотреть контейнеровоз в пару тысяч TEU[41], нужно несколько дней, и то можно ничего не найти. Это вам не самолет и не скоростная яхта – транспорт медленный, но верный. Ночью дурь в водонепроницаемых мешках сбрасывают за борт, координаты берут по GPS и тут же скидывают на какой-нибудь форум в Интернете. Или в электронный ящик, да еще в закодированном виде. Интернет сейчас везде, минут через пять координаты уже у рыбаков. Они направляются туда – иногда сразу, иногда выжидают. Эти контейнеры нельзя отследить с воздуха патрулированием как раньше, потому что они с нейтральной плавучестью уходят под воду и плавают там в ожидании. Раньше у них были активные маяки, мы прослушивали частоты, находили и иногда даже успевали – ведь мы не знали точно, откуда идет сигнал, а рыбакам сбрасывали эти долбаные координаты. Но теперь маяки пассивные, они откликаются только на звонок сотового с определенным номером. А некоторые вообще без маяков. Итак, эти рыбаки подходят, бросают сети и начинают ловить… только не рыбу, Ваше Высокопревосходительство. А как наловили – ходу до берега, в двенадцатимильной зоне наши полномочия заканчиваются, и если они успели туда смыться – считай, пропало…
– А как же местные? Береговая охрана, полиция – вон ее сколько! Таможня? – спросил я.
– Тут и в самом деле много всего, Ваше Высокопревосходительство. Только вот офицер, отслуживший здесь даже год, уходит на пенсию, покупает магазин в столице, или дом с землей на побережье, или виноградник. Как думаете, с каких денег, с накопленных за годы беспорочной службы, что ли?
– И что там за силы расквартированы? Я имею в виду местных?
– Полицейский батальон, но это свиньи настоящие, Ваше Высокопревосходительство. Для того чтобы они кого-то арестовали, надо привести их за руку до двери и ткнуть носом. Плюс вот здесь и здесь стоят морские патрульные самолеты, у них на вооружении ПКР среднего и легкого классов. А вот здесь есть самолет ДРЛО, я сам видел. Не знаю, есть он сейчас или нет, но два года назад точно был.
– Морские силы?
– Полуэскадра легких катеров. Германского проекта, скоростные, турбинные, типа «Шнельбот-10». Торпедное вооружение снято, артиллерийское оставлено – скорострельная авиапушка в носу, два поста с крупнокалиберными пулеметами на корме. И усовершенствованная навигация для вождения в плохих условиях. Все относятся к таможне. Плюс скоростные лодки с жестким днищем, среднего и тяжелого классов. Один, два, иногда даже три пулемета.
Здорово! Как раз то, что нужно. В кавычках только. Силы, предназначенные для эффективного противодействия прорывам мелких групп на скоростных лодках к побережью. С наркотиками или с группой спецназа на борту.
– Насколько они боеспособны, полковник?
– Да как сказать… Жить всем хочется, с бандитами они связываться не будут. Но проблемы могут быть…
Внезапно меня озарило. Черт возьми… у нас же есть там силы!
– Полковник… а этот… международный патруль, он все еще действует?
– А как же, Ваше Высокопревосходительство. Действует, я на тот год рапорт подал. Хоть отдохну немного…
– У тебя там остались друзья?
Звук двигателей сразу двух машин привлек внимание генерала. Грубый, дизельный звук – так звучат внедорожники. А на внедорожниках с такими двигателями здесь ездит полиция, встречаться с которой ему совсем некстати…
Но это была не полиция. Два внедорожника остановились у дома напротив, через дорогу. Он знал эти машины, кому они принадлежат и кто находится внизу. Ворота открылись – и машины быстро проехали внутрь…
Они сняли несколько домов на этой улице, как делали всегда. Между этими двумя была не только мощенная камнем улица – у них были общие подвалы, в которых хранили вино и рыбу. Ас-Суэйра стояла на меловых холмах, и подвалы были под каждым городским домом. Особенно наверху – у самого порта их не было, там в подвалы просачивалась вода…
Генерал какое-то время настороженно смотрел в окно, наблюдая, не появится ли мотоциклист или машина слежения. Но ничего не увидел. Город только просыпался, первые лучи восходящего над континентом солнца ласкали выстывшие за ночь камни мостовой. Генерал вздохнул и пошел вниз, чтобы расспросить своих людей, что происходит…
– Предчувствие, господин вице-адмирал?
На основном экране разведывательного центра крейсера «Аврора» больше не было изображения утренней, просыпающейся Ас-Суэйры. Вместо этого на сверхчетком плазменном экране красовались три физиономии: моя, адмирала Казарского и адмирала Шенна. Последний сменил моего деда на посту начальника Главного штаба ВМФ.
Угадайте с трех раз, господа, как он ко мне относится?
– Совершенно верно, – стал объяснять я, – у нас серьезная ситуация, это намного серьезнее, чем похищение офицера военно-морской разведки, господа. Сегодня ночью в Атласных горах произошла серьезная бойня, погибли как минимум сорок человек. Кто-то серьезно замел все следы, там была провокация. Это единственная нить, которую мы держим в руках.
– Но капитана Бородина вы своими глазами не видели… – уточнил педант Шенн.
– Так точно. Не видел.
– Тогда почему вы думаете, что он находился в одной из двух машин?
– Потому что ему негде больше было находиться. В Танжере его быть не может. Его разыскивает полгорода, и не только полиция. Любой, у кого его найдут, получит серьезные неприятности. Никто просто не рискнет держать его в Танжере, это все равно что стоять голыми ногами на раскаленной сковороде!
– Господин вице-адмирал, – сказал Казарский, – имеет в виду то, что за помощью в розыске нашего пропавшего офицера он обратился не в полицию, а к организованной преступности. Что вы категорически запретили делать.
– Господин Воронцов, полагаю, был вправе предпринять такие меры, если они обуславливались обстановкой, – неожиданно поддержал меня Шенн, – весь вопрос в результате, а его пока нет. Но я говорю не об этом, господа! Я говорю о предложенной операции. Уверен, что каждому из нас знакомы правила проведения подобного рода операций. Учитывая тот факт, что операция проводится на территории третьей страны, с которой Российская Империя не находится в состоянии войны, и учитывая то, что эта операция связана с риском для жизни для военного персонала, это заставляет с особой тщательность подойти как в вопросу планирования операции, так и к рассмотрению вопроса о правомерности ее проведения. И если даже начать это рассмотрение, я не вижу ни малейшего основания – слышите, ни малейшего, ни единого основания! – для того, чтобы вообще высаживаться в Ас-Суэйре.
