Пол Андерсон - Ушелец
— Верно, — согласился полковник. — Или кто-нибудь додумается до того же самого, что и Скип. Ивонна села прямо.
— Энди, — сказала она. — Не очень-то мне нравится, что мы отрабатываем эту идею в полной тайне. Кроме того, мне не мешало бы посоветоваться с моими зарубежными коллегами. Особенно с Дуклосом. Он хорошо знает жизнь и наверняка посоветует что-нибудь дельное. До сих пор я не возражала, мы и так были по горло заняты разработкой нашего плана. Но я не могу больше молчать!
— Знаешь, Ивонна, — заметил Скип, пощипывая себя за мочку уха, — я думаю, секретность нам не помешает. Тем более после всего того, что с тобой случилось. Не следует ли нам пока оставить такие мысли, пока ничего еще толком не сделано? Если у нас ничего не выйдет, значит, мы просто потеряли месяц. А вот соблюдать режим секретности, оказавшись на борту звездолета, нам все равно не удастся.
— Именно это я и хотел обсудить, — поддержал Скипа Алмейда.
Его трубка неожиданно вспыхнула, и что-то в ней громко щелкнуло. Ивонна смотрела на полковника. Скип пощупал рукой свой клинок, о котором он не счел нужным ставить в известность кого бы то ни было.
Алмейда выпустил изо рта целое облако дыма, затем поставил локти на стол и твердо сказал:
— Мы оповестили всех заинтересованных лиц за границей, что завтра утром произведем запуск. У них такие же радары, как и у нас. Но мы объявили, что этот полет связан с обычной проверкой периферии силового поля звездолета. До сих пор, как вам известно, никаких изменений силового поля не отмечалось, но периодически проверять все равно надо, да и астронавтам полезно поупражняться в маневрах. По нашим сведениям, никто, кроме нас, запускать свой корабль не собирается. Вы подойдете к звездолету и проведете сеанс связи на доступных сигманцу частотах, поддерживая нужную мощность сигнала, чтобы уловить его можно было с расстояния не более нескольких километров. Тогда, если сигманец вам ответит, этого никто, кроме вас, не узнает.
— Как же так? — воскликнул Скип.
— Не возражайте! — Алмейда поднял ладонь. — Я согласен, это не очень-то честно и по существу есть прямое нарушение соглашений. Но, предположим, в ответе сигманца окажется подробная схема звездолета. Чем черт не шутит! Может, он захочет поделиться с людьми своей технологией. Или вообще что-нибудь такое, чего мы и представить себе не можем. — Полковник ударил кулаком по столу. — Мы не знаем что! И у нас нет твердых международных соглашений на этот счет. Нет смысла осуждать настырность китайцев или манию преследования американцев. Не в этом дело! Лучше подумайте, как подготовиться к событиям, которые невозможно предсказать. Чем больше игроков, тем рискованней игра. — Полковник вздохнул. — Если вам удастся войти с ним в осмысленный контакт, быть может, вам придется вообще попросить его улететь отсюда подальше и не появляться до тех пор, пока человечество не повзрослеет. А быть может, и я надеюсь, так оно и будет, эти знания окажутся вполне безопасными, если осваивать их постепенно, и тогда мы сможем вновь вернуться к совместным международным действиям. А сейчас наша «игра» — не более чем задержка.
Губы у Ивонны дрожали, она терла глаза.
— А что, если сигманец пригласит нас попить чайку? — спросил Скип. — Ведь если наша схема сработает, это очень даже возможно. Но за его радушными сигналами-приглашениями следят с орбитальных станций.
— Может, вам удастся уговорить его не подавать сигнала? — предположил Алмейда. — Или, оказавшись на борту, вы, скажем, попросите его перекрыть проход в силовом поле. В этом случае на все возмущенные протесты мы заявим, что, видимо, произошло какое-то недоразумение. В общем, мы найдем, с кем вам разделить ответственность. Ваш пилот и его помощник отобраны нами. Майор Тьюлис имеет боевой опыт, а капитан Кур-ланд — из разведки ВВС. А теперь позвольте мне изложить основную линию ваших действий.
Скип во все глаза смотрел на звездолет. Что за радостный танец массы и формы! Переходы света и тени, словно Земля плывет во Вселенной, словно музыка, словно любовь, приключение, акт творения… Прочувствовать до конца это можно только въяве. Никакие слова писателя, никакие голографические картины фотографа не могут передать это ощущение священнодействия.
«Сфера, кривая, спираль… — размышлял Скип. — Да, я вижу, как, соединяясь, они образуют единство и разъединяются уже обновленные!»
Курланд хлопнул его по плечу.
— Мы на орбите, мистер Вэйберн.
Выйдя из транса, Скип принялся собирать снаряжение. Инструменты разлетелись по всей кабине. Пахло чем-то затхлым, фыркала помпа. Невесомость нравилась Скипу, но он чувствовал, как она мешает его непривыкшим мускулам. Окошко в шлемофоне было маленьким и все запотело.
— Ой! Уй! — заикаясь, бормотал Скип.
— Вы готовы? — спросил Тьюлис.
— Да, конечно, — ответила Ивонна и принялась отстегивать ремни.
— Запомните, — сказал Курланд Скипу, — время от времени мы будем включать двигатель, корректируя орбиту, чтобы сохранить дистанцию со звездолетом. Мы будем держаться от него не дальше одной десятой корпуса, о маневрах последуют предупреждения.
Скип нетерпеливо кивнул. Окончательно придя в себя, он был просто в восторге от своей миссии. Если все получится, какая слава маячит впереди! Отстегнувшись, он перекочевал через всю кабину к видеопередатчику, где пристегнул себя и принялся распаковывать свое хозяйство.
Ивонна помогала ему.
— Знаешь, я чего-то боюсь. Уж лучше бы он не ответил… — волнуясь, сказала она, но тут же замотала головой. — Нет, это я так.
— Давай все-таки попробуем, — спокойно сказал Скип.
— Почему вы думаете, что он ждет вашего сигнала? — спросил Курланд.
— Мы ничего не думаем, — ответил ему Тьюлис. — Но разве вы на его месте не оставили бы аппаратуру включенной и не проверяли бы время от времени запись?
— Я полагаю, сигманец осуществляет непрерывное сканирование пространства на предмет появления посторонних, — заметил Скип. — У, черт!
Комок ваты из коробки, в которую была упакована ваза, выскользнул у Скипа из рук. Тьюлис поймал его и вернул на место.
— И все-таки я не понимаю, на кой вам дьявол все эти штуковины? — спросил он.
— Это только догадки, — признался Скип. — Набрали тут всякого-разного… Мы ведь не можем принять на борт всю коллекцию Британского музея. Мы руководствовались принципом малогабаритности. И взяли лучшее из того, что в принципе хотели. В общем, долго объяснять. Короче, мы попытались посмотреть на это дело глазами сигманца, исходя из того, что люди видели на звездолете. Честно говоря, тут не столько логика, сколько предчувствие и интуиция…
— Его интуиция! — уточнила Ивонна, указывая на Скипа. — Именно поэтому он здесь! Я убедила полковника, что темная биография не в счет, когда у него столь велики шансы добиться успеха.
Через час, когда копии всемирно известных шедевров были приведены в надлежащий порядок и план действий был пришпилен на панель перед глазами, Скип с Ивонной переглянулись и пожали друг другу руки. Скип заметил, как на шее у Ивонны бьется жилка. Во рту у него пересохло.
«Ну, живей! — торопил он себя. — Что скажешь в этот исторический момент? Снес орел яичко… Нет, к черту! Еще пахать и пахать…»
Он включил видеопередатчик. Ивонна стала говорить в звукосинтезатор: «Люди приближаются… сигманец. Люди приближаются… сигманец. Человек… сигманец».
Затем она кивнула Скипу. Экран перед ним был пуст. Скип взял в руки экспонат — статуэтку Мондриана. У Скипа не было никакой уверенности в том, что пришелец «клюнет» на ее изящество. Скип держал наготове фотографии японских ворот, китайскую каллиграфию…
…Дюрер, Микеланджело, Веласкес, Рембрандт, Коро, Мотоноду, Лун-Минь, персидские миниатюры, наскальное изображение бизона, автор которого давным-давно канул в вечность, но не картина…
…очертания индийских чаш и греческих ваз, мужественная энергия полинезийских боевых дубинок и африканских масок, зловещая грация вырезанных из хрусталя ацтекских черепов, суровое очарование русских икон…
…фотографии крупных скульптур, голова Нефертити, Афродита и Ника, а вот тут произведения искусства сравнительно недавнего времени — Роден, Бранкузи, Миллэс, Нильсен; парки и сады; архитектура — храмы, дворцы, коттеджи, беседки, замки, надгробия…
Ведь сигманец в душе художник — лишь поэтому он и пустился в свое одиночное странствие. Да, он тоже художник! Он не ищет ничего, кроме красоты!
— Смотрите! — воскликнул Тьюлис. — Он светится, черт его подери! Как рождественская елка!
Скип резко повернулся. Со своего места он мог видеть лишь краешек сигманского звездолета, находившегося примерно в километре от них. Теперь пространство между ними уже не выглядело пустым. Оно переливалось огнями, всеми цветами радуги — от чистейшего флуоресцирующего свечения до тончайших тонов рассвета, оно переливалось, мигало, завлекало, словно зрителю долженствовало стать частью этого восторга и улететь вместе с ним за пределы космоса.
