Натали Хеннеберг - Язва
Когда через некоторое время она подняла голову, все еще под впечатлением от своего собственного отражения, оказалось, что на Гефестион опускается ночь. И тут яркая золотая игла появилась на небосводе, в ее хвосте искрилась масса рубинов, карбункулов, раскаленных роз… Это не было похоже ни на полет тяжелой «Летающей Земли», ни на геранские звездолеты. Все небо окрасилось в розовый цвет. Поднятые какой-то неведомой силой на ноги, гномы и эльфы Гефестиона воздели к небу раскрытые ладони в едином, чисто рефлекторном порыве. Игла пересекла темный небосвод планеты, следуя своей эллиптической орбите, пронзила линию горизонта и, казалось, утонула в ней…
— Комета! — воскликнул Джелт.
— Ну и что? — отозвалась какая-то девчушка. — Так бывает каждый месяц…
— Неправда, неправда! Это голуб'звезда! Давайте танцевать!
И все пустились в пляс. Танец кометы!
Случилось ли это сразу же, на другой день, когда Анг'Ри пришел к ней чем-то озабоченный? Или прошли недели между тем, что Виллис называла «ночью кометы» и «днем расставания»?
А погода стояла превосходная. На небе появлялись перламутровые облака. Дети почти не покидали поверхность, они охотились и ловили рыбу. Девочки собирали съедобные лишайники и выкапывали под утесом молодые корешки и клубни, похожие на грибы. Пища стала обильнее за счет слепых карпов и угрей, которые, подпрыгивая, пересекали пространство между ручьями. Анг'Ри больше не было нужды заботиться о самом важном для своей маленькой орды: животы округлялись. Надо сказать, что у некоторых девочек они даже слишком округлялись. «Ну конечно, — думала Виллис, вспоминая некоторые детали, отмеченные ее памятью во время пребывания на борту „Летающей Земли“, — им по 12-13 лет. Они играют здесь, как молодые животные. Это сама жизнь. А потом, позднее, в подземелье, они размножаются в крови и страданиях…»
Но не это тревожило Анг'Ри. Он отвел Виллис в сторону, на холм, который возвышался меж двух глубоких ручьев, и сказал ей:
— Я думаю, теперь ты должна покинуть нас, Дама-из-Поднебесья.
У Виллис перехватило дыхание.
— Я сделала вам что-нибудь плохое? — спросила она.
— Нет, — ответил Анг'Ри важно, — ты всегда приходила нам на помощь. Мы очень дорожим тобой, и другие шайки нам завидуют. Поэтому я так говорю. Скоро начнется сезон большой охоты.
— А разве сейчас вы не охотитесь?
— Это другое дело. Не мы будем охотиться.
Он нагнулся, сорвал какой-то злак, как будто ему надо было собраться с мыслями. Виллис чувствовала, что он крайне растерян и расстроен. Несомненно, он говорил все это не по своей воле.
— Понимаешь, — сказал он, — однажды наши мальчики дошли до большой воды. Да, есть такое место, туда надо идти много часов. Там есть очень вкусная рыба и много играющих угрей-прыгунов. Там раньше был один клан, еще больше, чем наш, и жил он в скалах. Так вот — наши ребята нашли только черные сожженные скалы…
— А этот клан?
— Говорю тебе, там больше ничего не было. Так они действуют, когда появляются здесь. Взрослых они уводят с собой, а малышей сжигают…
— Я что-то не понимаю. Кто же этим занимается?
Анг'Ри сделал неопределенный жест рукой:
— Э… девочки зовут их «тенеротыми»…
— Это те, кто уничтожил город-призрак? — спросила Виллис, холодея.
Анг'Ри кивнул.
— Они… обычно они появляются не так уж часто, я хочу сказать, в одном и том же месте. Их появление предвещает, скорее всего, та самая комета. Ведь это звездолет. А в нем — зем'люди, очень могущественные. И звездолет не разбился, он может снова взлететь. Так вот, тенеротые должны спешить. Никто не должен уйти'т'сюда…
— Почему?
— Эта часть неба принадлежит им…
— Но их совсем не видно на Гефестионе!
— Ты еще плохо понимаешь меня, — сказал Анг'Ри. — А я не могу объяснить лучше. Никогда не знаешь — может быть, нас кто-то подслушивает. Ведь здесь пролегает оживленный путь в другие места неба. И вокруг много всего, и все так перемешалось… А за всем этим стоят тенеротые, которые стараются заманить пролетающие корабли. Ты должна понимать все это лучше меня… Они ищут не нас именно, просто они уничтожают любую жизнь, которую им удается обнаружить. Единственное, что нам остается — рассредоточиться: может быть, такие ничтожные проявления жизни не заинтересуют их ра-да-ры.
Он заботливо выделял каждую букву, каждый слог.
— Что касается тебя, ты можешь добраться до своих, там, на другом берегу большой воды. Мне очень жаль, добрая дама. Прощай, да поможет бог. И спасибо.
— Прощай, Анг'Ри, — ответила Виллис растерянно.
Она смотрела, как они исчезают, словно играя, постепенно рассредоточиваясь по равнине, среди журчащих ручейков и скороспелых злаков, которые почти с головой скрывали самых маленьких. И снова она была одна. Может быть, это было не так уж плохо — она уже начала привязываться к этим преждевременно состарившимся существам, таким абсурдным, безответственным, хрупким…
То, что можно было назвать гефестионским днем, подходило к зениту. Было совсем тепло, от переливающихся вод поднимался пар. Звезда Лебедя застыла прямо на горизонте, огромная, как земная Луна, но более бледная.
И Виллис пошла к ней.
Анг'Ри был прав: за голубой линией аквамариновых утесов открывалось темное пространство, где кончались все ручейки и речки равнины. Вода была фиолетовой, непроницаемой, она казалась тяжелой, застывшей. На берегах скороспелая растительность достигала размеров земного кустарника. Это были все те же длинные гибкие злаки и розовые кусты, увенчанные какими-то бархатистыми на ощупь цветочками. Виллис подумала, что все это должно напоминать земной пейзаж.
Она не знала, сколько часов шла. У времени на Гефестионе была, конечно, другая структура и длительность, чем на Гере или на «Летающей Земле» — единственных мирах, которые она знала. Уже давно она сняла с руки и отдала играть детям сложное и мертвое устройство, которое называлось часами. Несколько раз в своем долгом пути она чувствовала голод и утоляла его в традициях клана — съедобными лишайниками и злаками. Она пила воду из бесчисленных ручьев, даже выстирала свой комбинезон. Иногда она ложилась под какой-нибудь скалой и засыпала. И ни разу не видела снов.
Уже отчаявшись встретить какое-нибудь создание, похожее на человека, она была почти рада, когда из какой-то расселины вылезло животное, смутно напоминавшее гуманоида, и пошло следом за ней. Существо вызывало отвращение: это было нечто похожее на жирную крысу, цвета свежего мяса, и к тому же — трипод. Оно подпрыгивало, издавая звук, похожий на клокотанье кипящей воды в котле; что-то вроде: «гло-кло-па!», за которым следовал резкий свист. Довольно долго животное бегало вокруг Виллис кругами, как собака, которая загоняет стадо. Молодая женщина попыталась заговорить с ним, но в ответ добилась от него лишь несколько невнятных звуков, преимущественно: «Я! Меня! Меня! Я!» И без того уставшая Виллис кончила тем, что перестала обращать на него внимание.
Между тем, она вышла на берег. Это было озеро или небольшое внутреннее море, безбрежная, спокойная, переливающаяся гладь. Очень далеко, казалось — прямо под звездой Лебедя, вырисовывался невзрачный островок. С пологих берегов к воде волнами спускались ковры из голубовато-серебристых лишайников. Зловещим покоем веяло от этого пейзажа на краю вселенной. Виллис неожиданно поняла, что все это было задумано не зря: только почти мертвая планета могла предоставить питательную среду и идеальные условия для всех этих странных частот времени без структуры и взаимосвязи, которые могли в любой момент вторгнуться в другие вселенные. Мертвые времена…
Она была на пороге осознания тайны. Виллис уселась на камень в зарослях камыша, похожего на струны арфы — трепетные, блестящие, словно соединяющие землю с небосводом… Так она и сидела, наполненная этой эоловой музыкой, не обращая внимания на призывы, крики, не в состоянии противостоять вселенской скорби или бросить хотя бы взгляд на толстое нелепое животное, что топталось вокруг нее. Она закрыла глаза. А когда открыла — поняла, что ее звали. Зов этот был раздирающим, натянутым, как струна, и многоголосым. Прямо перед собой она увидела скалистую стену, испещренную выбоинами и провалами, и в каждой прогалине светились испуганные детские глаза. Что это, новый клан, который нуждается в ней?.. Да, толпа испуганных, отчаявшихся детишек… Когда она поднялась к ним, они начали бросать в нее камнями, но очень быстро успокоились. По зарослям вибрирующего камыша она проникла в пещеру, где в невидимых щелях прятались и выглядывали из них малыши. Этот клан состоял из совсем маленьких детей, большие, конечно, были уничтожены. Щуплые тела, покрытые страшными ранами, кровоточили…
— Кр-рысы! — крикнуло настырное животное. — Кр-рысы! Ж-с-ш-ш-ф-ф-ф!
И крысы появились, а звезда Лебедя в это время скользнула к горизонту… Крысы извергались нескончаемым потоком откуда-то из неведомых глубин, они были гладкими и жирными, чем-то похожими на «гло-кло-па», с красными свирепыми глазами. Увидев крыс, дети забрались еще выше — на карниз, который проходил под самым куполом пещеры, и звали Виллис, протягивая к ней свои маленькие израненные ручонки. Но теперь она ничем не могла помочь им. Как только началось нашествие грызунов, она, помня напутствие Анг'Ри, бросилась в воду. К ее большому удивлению озеро было теплым. Она сорвала длинную тростинку, которая в случае чего должна была помочь ей дышать в воде, и приблизилась к берегу, насколько могла. Но напрасно посылала она свои знаменитые волны маленьким существам…
