Елена Долгова - Мастер Миража
– А теперь посмотри сбоку.
Повернутая фигурка птицы превратилась в силуэт девочки, та запрокинула голову, что-то рассматривая в небе. Изображение вызывало смутную, неуловимую тревогу. Марк твердо поставил статуэтку на место.
– Занятно. Но мне больше нравится вот эта, большая, она из настоящей глины. Кто это?
– Ангел.
Марк помялся, вспоминая.
– Странное имя.
– Это не имя, это наподобие профессии. Он должен помогать, если хорошо попросишь.
Крылатая фигура – взрослая девушка с правильным, смелым лицом стояла, чуть запрокинув голову к небу. Широко распахнутые глаза смотрели мимо и вверх. Беренгар подошел поближе, но ничего не изменилось – он не мог поймать взгляд глиняного ангела. Полного сходства не получилось, но смелый очерк скул напоминал Авителлу. Марк понял замысел – лицо статуи светилось отвагой, но глаза оставались скорбными и испуганными.
– Красиво. Только мне кажется, ангелом, который помогает, должен быть парень. Так будет правильнее и по-настоящему честно. Пошли отсюда, пора подумать, что будем делать с реабилитаторами.
– Это они будут что-то делать с нами.
В соседней комнате Лин уже пришел в себя. Он сидел на кушетке, растерянно крутил головой, длинные ресницы придавали ему сходство с девушкой.
– Очухался, брат-псионик?
– Да.
– Тогда уходим отсюда. У тебя хорошая сестренка, не будем ее подставлять.
– Поздно ты хватился. Мы уже подставили Авиту – и я, когда вмазал по мозгам инспектору, и ты, когда ударил охранника.
– Она тут ни при чем, она же пси-нормальная. Никто не решится сказать, что девчонка избивала охрану. Зато ее могут забрать за укрывательство псиоников. Нас то есть! Пошли отсюда.
Они выбрались из дома через заднюю дверь, пробежали насквозь аккуратно прибранный, унылый дворик и углубились в переулки восточной части Порт-Калинуса. Пару раз Марку казалось, будто он слышит сирену патруля. Страх накатывал, но тут же отступал – гудело далеко и как-то по-игрушечному. Лин четко и почти идеально качественно держал пси-барьер, Беренгар не почувствовал его настроение. Мучения перепуганного Лина выдавали другие, самые обычные, безо всякой сенсорики, признаки – беспокойное выражение лица, растерянный взгляд, опущенные плечи.
– Если мы устроимся спать в сквере, нас еще до полуночи заметет патруль. Может, лучше сдаться самим, да и дело с концом?
– Это всегда успеется. Я где-то читал, что ивейдеры прячутся в подземных коммуникациях – ну, там около труб, которые под люками, или в дырах, куда стекает дождь. Можно попробовать. Помоги поднять решетку.
– Тут очень темно.
– У меня фонарик наготове.
Они открыли ближний люк и попрыгали в темноту. Под ногами захлюпала вода. Пахло гнилью. Марк впервые по-настоящему испытывал растерянность человека, который случайно сделал большую глупость и не в состоянии покорно примириться с последствиями…
С тех пор прошло четыре дня. Сейчас Беренгар отодвинул неприятные воспоминания на задворки сознания – туда, где притаилась тревога. После стычки во дворе Службы он уже испытал все стадии отчаяния. Говорить было не о чем, делать нечего и идти больше некуда. Лин сидел рядом, теперь он старался не прислоняться к влажной стене – по ней, наподобие слез, стекали крупные капли воды.
– Давай выйдем наверх. Нам все равно ничего, не сделают, это была ошибка.
– Сделают, потому что ты использовал пси-наводку.
– Тогда уходи один. Ты-то ее не использовал.
– А ты куда пойдешь?
– Не знаю. Может быть, попробую найти ивейдеров, может, уеду на северо-восток.
В голосе Лина не чувствовалось уверенности – слова падали наподобие круглых шариков – понимай как хочешь. Марк остался недоволен.
– Ты сам знаешь, что никуда не уйдешь и никого не найдешь. Где ты будешь искать ивейдеров?
– Говорят, в Порт-Калинусе живет их Воробьиный Король.
– Что это за тип?
– Вожак нелегальных сенсов Каленусии. Псионик, который помогает таким, как мы – тем, которые не хотят принимать пси-антидот.
– Куда он девает такую прорву народа?
– Не знаю. Наверное, он может помочь уйти в северо-восточный сектор, к консулярам, туда, где вообще нет реабилитации.
Марк поежился. Влажная тьма за пределами светлого круга хлюпала каплями.
– Воробьиный Король – сказка. Такая же, как истории о призраке лиловой монашки или об адском полковнике, который появляется при полной луне, истории, чтобы попугать малышей. Ты знаешь, я не уверен, что не хочу принимать антидот. До позавчерашнего дня я вообще считал, что очень даже не против.
Лин молча отвернулся.
Беренгар уже почти пожалел о собственной жесткости – он понял, что мимоходом разрушил надежду Лина, не предложив ничего взамен.
– Тихо, ты слышишь? Гаси фонарь.
Плотная страшноватая тьма придвинулась. Беренгар помигал, попытался приучить к ней глаза, но быстро понял, что это бесполезно. Можно привыкнуть к полумраку, но не к полной, кромешной темноте. Рядом беспокойно ворохнулся Лин. Марк на ощупь нашел его плечо, притянул приятеля поближе и шепнул ему на ухо, едва шевеля губами:
«Сюда идут. Трое. Без света. Я чувствую их ауру. Они кого-то ищут, наверное, нас».
Острое плечо Лина окаменело под ладонью Беренгара. Марк резко встряхнул друга.
«Не пытайся бежать. У них ментальный детектор. Поставь блок и держи как следует. Я тоже поставлю».
«Тогда мы не сможем чувствовать их в темноте», – почти беззвучно отозвался Лин.
«Зато и они нас, может быть, не увидят».
Марк забыл о собственном намерении сдаться – инстинкт преследуемой дичи толкал его к сопротивлению.
«Молчи».
Они снова затаились. Жидкая грязь хлюпала под чужими ногами.
«Ты уверен, что их трое?»
Беренгар промолчал в ответ. Шаги раздавались все отчетливее, в их ритм вплеталась посторонняя неопределенная возня, непонятная для Марка. Паника подступила вплотную.
«Бежим», – шепнул Лин.
Они осторожно поднялись, покинули нишу и, стараясь не разбрызгивать грязь, двинулись вдоль невидимой в темноте стены пустого коллектора. Ладони скользили по шероховатому бетону, низкий свод почти задевал макушки. Совсем рядом раздавалась непонятная возня и осторожные шаги преследователей. Беренгар слышал в темноте, как суматошно колотится сердце Лина. Ментальный блок мешал Марку проверить, держит ли точно такой же блок его приятель.
– Нас поймают, – пробормотал Брукс. – Нас поймают и убьют.
«Стой, дурак!» – хотел прикрикнуть на него Беренгар, но вовремя прикусил язык. Лин тем временем бешено, молча рванулся, выкрутил свои холодные пальцы из ладони приятеля и опрометью бросился дальше в темноту. Неровное эхо, многократно отражаясь от свода, безумно заметалось в вытянутом пространстве коллектора.
– Взять их! – рявкнул, уже не скрываясь, низкий, с легкой хрипотцой, голос. – Вперед, Биси!
Прямо о колени Марка ударился жесткий, словно сплетенный из мускулов и шерсти, комок, острые зубы вонзились в мякоть бедра. Беренгар жестко ударил собаку кованой подошвой ботинка, рычание сменилось тонким, жалобным, почти человеческим плачем. Вспыхнул яркий свет чужого фонаря, Биси забился в угол и замер там неподвижным, смятым лохматым комком.
«Это была ищейка, а не боевой пес».
Марк повернулся и что было сил понесся вслед за Лином.
– Стой!
Беренгар не оглядывался. Он пробежал пятьдесят шагов до поворота и в тот же момент столкнулся с растерянным Бруксом. У Лина начиналась истерика.
– Здесь тупик. Они нас поймали.
– Да не трясись так, мы же не преступники.
Беренгар обернулся, собираясь как следует рассмотреть преследователей. В глаза безжалостно бил сноп света, он хорошо скрывал лицо того, кто держал фонарь.
– Мы сдаемся! – крикнул Марк в темноту.
– Встать к стене.
Беренгар ткнул Лина в бок и повернулся лицом к мокрому бетону, положил беззащитно раскрытые ладони на шероховатую поверхность. Чужие шаги приблизились, чужие руки грубо обыскали одежду, обшарили карманы.
– При них ничего… Повернись!
Марк обернулся, лица реабилитаторов в белесом свете фонаря казались смазанными картинками – ни единой запоминающейся черты, прямоугольные силуэты угрожающе выступали из темноты.
– Имя?
– Марк Беренгар.
– Кто второй?
– Я Лин Брукс, – едва слышно прошептал псионик. Губы его посинели от страха.
Лицо старшего оперативника дрогнуло и приобрело хоть и неприятное, но зато вполне человеческое выражение – теперь на нем явно читалось замешенное на жалости и презрении разочарование.
– Какие они, к холере, ивейдеры. Обычные запуганные ребята-уклонисты. Плохо, что они ушибли мою собаку. Марш вперед. Если Биси околеет, тебе… да-да, тебе персонально, белобрысый, не поздоровится. Я могу и в накопительном лагере отыскать дурака, чтобы повыдергать ему ноги.
