Сергей Костин - Мегаклон
На практических занятиях отрабатывались построения планеров в воздухе. Предполагалось, что планеры будут действовать в группах по три машины. Синты надевали на себя картонные коробки, имитирующие планеры, с крыльями и защитными козырьками ветровых стёкол. Под громогласные наставления своих инструкторов они пытались построиться в тройки. Три такие тройки составляли звено. Казалось, прошла вечность прежде, чем что-то стало получаться. И, тем не менее, из беспорядочной толпы, кружащей вокруг барака стали вырисовываться стройные ряды звеньев. В тройках, а затем и звеньях быстро определились лидеры. Синты шли по пути наименьшего сопротивления — кому-то было проще идти вперёди, кому-то наоборот. Большинство решило, что спокойнее идти за кем-то и не высовываться.
Занятия тянулись бесконечной чередой, и синты быстро привыкать к распорядку дня. Но однажды привычный ход событий был нарушен. После завтрака синтов повели не к своим баракам, а к цитадели. Площадь практически целиком занимали синты. Они стояли вдоль зданий. Свободным оставался небольшой пятачок в центре площади. Солнце поднялось высоко и жарило во всю силу. Взмыленные горилоиды проталкивались между рядами синтов, раздавая удары направо и налево. Они спешили и поэтому не церемонились.
На балконе трёхэтажного здания появился горилоид. Он поднял руку вверх, и на площади наступила тишина. Все смотрели на балкон. Там появился седой, сгорбленный горилоид. Он подошёл к перилам и ухватился за них. Горилоид был стар, двигался он медленно. Над перилами возвышалась только его голова. Голова долго кашляла, затем высморкалась в платок и что — то просипела. К старцу подошёл адъютант. Он слушал, что говорит старый горилоид, а затем повторял его слова, так что его слышали в каждом уголке площади.
— Я - главнокомандующий воздушными силами империи Кари, генералиссимус Гумбаха! Властью данной мне императрицей, приговариваю пятерых дезертиров к смертной казни!
Генералиссимус замолчал. Он опустил голову и тяжело дышал. Произнесённая речь лишила его последних сил. Наконец он выровнял дыхание. Махнул своему адъютанту рукой и ушёл с балкона. Молодой горилоид заняв место старого продолжил:
— Генералиссимус Гумбаха поручил мне рассказать вам о том, что произошло ночью. Так вот, этой ночью пятеро синтов самовольно пытались покинуть территорию нашего лагеря! Под покровом темноты они вышли из бараков. Перелезли через забор и углубились в заросли. Но, негодяи не учли, что за периметром лагеря наши храбрые воины доблестно несут свою нелегкую службу. Дезертиры были задержаны нашим патрулём и доставлены назад. Теперь их ждёт суровое наказание. Они понесут наказание за то, что предали нашу императрицу! За то, что они швырнули ей в лицо те милости, которые она им предоставила! — горилоид прокашлялся, и продолжил. — И так будет с каждым, кто нарушит присягу, кто оскорбит императрицу!
На середину площади вышла процессия. Синты несли пять носилок, к которым были привязаны беглецы. Носилки поставили вертикально. Тела синтов покрывали светлые пятна — следы от ударов.
— Эти синты — собственность императрицы. Они будут сохранены. Но гнусные разумы, которые способны на предательство, будут уничтожены. Для остальных это послужит хорошим уроком. Надеюсь, вы поймёте, что наша императрица не только сама доброта, но и сама справедливость, — посчитав, что сказал достаточно адъютант ушёл.
Несколько синтов выкатили на площадь тележку. Деревянные колёса громко скрипели. На тележке стояла огромная бочка. Через её верх выплескивалась вода. Два десятка синтов с трудом справлялись с такой тяжестью. Наконец, они подкатили тележку к осуждённым. К тележке подошёл горилоид с нашивками сержанта. Вода в бочке всколыхнулась и на её поверхности появилась бурая полусфера. Она влажно поблескивала.
Когда на сфере появились глаза, синты издали вопль ужаса, и дружно подались назад. Горилоиды не пытались навести порядок. Они полностью разделяли чувства своих подчинённых. Все хотели быть как можно дальше от кошмарной твари. Над поверхностью воды поднялось несколько щупалец. Они колыхались в воздухе, меняя цвет. Затем скользнули обратно. Такая демонстрация ещё больше усилила панику. Строй снова подался назад, но бежать никто не мог. Все были, парализованы страхом.
Наконец, горилоид с нашивками сержанта переборол в себе страх. Он встал между бочкой и пленниками. В его руках появилась ярко-красная палочка. Сержант коснулся палочкой груди одного из синта. Из бочки вновь появилось щупальце и потянулось к синту. Несчастный начал извиваться в своих верёвках и жутко кричать. Его крик метался в замкнутом пространстве площади, вселяя в синтов ещё больший страх. Когда до груди синта оставалось не больше полуметра, щупальце сделало молниеносный бросок. Синт забился в судорогах. Ещё мгновенье, и он безвольно повис на верёвках.
Синты перекатили тележку к следующей жертве. При движении она издавала истошный скрип. В мрачной тишине, повисшей над площадью, скрип звучал особенно зловеще. У следующей жертвы уже не было сил на бесполезные попытки вырваться. Синт слабо пискнул, когда щупальце приблизилось к нему, и потерял сознание.
Пятеро дезертиров безвольно висели на верёвках. Казнь закончилась, и палач скрылся под водой. Появился горилоид. На его комбинезоне не было военных нашивок. Он подходил к синтам и прикладывал к ним деревянную палочку. К другому концу палочки он прикладывал ухо. Обследовав таким образом тела, он кивнул сержанту. Сержант дал знак синтам убрать тележку. Над площадью раздался вздох облегчения.
Синтов вернули в свои бараки и заперли там. Оказалось, что на площади они провели почти весь день, поэтому занятия на сегодня отменили. Так же отменили обед и ужин, но никто не жаловался. Все были потрясены увиденным, о еде никто не мог думать. Синтов выпустили только вечером, чтобы они могли подышать свежим воздухом. После долгого, жаркого дня Андрей стоял около барака и смотрел в ночное небо.
— Здесь это называют Ожерелье, — раздался голос сзади.
— Ты Рин? — спросил Андрей, оборачиваясь.
— Да. А ты Анд.
— Вот этот спутник очень похож на Луну.
— Вполне возможно, что это её точная копия. Может быть Ожерелье специально создано для того, чтобы синты могли найти здесь своих соплеменников.
— Твой номер мне кажется знакомым, — сказал Андрей, кивая на красный иероглиф, нарисованный на груди собеседника.
— Ещё бы, мы целую неделю ходим в одной тройке. Я впереди, ты справа от меня, а слева Гы.
— Как-то не обращал внимания.
— Мой тебе совет. Быстрей выходи из ступора. И больше обращай внимания на окружающее. А то мне стало казаться, что я в тебе ошибся.
— В чём ошибся?
— В том, что ты мыслящее существо, и не собираешься идти на поводу у обстоятельств. Ты не обращал внимания на планеры, на которых нас учат летать? На нашу одежду, на нашу пищу?
— А что на них обращать внимание? И так понятно, что это всё одноразовое. Как и мы. Мы погибнем в первом же бою. Большинство из нас даже стрелять не станет, а просто пойдёт на таран. Чтобы быстрее со всем этим покончить. На занятиях об этом прямо не говорится, но намёки инструкторов более чем прозрачны: «Если погибнете в бою, защищая императрицу, то сразу же окажетесь дома».
— Надеюсь, ты не веришь им?
— Нет, конечно.
— Хорошо. Предлагаю держаться вместе, со мной и Гы. Мы собираемся бежать отсюда при первой же возможности.
— Бежать!? После того что мы сегодня видели!
— Не шуми. Мы не собираемся делать это сейчас. Лучше всего это сделать, когда начнутся боевые действия. Сейчас сбежать практически невозможно.
— И куда вы собираетесь бежать? — спросил Анд.
— Куда конкретно бежать, мы пока и сами не знаем. Но то, что это место должно быть подальше отсюда, мы знаем точно. Мы не хотим, чтобы нас как скотину вели на убой.
— Марш в казарму! Отбой! — казалось, сержант вырос из-под земли. И друзьям ничего не оставалось, как выполнить приказ со всей поспешностью.
К хождению тройками вокруг барака вскоре добавились занятия по стрельбе. Курсант усаживался в ящик, повторяющий формой и размерами переднюю часть планера, и пытался попасть в мишень из арбалета. На том же тренажере отрабатывались навыки по управлению планером. Двое синтов раскачивали тренажер, а третий пытался с помощью рычагов и педалей удерживать его в устойчивом положении.
Андрей, по совету Рина, стал более внимательно относиться к происходящему вокруг. Занятия на тренажерах проходили так же в тройках, но они шли в очень быстром темпе, и общаться во время них было практически невозможно. Общение проходило после отбоя в бараке. Рин выдвигал разные версии и гипотезы происходящего, планы для побега и предложения, что делать после него. Андрей искал, в чём эти предложения могут оказаться несостоятельными. Гы большую часть времени молчал. Он лишь изредка выражал согласие с кем-то из спорщиков, всегда одним и тем же способом — произнося звук более всего похожий на «гы». Впрочем, каких либо других звуков он не издавал вовсе.
