Джеймс Инглис - Ночной дозор
Первоочередной проблемой стала проблема энергии. Энергии, обеспечивающей движение вперед, передачу информации, сопоставление данных. Впервые за время его существования источники энергии были строго ограничены. В его непосредственном окружении они почти что отсутствовали.
Путешествуя по галактике, он описал вокруг нее громадный эллипс. В этих-то, лежащих у ее внешнего края областях количество звезд упало самым чудовищным образом. Ближе к центру галактики, который виделся Каунзу мерцающим туманным островом, звезды сохраняли хотя бы видимость былой кучности. Здесь, у окраины галактической спирали звезды были всегда разбросаны редко, и звездный похоронный звон звучал здесь гораздо сильнее. Хотя центральные звезды были, как правило, старше, они к тому же отличались и большей устойчивостью. Окраинные гиганты всегда были недолговечны — они с бессмысленным неистовством прожигали жизнь, тогда как срединные звезды довольствовались скромными результатами, как можно дольше сохраняя необходимую им для жизни ядерную кровь.
Но не на целую вечность.
Практичный, как всегда, Каунз, сосредоточил внимание на проблеме энергоресурсов. Он быстро рассчитал, что его теперешний курс скоро выведет его за пределы области даже с минимальным запасом энергии, и там его чувства вновь заснут, затянутые облаками забвения.
Возможно лишь одно решение. Такое решение приняло бы любое существо, независимо от того, стояло бы за ним эмоциональное желание самосохранения или же логическая необходимость выполнения миссии. Воспользовавшись обильными запасами энергии, все еще излучаемой суперновой, Каунз предпринял крупный маневр, изменил направление вектора реактивной тяги в неслыханной во всех прежних изменениях курса степени, и направил свои паруса к центру галактики.
Отправившись на поиски жизни и света, он оставил позади угрюмое молчание пустынной галактической окраины.
По пути Каунз прочерчивал кривую упадка галактики. Он отмечал каждую мертвую или умирающую звезду, попадавшую в поле захвата его дальнодействующих датчиков. Порою ему случалось присутствовать на похоронных процессиях, провожавших целые солнечные системы.
Повторялась одна и та же мрачная картина.
Звезду, многие миллионы лет дарившую жизнь и служившую источником света, окутывал непроницаемый красный туман смерти. Некогда обитаемые планеты лежали холодным, голым нагромождением камней — заброшенные, глобальные могильники. На их поверхности не было заметно ни малейшего шевеления, а в небесах над ними в своей последней агонии светились оголенные звезды.
Повсюду ритмы жизни и конфликты стихий подходили к концу. Но в отличие от окружения, Каунз сохранял свой неизменный вид. Его инстинкты, его основные мотивы остались те же, что и в тот первый день, когда ласка звездного свечения открыла ему глаза на Вселенную. Каким бы мрачным и скорбным ни казалось окружение, открывавшееся его пытливым органам чувств, он должен продолжать исследования как бы в надежде, что где-нибудь, когда-нибудь сможет открыть что-то новое.
Каждый раз, как свежая информация поступала в клетки его мозга, он честно передавал сообщение о ней в ту далекую точку пространства, из которой он вышел. Он сохранял этот ритуал, несмотря на все возраставшую возможность того, что планета, с которой он давным-давно был запущен, представляла собой лишь остывшую скорлупку, кружившую вокруг маленького, выдохшегося солнца.
Даже очутившись у огромного пылающего сердца галактики, Каунз уловил признаки приближающейся гибели. Между звездами лежали разливавшиеся все шире провалы тьмы, неумолимо наступавшей, словно прилив, который в конце концов поглотит галактику, накрыв ее напоследок огромной тенью.
Он продолжал свою миссию. По мере того, как протекали столетия и затухали звезды, он наблюдал долгую, заранее проигранную битву с ночью. Он отмечал каждую стадию звездного распада, расширение и сжатие звезд, кратковременные вспышки мимолетного блеска и следовавший затем коллапс, когда подступавшая студеная тьма завершала каждую главу.
Но век неожиданностей еще не прошел. Внезапно, в середине ставшей уже привычной трагедии, беспрецедентный случай нарушил порядок, с которым свыкся Каунз.
Его безмолвную вигилию нарушил новый, непонятный источник излучения, чьи сигналы поначалу были слишком слабы, чтобы их правильно проанализировать. Производимое им излучение составляло лишь крошечную часть общего электромагнитного поля, но его было достаточно, чтобы побудить Каунза немедленно приступить к исследованию. Такова была главная цель его существования — находить и исследовать неведомое.
Он установил коэффициент излучения, измерил его частоту и вычислил его положение относительно своего собственного. Тот находился сравнительно близко. Смущало то, что в том именно направлении не наблюдалось никаких видимых источников энергии.
Чем бы ни был этот источник радиации, он был не видим, даже для сверхчувствительного зрения Каунза. Не видим — или совсем мал.
Опыт говорил Каунзу, что крошечное космическое тело может излучать лишь крошечное количество радиации. Этот факт позволил ему сделать вывод об истинной природе явления еще до того, как он фактически преодолел разделявшее их расстояние.
Он должен быть искусственным.
В подтверждение его выводов, тело начало под действием тяготения приближаться к нему, что означало, что оно также приняло сигналы неизвестного источника радиации, в данном случае — Каунза.
Наконец они встретились, два одиноких путника на берегу мертвого моря. Постепенно, шаг за шагом, были усвоены полученные путем взаимообмена их радиоцентров данные. На математической основе возникла система кодов, основанная на тех принципах, на которых строилась исходная система передачи Каунза; она позволила установить спокойную, бесперебойную связь.
Каунз узнал, что таинственный объект был в действительности хорошо ему знаком, но в то же время был абсолютно другим. Это был космический зонд, почти зеркальное отражение его самого, хотя его родина находилась от него на расстоянии половины галактики.
После того, как это случилось, Каунз сообразил, что хотя такая встреча была бы немыслимой и невероятной в любых иных обстоятельствах, в данный момент и в данном месте она была совершенно логичной. Он знал, знал в течение уже бессчетного числа лет, что галактику населяют иные виды живых существ; и имя им легион. Разумно было предположить, что они в свое время тоже создадут существа, подобные Каунзу, разведчиков космоса, которые отправятся в путешествие по галактике независимо от своих создателей, и даже гибель последних никаким образом не отразится на них.
Следовало ожидать, что, подобно Каунзу, эти разведчики будут стремиться к центру галактики, где дольше сохранялись жизнь и свет. При постоянном сокращении обитаемой зоны галактики, эти движущиеся вглубь нее зонды когда-то неизбежно начнут сближаться друг с другом. И в один прекрасный день — встретятся.
Скоро представилось и доказательство того, что встреча не была редкой причудой Случая. За ней последовали новые встречи, сначала довольно удаленные друг от друга во времени и пространстве, затем — все более частые. Каждая происходила в сфере беспрерывно сжимавшегося ядра звезд.
Хотя они и различались по своей конструкции и степени сложности, эти последние представители человека галактики, все до единого, были одержимы одним и тем же импульсом, заложенным в их программу во время их создания. Упадок и гибель их создателей никоим образом этого импульса не устраняли. Поиски света были их миссией и их жизнью. Он исчезнет лишь тогда, когда потускнеют и померкнут совсем огни Вселенной.
Зонды-наблюдатели кружили вокруг угасавших останков некогда гордой галактики, и число их продолжало расти. Неимоверно расти. Прямо пропорционально числу высокоразвитых видов, некогда населявших галактику, которые, исчезнув, оставили наблюдать за звездами своих безмолвных стражей.
Пока темные волны ничто постепенно заполняли небосвод, Каунз проводил время, обмениваясь историями со своими новообретенными сородичами.
У них сложилась общая картина истории галактики, в которую каждый из древних зондов внес свою лепту, вложив в общую копилку свои знания и опыт. Тогда как раньше каждый из них располагал лишь отрывочной информацией относительно действия космического закона, соединение опыта позволило достичь более полного понимания всего сущего в целом.
В известном смысле это сборище зондов составляло некое единство. Единое, состоящее из многих членов существо, обладавшее почти неограниченным непосредственным знанием всей галактики.
Но по мере того, как тускнел свет окружавших их звезд, угасала также и их интеллектуальная деятельность. Срочно требовалась энергия, потому что первейшей их необходимостью было движение вперед и жизнедеятельность органов чувств. Передачи становились все реже, общения — все менее интенсивны. Начались отчаянные поиски источников энергии.
