Николай Романов - Питомец «Ледового рая»
– Не сдам норматив, получу наряд, – сказал тот.
– Ты отстреляешь на отлично, – не согласилась Ксанка. – Вот увидишь!
Артем ничего не сказал, но на лице его было написано явное сомнение в возможностях приятеля.
Когда заработал антиграв, сердце у Кирилла ухнуло вниз живота и тут же вернулось назад. Ксанка сидела, прямая, как лом, и сглатывала. Лишь Спиря не проявлял ни малейших признаков временного расстройства работы органов – у него был прекрасный вестибулярный аппарат. Если бы Спиря не связался с Ксанкой, его ждала бы прямая дорога в Звездный флот. Впрочем, она его и так ждала (он как-то проговорился, что его уговаривали при подписании контракта), но, увы, не дождалась – мягкий во всем, что касалось Ксанки, в иных делах Артем делался упрямым, как бык. Впрочем, когда подписывали контракт, это тоже касалось Ксанки – ее-то и на пушечный выстрел не подпустили бы к креслу пилота, по медицинским показаниям, по тому же вестибуляру, хотя за каким хреном на нынешних кораблях нужен хороший вестибуляр!
Наконец глайдер взмыл вверх. Это можно было понять только потому, что лопатки вжало в спинку кресла, – иллюминаторов в салоне не имелось. Впрочем, пейзаж за бортом вряд ли был очень интересен – вокруг Гагарина расстилалась поросшая травой степь, прорезанная рекой Сидония, медленно текущей к Великому Марсианскому морю. С другой стороны, курсантам, привыкшим к плацам, казармам и учебным корпусам «Ледового рая», было бы приятно посмотреть на иные картины, но кто в ГК думает о приятном для курсантов?..
Двигатель работал совершенно бесшумно, и потому обрезки и метелки вполголоса переговаривались друг с другом. Его дерьмочество Димитриадий Олегович Гмыря – находись он на борту – наверняка бы придумал, чем занять юные репы и лапы, но прапор Оженков придумывать тупые занятия не стал. Все-таки прапор был человеком приличным…
Полет продолжался минут десять. Потом почувствовался толчок, и вернулась тяжесть.
– Взвод! – Прапор поднялся со своего кресла. – Справа по одному на выход! Марш!
Выгрузились без толчеи – любо-дорого посмотреть.
Гарнизонное стрельбище оказалось знакомым – именно на нем сдавали пробную стрельбу в самом начале курса, когда руководство в лице ротного определяло, чего от кого ждать. Кирилл тогда только-только познакомился с Ксанкой (правильнее, конечно, сказать, что это она с ним познакомилась). Ну и Спиря, разумеется, оказался рядом, куда ж Ксанке без Спири?.. Отстреляли они тогда не так уж и плохо для начала. Кирилл с пяти выстрелов выбил сорок три очка, Спиря – сорок один, и даже Ксанка – тридцать восемь. А вот Сандра-Громильша, к примеру, – всего-навсего двадцать пять. Впрочем, при первом же взгляде было понятно, что сила Сандры вовсе не в оружии, а если и в оружии, то не в стрелковом… В общем, ржавых пистонов ротный капрал Гмыря троице не выписал. Чего не скажешь про Сандру – та получила наряд. Интересно, не в тот ли вечер Дог и попробовал Громильшу? И она ему понравилась.
А еще интересно, где они сейчас?..
– Сандру вспоминаешь? – спросила Ксанка.
Кирилл очнулся от дум:
– С чего ты взяла?
– А у тебя сейчас такое выражение лица, как у всех обрезков, когда они на эту кучу мяса смотрели.
Тут же оказался рядом и Спиря, сунулся со своими древними приколками:
– Твоя фамилия Птицын, Кент, ты пролетел.
– Ты насчет чего? – не понял Кирилл.
– Не чего, а кого. Я насчет Сандры Каблуковой.
Ксанка смотрела на Кирилла с подозрением. Именно ее взгляд (а вовсе не Спирины слова) вывел Кирилла из себя.
– Слушайте! – окрысился он. – Да катитесь вы в дюзу! Не мешайте мне готовиться к стрельбе.
– Ну-ну! – сказала Ксанка. Однако с курса сошла.
За нею отвалил и Спиря. Правда, сначала указательным пальцем постучал себя по лбу. Однако намеки эти были Кириллу до фомальгаута. Ксанка не ошибалась в своих подозрениях – окажись здесь сейчас Сандра, главным желанием Кирилла было бы распластать «кучу мяса» на траве… Даже мысль о Светлане не отвлекла.
Отвлек его прапор Оженков, скомандовавший:
– Взвод, стройся!
Послышались приказы и других взводных.
Построились, глянули на грудь третьего справа, вперили взгляд в пространство.
– Получаем аккумуляторы, и на огневую позицию. С оружием не баловаться! Увижу, как кто-то наводит бластер на человека, получите ржавых пистонов по самые помидоры… Ясно?
– Так точно! – единой глоткой рявкнул взвод.
– Направо! Шагом марш!
Прошли через аккумуляторную, получили от дежурного по стрельбищу батареи в чехлах, двинулись на огневой рубеж.
Упражнение было то же – поясные мишени на расстоянии сто метров. Заход – пять выстрелов. Два захода: один из положения стоя; второй – тоже из положения стоя, но с разворотом на сто восемьдесят градусов. Короче, стоишь к мишеням спиной, по команде поворачиваешься и стреляешь. Время прицеливания в обоих заходах – не более секунды, потом трибэшник не даст луча. Оженков прошел вдоль всего строя и самолично выставил в чипах БББ такое ограничение.
Пока Кирилл ждал своей очереди, не думалось ни о чем. Репу наполняла пустота. Ощущение пошло от кисти с трибэшником, перетекло в предплечье, в плечо и дальше – в мозг. И как нельзя кстати – ох и настрелял бы он, кабы мозги были заняты «кучей мяса». А так – когда пришла очередь, вышел на линию огня, вскинул руку с трибэшником и – раз! два! три! четыре! пять!
Над мишенью всплыла триконка с результатом. Сорок девять. Один раз чуть-чуть закосил. И только тут понял, что отчаянно боялся завалить стрельбу, да только стрём прятался за той пустотой, что переполнила мозги.
– Отлично, Кентаринов! – не выдержал Оженков.
Конечно, отлично. Пусть-ка следующие теперь попробуют хотя бы повторить результат. Из предыдущих-то лучший был – всего-навсего сорок семь, и тот у Ксанки. Постаралась метелка, хотела оказаться если и не вровень с любимым обрезком, то хоть поблизости… А Спиря и вовсе один луч в «тройку» отправил. С расстройства не удержался, пальнул в триконку-результат с числом «сорок», радужные искры брызнули во все стороны, когда триконка умерла.
Прапор промолчал, но было ясно, что молчание это – до поры до времени.
– Ты придурок, Артюша? – не удержалась Ксанка, когда Спиря вернулся на рубеж ожидания и сел слева от нее. – Ржавых пистонов давно не имел? Лишний наряд захотел получить?
– А тебе не до фомальгаута? – прошипел с обидой Спиря. – Тебе же лучше! Пока я в наряде буду париться, ты под Кента залезешь, мечту давнюю исполнишь.
– Что? – сказала Ксанка страшным шепотом. – Что-о?!
Пальцы ее правой руки сжались в кулак.
Похоже, ржавые пистоны катились ко всей компании разом.
Кирилл положил левую руку на Ксанкин кулак и, перегнувшись через колени девушки, правой сцапал Спирю за отворот мундира, тряхнул легонько.
– Подбери сопли, обрезок! – тихо сказал он. – Подумаешь, промазал! За драку больше дадут, чем за плохой выстрел.
Спиря всегда был сообразительным малым. И, в общем-то, умел владеть собой.
– Ладно, проехали, – сказал он.
Кирилл отпустил Спирю и с немалым облегчением выпрямился. Ксанка не удержалась и с готовностью прижалась к его плечу ананасами. К счастью, Спиря не заметил Ксанкиного движения, а то бы дело точно завершилось дракой. Прапор, по всей видимости, в этот момент на них не смотрел, иначе рявкнул бы.
Некоторое время сидели молча, смотрели, как другие стреляют. Второе упражнение прапор почему-то приказал выполнять в обратной очередности. Наверное, для неожиданности. Чтоб жизнь медом не казалась…
Когда Спиря снова отправился на огневой рубеж, Кирилл наклонился к уху Ксанки и тихо сказал:
– Никогда больше так не делай.
– Почему? – спросила Ксанка. – Тебе не понравилось?
Кириллу понравилось. В этом и был весь ужас, поскольку страдать по «куче мяса» или по прелестям Светланы Чудиновой не страшно. Не сломаешься – ни той ни другой рядом нет. А Ксанка, со всеми своими девичьими принадлежностями, – вот она, только руку протяни.
Кирилл даже отсел от нее – чтобы жаром не обдавало – и принялся наблюдать за Спириной стрельбой.
Вскоре стало ясно, что и на сей раз Артему победных результатов не достичь. Движения парня были быстрые, но рваные, силы в руках чуть больше, чем требовалось, чтобы удержать бластер.
После пятого луча над мишенью всплыла триконка «40», и Спиря понуро опустил голову.
– Мазила! – прошептала Ксанка, встала и пошла на смену Спире.
Кирилл смотрел ей вслед. Шагала Ксанка мягко и уверенно, в ее движениях, да и во всей фигуре, сейчас было нечто такое, отчего Кирилл вдруг спросил самого себя: «А чего я, собственно, боюсь?»
И в самом деле… Ведь с той проституточкой, рыжей Деми, в заведении Мамаши Джейн у него все получилось как нельзя лучше! Почему же он должен дать маху с Ксанкой? Может, и вправду отстыковать сегодня метлу, пока Спиря будет наряд отбывать? И будь что будет! До фомальгаута эти Спирины охи-вздохи!..
