Чарльз Ингрид - Несущий перемены
Бутылка вина давно согрелась, когда Чирек наконец поднялся. Он оглядел улицы, на которые вернулась привычная суета, как только закончился ритуал. Чоя возвращались к повседневным делам. Чирек не знал, что и думать – либо она не хотела, либо не могла прийти.
Чоя исчезла.
Глава 2
Кативар наблюдал, как уводят троих чоя. Облаченный в ритуальные одежды Верховного прелата, он мало что мог сделать – оставалось только догадываться. Ему показалось, что перед нападением он заметил в толпе Миска, и этого было достаточно, чтобы возбудить его любопытство. Придется провести церемониальную службу, а затем улизнуть под предлогом заботы о старом Прелате. Он знал, что Йорана допросит всех троих, как только вернется во дворец, но помнил, что до окончания всех церемоний она не имеет права возвращаться к своим официальным делам. Если он поспешит, ему хватит времени на все.
Блеск мемориала войны раздражал его. Он прикрыл глаза, но тут же постарался убрать с лица морщины – ему не следовало выглядеть скучающим или раздраженным. Никогда не стоит выдавать свои истинные чувства или намерения. Надо производить на окружающих только то впечатление, которое он хотел произвести – религиозного фанатика, посвятившего жизнь тяготам служения Вездесущему Богу.
Он поднял голову, наблюдая, как человеку помогают взобраться на помост – человек был ростом выше ребенка-чоя, но ступеньки оказались слишком велики для него. Кативар знал, что ничто в его взгляде не выдает отвращения к этому существу. Он постоянно напоминал себе, что инопланетянин еще может ему пригодиться. Он уже оказал влияние на любовь простолюдинов к тезару Палатону. На врожденной ксенофобии чоя можно сыграть с великим успехом. Сложная ситуация, подумал Кативар, занимая свое место для окончания церемонии. Не забывая о своем плане, он удалился как можно незаметнее.
Оказавшись внутри дворца, он сбросил одежды в отведенных ему комнатах. Кативару не хватило времени сесть и проверить сообщения. Он быстро просмотрел их список, а затем вышел в коридор дворца – потайной, о котором было известно только священникам, хотя, несомненно, существовали ходы, о которых знал и которыми пользовался только император.
Улыбаясь, Кативар шагнул в узкое, пыльное подземелье. Вряд ли Паншинеа и его наследник будут довольны, обнаружив, что во дворце они отнюдь не находятся в безопасности. Чтобы достичь этого, священники веками делали длинные, извилистые ходы в стенах. Этими ходами можно было пользоваться только с помощью бахдара, но священников без бахдара не существовало – настоящих священников, а не жалких подражателей, подобных Чиреку и его братии.
Кативар обнаружил нужный коридор, ведущий к подземным казематам. Бывало, что священникам при императоре оказывалось необходимым скрыться. Теперь было более чем удобно иметь такой ход. Медленно отодвинувшийся каменный блок впустил его в тюремное помещение. Кативар быстро огляделся, увидел, что находится вне досягаемости систем наблюдения, и позволил себе улыбнуться. Положив ладонь на пояс, он ощупал скрывающийся под ним сосуд и погладил его.
Все три узника подняли головы, как только он вошел, их глаза и ноздри расширились, втягивая бахдар, который излучал Кативар. Они не сдвинулись с места, молчаливые и хмурые.
Кативар изобразил на лице приятную улыбку.
– Я хочу вам помочь, – заявил он. – Меня прислал отец Чирек.
Ближайший к нему чоя заметно расслабился и протянул руку, шагнув к священнику.
– Когда ты вытащишь нас отсюда?
– Скоро, – Кативар перекатывал в ладони сосуд. Сколько дать? Какая доза будет достаточной, чтобы развязать им языки – и с какой вероятностью убьет их? Над этими вопросами он еще работал. Кативар принял решение – и то, и другое будет кстати. – У них бахдар, – заметил он. – Вы не сможете противиться им, и вы это знаете.
Узники раздраженно взглянули на него. Кативар показал им сосуд.
– Я принес кое-что, чтобы защитить вас. Они не смогут заставить вас пойти на предательство.
Все трое переглянулись и пожали плечами.
– Мы бы не отказались воспользоваться случаем.
– И уничтожить все, ради чего вы трудились? Нет. Так не годится. Принесите сюда воду – вы разделите ее между собой, – Кативар поглаживал пальцами сосуд.
Казалось, чоя смутились, затем самый молодой заметил:
– Я бы попробовал. Не хочу, чтобы они совались в мои мозги, – его роговой гребень был обмотан грубым шарфом. Чоя подтолкнул бутыль с водой к краю защитного поля.
Сигнала тревоги не последовало. Кативар вылил в бутыль содержимое сосуда, взболтал жидкость и толкнул бутыль обратно через барьер. Чоя по очереди отпили из нее по трети. Кативар с интересом наблюдал, как их начало пошатывать.
– Что такое…
– Не обращайте внимания – это скоро пройдет. Смотрите на меня и слушайте, – Кативар приблизился к барьеру настолько, насколько осмелился, чтобы не задеть световые лучи. – Кто вас нанял? Зачем?
– Я… – хмурое выражение чоя сменилось растерянностью. Он по-детски поднял руки, пробегая пальцами по цветному шарфу. – Что ты сказал?
Кативар постарался отогнать нетерпение – время истекало. Йорана, добросовестная Йорана, вскоре должна была оказаться здесь.
– Кто вас нанял?
– Я… не могу сказать. Это было бы… – голоса чоя оборвались. Он посмотрел в пол, перевел взгляд на своих сообщников. – Что с ними случилось? – Он тяжело задышал. – Что с ними?
– Они мертвы, и ты умрешь, если не ответишь мне.
Чоя взглянул на него, и его невыразительные глаза цвета мокрой земли расширились от испуга.
– Не могу… – он поперхнулся. – Я искал Вестника Преображения… – у него подогнулись колени. Он зашатался, как тонкое дерево на ветру, и рухнул на пол темницы, еще бормоча пророчества подпольной секты.
Кативар раздраженно фыркнул сквозь зубы. Он повернулся и нашел потайную дверь, вновь скользнув в узкий коридор. Ему показалось, что он слышит шум лифта, спустившего кого-то в подземелье, и торопливый стук шагов.
Палатон долго не мог успокоиться. Без своей естественной силы он оказался безоружным при нападении. Даже более, чем безоружным, и реакция Рэнда ему не помогла.
– Что же случилось? – он вышагивал по тесному кабинету в глубине дворца чоя, который стал их убежищем.
Рэнд чувствовал себя опустошенным. Он не мог стоять, но не хотел сидеть и смотреть на высокого чоя, задирая голову, и потому прислонился спиной к мраморной скульптуре, стоящей в углу. Холод мрамора пронизывал ткань его одежды. Рэнд покачал головой.
– Не знаю.
Палатон повернулся к нему с искаженным гневом лицом.
– Как это ты не знаешь? Я чувствую, – он постучал себя по груди, – но только слабо и неуверенно. Я глух и слеп, как камень.
– Это напоминало выброс адреналина, – объяснил Рэнд. – Тебе угрожала опасность, и я начал действовать.
– И разливать бахдар, словно воду, – закончил за него пилот подрагивающими от гнева голосами. – Все вокруг могли почувствовать его.
Не то, чтобы чоя не привыкли чувствовать бахдар во множестве паранормальных форм, ибо они ценили и знали свой дар – нет, Рэнд понял: Палатон боялся, что все поймут, от кого исходит бахдар. Если чоя узнают, что он лишен силы, которая сделала его не только тезаром, но и прославленным тезаром, наследником престола, его развенчают как раз в тот момент, когда Чо не может позволить себе остаться без правителя. Палатон был неразлучен с Рэндом, поскольку человек мог распространять ауру своего бахдара, заставляя окружающих подумать, что это бахдар Палатона. До сих пор ни у кого не возникало подозрений. Рэнд развел руками.
– Он неуправляем. Я не знаю, как регулировать его поток – ты же чувствуешь, насколько он силен. На мгновение мне показалось, что ты отнимаешь его, что мы разъединились.
Чоя внимательно взглянул на него.
– И мне так показалось, – ответил он и прокашлялся. – Но этого не произошло. Значит, тебе пора научиться пользоваться тем, что ты имеешь. Такие инциденты непозволительны.
Палатон сел в кресло и обхватил пальцами резной подлокотник.
В дверь заглянул Гатон.
– Ваш посетитель прибыл.
Палатон встал.
– Пригласи его сюда.
Гатон смутился, взглянул на Рэнда, но пилот добавил:
– Он останется здесь.
Министр мрачно кивнул и вышел, двигаясь скованно, по-старчески. Едва он скрылся за дверью, в комнату вошла Витерна из Небесного дома вместе со своим красавцем-секретарем. Оба выглядели обычно для чоя из Небесного дома – их черные, блестящие роскошные гривы свисали до пояса, хотя у Астена была выстрижена челка – густой, неровный пучок волос. У Витерны глаза были черными, а у Астена – темно-карими, и ярко-синяя одежда обоих подчеркивала, цвета их глаз, волос и кожи. Рэнд еще не научился определять возраст чоя. Он знал, что они живут примерно сто восемьдесят лет, но догадался, что Витерна, несмотря на почти юную свежесть, уже достигла среднего возраста. Ее красота совершенно отличалась от милой привлекательности Йораны.
