Анатолий Шинкин - Космические перевозчики
Быстро перелистала на мониторе предстоящий маршрут, -- ничего особенного, только с часа до двух пройти край "черной воронки" -- космической дыры, засасывающей и глотающей все подряд.
Черные дыры - белое пятно в космической науке. Множество гипотез, пытающихся объяснить их природу, остаются догадками, никем и ничем не подтвержденными. Космолетчикам приходится воспринимать гигантские бездонные провалы как неприятную объективную реальность, с которой нужно худо-бедно уживаться.
Своеобразная космическая непогода на маршруте: ураган, смерч, тайфун, торнадо, - непонятная, непредсказуемая и пугающая стихия. Облетать опасный столб далеко и долго, и корабли вынуждены проходить по краю воронки, рискуя сорваться в эпицентр бездонной пустоты. Случаи бывали. Вернуться не получилось ни у кого.
-- Леш, о воронке помнишь?
За штурманским столиком Леха, Сашка-механик -- в машинном отделении. Андрей, хотя и поддался на уговоры "феминистки", но оставил со мной крепкий "тыл", а Катрин и Женьку отправил по "койко-местам".
-- Помню, слежу, -- Леха потянулся и сладко с подвывом зевнул. - Прорвемся. В программе заложены компенсаторы противотяги, но дыры иногда выкидывают фортель: чуть смещаются, будто пытаются схватить корабль, тогда придется подработать штурвалом и двигателем.
-- Хищники, -- я засмеялась на менторские поучения штурмана. - Почуяли добычу, и набрасываются?
-- Космос -- живой организм, -- просто ответил Леха. - Это не обсуждается, прими как аксиому.
-- Совсем запугал. "Человек - царь вселенной" -- вот что не обсуждается, -- передразнила я.
-- Дай бог, нашему теляти волка съесть, -- ехидно парировал Леха и отвернулся к монитору.
Мое "небо в окне" -- экран обзора передней полусферы сегодня заметно отличался от обычного. Разноцветные звездочки, черточки, полоски распределились в одной волнистой плоскости, над которой мчался транспорт "Надежда". Некоторые из волн вершинами достигали корабля, и тогда заметно встряхивало.
-- Приподнимись повыше, -- посоветовал Леха. - Лучше с запасом, скоро пойдут "гребешки".
-- Непонятно, -- потянула штурвал на себя, -- похоже на поверхность моря, но ведь космос не плоский, а трехмерный.
-- Космос многомерный, -- поправил Леха. - Можно двигаться не только через пространство, но и через время, все зависит от скорости и направления. Предполагаю, нырни мы в эту дыру, и познакомимся со своими правнуками или... с пращурами, -- как повезет... Следи за дорогой и не напрягайся. Картинку на твоем экране объяснить многоумные земные мужи не могут, -- штурман с шутливой горечью отмахнул рукой. - Даже я перед ней пасую.
-- А не надо пасовать, -- во мне, как всегда не к месту и не ко времени, проснулись смелость и жажда исследований. -- Нужно представить вход в провал как перекресток и не мчаться по главной, а свернуть.
-- Ново, -- Леха повернулся заинтересовано. -- Есть место для размышлений. Сразу мы не умрем и, наверное, многое увидим. Вот только сумеем ли кому-то об этом рассказать?
-- Попробуем? -- меня уже "несло", и я приготовилась нырнуть в провал, дождавшись от Лехи согласного кивка.
-- Умерь пыл, -- Леха предостерегающе поднял руку. -- Сначала закончим работу, а в свободное время слетаем в Черную дыру на экскурсию: пикничок и шашлычок.
Корабль сильно тряхнуло: увлекшись разговорами, "проморгала" гребень.
-- Кстати, точнее, без всякой связи с предыдущим, -- Леха крутился в кресле, следя одновременно и за своим монитором и за моим экраном. -- Старайся брать выше и правее. Нужно обойти против вращения, чтобы центробежная сила отжимала к краю.
Плоскость на экране теперь сплывала в воронку и обрывалась в отвесную пустоту. Картина очень напоминала алмазные копи -- кимберлитовую трубку, сходство дополняли вспыхивающие по стенам, как лампочки рудокопов, звезды. Из "стен" провала черно-красными протуберанцами вырывались и вытягивались в сторону корабля щупальца огня, и, не дотянувшись, закручивались в опадающие гаснущие спирали.
Транспорт трясся и рыскал. Штурвал рвался из рук: внешнее воздействие "пробивало" гидравлические и сенсорные усилители рулей. Из люка машинного отделения выглянул механик Сашка:
-- Надь, ты как рулишь? Предохранители горят. Не дрова везешь... -- не договорив, нырнул обратно в люк.
-- Молчи уж, Буратино, -- огрызнулась вслед словами анекдота.
-- Работай двигателем, -- не оставлял заботой Леха. -- Старайся проходить строго по контуру. Нам сейчас плоскость ничуть не лучше воронки: на атомы может размазать. Андрея разбудить?
-- Справлюсь, -- выговорила я, с трудом удерживая штурвал. Лехино сомнение в моих способностях задело и обидело. -- За собой следи.
Штурман откинулся в кресле и прыснул смехом. Видимо, реноме штатного клоуна за мной в экипаже закрепилось окончательно. Новое явление помешало ответить достойно и убийственно. Внизу провала набухло и быстро двинулось наперерез плотное оранжевое облако.
-- Выброс, -- крикнул Леха, торопливо стуча по "клаве" пальцами левой руки, правая судорожно сжимала боевой джойстик. Корпус транспорта дрожал от бесконечной пушечной очереди. Леха обернулся. -- Держи штурвал крепче.
-- Никогда не останавливаться раньше времени -- лучшая черта твоего характера, -- за спиной штурмана оказывается стояла и нежно улыбалась Женька. Когда успела проснуться?
Стайкой ушли вперед и начали рваться в оранжевой густоте НУРСы(неуправляемые реактивные спаряды). Оранжевый туман накрыл экраны видеообзора и загорелся пламенем от взрывов срабатывающей защиты. Транспорт теперь не просто швыряло с гребня на гребень; какая-то неведомая сила пыталась развернуть корабль дюзами к бездне, и я, упираясь ногами в пол, физически ощущала сползание транспорта в воронку.
-- Форсаж, -- громко подсказал Леха.
Мегатонные двигатели выдернули транспорт в открытый космос, едва не раздавив перегрузкой: в суматохе и обидах забыла переключить кресло в антигравитационный режим. Транспорт "Надежда", проскочив воронку, начал стремительно удаляться с опасного места, все реже и слабее вздрагивая на гребешках волн.
-- Что это было?
-- Кто бы знал? -- усмехнулся штурман. -- Защита срабатывает, как на твердые атакующие предметы.
-- Похожа воронка на пасть, -- я покрепче сжала штурвал, скрывая дрожь в пальцах, -- а туман, будто язык.
-- Значит, тебя уже не надо убеждать в одушевленности космоса, -- рассмеялся Леха.
-- Осталось только определить половую принадлежность безбрежной стихии, -- явно передразнивая мой голос, ехидненько ухмыльнулась Женька.
-- Оставленная позади картина,-- начал объяснять строгим голосом, но тотчас сбился на смех Леха, -- явно, не фаллического свойства.
-- Бешено набросилась на "Мускулинос", усмотрев в нем мужское начало, космическая вагина, -- продекламировала Женька.
-- Как не стыдно? -- я в упор посмотрела на веселящегося Леху, перевела строгий взгляд на заливающуюся Женьку и заставила обоих смущенно примолкнуть. -- Я всегда ощущаю единство с космосом, духовную близость и созвучие чувств и, значит, космос -- женщина, добрая, понимающая подруга, а ваши фаллосы и вагины -- тупой, пошлый, не смешной юмор...
Продолжая обвинительно-обличительно-укоряющую речь, отключила форсаж и выпрямилась в кресле. Плоскость на экране рассыпалась, превращаясь в обычный трехмерный звездный рисунок - мое любимое "небо в окне".
Тронули сзади волосы, пробрались осторожно к шее и нежно погладили кожу теплые руки. Тут-то и вспомнила, Леха, давая советы, за мою спину смотрел, но оборачиваться не было времени.
-- Очень не плохо, -- промурлыкал Андрей, коснувшись губами уха, -- ровнехонько прошла по глиссаде.
Слово "глиссада" для меня опасно. Тело ответило мгновенной сладкой судорогой, весь накопленный адреналин устремился к низу живота и там взорвался, а я сразу радостно устала и успокоилась:
-- Ты здесь давно?
-- Тряска разбудила. Успел полюбоваться красивой работой, -- теплые ладони помяли-помассировали плечи и стали обжигающе горячими.
-- Мне еще час рулить, -- чувствуя потерю контроля над тянущемся к Андреевым рукам телом, жалобно простонала я.
-- Сварю кофе, -- пальцы двух ладоней рассыпали на груди множество прикосновений, покрыли кожу искрящимся электрическим ознобом.
-- По... потом, -- с трудом сдерживая дрожь и судороги, оглянулась украдкой. -- Андрей, скажи...
