Эми Мерфи - Падшие
— Как давно ты покинул нас? — спросила она церковника.
Линео застыл в полумраке.
— Я знаю, ты меня понял. Нет необходимости продолжать притворяться, — нажала Сэла.
— Годы не имеют значения, — после долгого молчания ответил Линео.
Сэла сняла с пояса фляжку и сделала в сторону церковника некоторое подобие салюта.
— Никогда не устаю от того, что оказываюсь права.
— Надеюсь, вы не сказали своим людям об этом, — Линео осторожно осмотрелся. Неподалеку стоял Рэг, но он, похоже, не прислушивался к разговору.
— Расслабься, — сказала Сэла. — Ты не дал Атилио умереть.
— Я сделал немного, чтобы помочь ему и не знаю, чем еще могу вам помочь, командир. Я всего лишь новичок, послушник Судьбы.
— А я не офицер разведки, Линео. Моя задача сейчас в том, чтобы мои люди остались живы и вернулись домой.
— Тогда мы хотим одно и то же, командир. Я служу Судьбе и делаю все возможное, чтобы война закончилась и мой народ жил мирно.
— Твой… народ, — усмехнулась Сэла. Этот человек дезертировал, перейдя на сторону врага, людей этой планеты, и теперь считал их своими людьми. — Тогда скажи мне… удовлетвори любопытство о своих людях. Все наши разведданные указывают на то, что они не имеют ресурсов или обучающих баз, чтобы организовать восстание. Им помогают? Отколовшиеся колонии ищут опору в этом секторе?
— Я не могу ответить на эти вопросы, командир, — покачал головой Линео. — Я уже некоторое время живу жизнью простого священника.
— Угу, — с сомнением пробормотала Сэла. — Тогда скажи мне, хотя бы, почему никто до сих пор не появился рядом с нашим убежищем. Они, должно быть, давно поняли, где мы спрятались. Почему никого нет?
— Вы знаете, что это за место, Тайрон, — удивленно сказал Линео. — Это место священно для них. Для нас. Они не могут воевать на этой земле, ибо это окажется ее осквернением.
— Осквернением, — Сэла с вопросительно поднятой бровью осмотрела комнату. Керамические куски засыпали пол. Сломанная мебель лежала кучками. Кровь Атилио пропитала алтарную ткань. — Как хорошо, что мы пока еще ничего не повредили в этом месте.
— Шутите, — сказал Линео, чуть склонив голову набок. — Интересно для фабриката, вроде вас.
То, как было сказано это слово: «фабрикат», прозвучало как термин из диагноза болезни. В устах Линео звучало одновременно и прощение, и проклятье. Приятный термин для солдат, которых выводят в питомниках. Сэла подозревала, что этот термин был использован, чтобы сделать их существование более приемлемым для гребнистых. Как ни странно, она не помнила, давали ли ей выбор. Не то, чтобы она или кто-то из ее команды выбрал бы что-то другое.
— Скажи это слово еще раз, и я расскажу своим солдатам наш маленький секрет, Линео, — Сэла уставилась на церковника. Это был тот самый взгляд, предназначенный для запугивания обычных людей, вводящий их в трепет. — Они отреагируют не так, как я.
Но церковник на угрозу не купился.
— Почему ты здесь, командир? — поинтересовался Линео.
Сэла насмешливо фыркнула. Казалось, она еще не решила, позабавиться еще или показать недовольство.
— У меня приказ. Ты еще помнишь, что это такое, так ведь?
— А, да. Приказ, — с издевкой произнес церковник. — Откуда ты узнаешь, что нужно делать без этих твоих приказов?
— Первые знают, что лучше.
— Сомневаюсь, Тайрон. Думаю, ты тоже.
— Заткнись, — прошипела Сэла и кивнула в сторону Атилио. — Ему нужен отдых.
Сэла быстро поднялась, качнув скамейку, и подошла к Атилио. Грудь неравномерно поднималась и опускалась в неверном свете тусклых ламп.
— Смерть вашего мальчика стоит их приказов?
— Заткнись! — резко развернулась Сэла и ткнула в церковника пальцем. — Ты ведь не хочешь меня разозлить.
Линео крякнул и сложил ладони на груди. В комнате повисла тишина, но Сэла чувствовала, что церковник наблюдает за ней.
— Никто не имеет ни малейшего понятия, не так ли? — наконец, прервал молчание Линео. — О том, почему ты так сильно заботишься об этом мальчике.
Сэла посмотрела на церковника, чувствуя, как краснеет лицо. Кем он себя возомнил?
— Мальчик… — тихо начал церковник, — он твой, не так ли? Ты можешь похоже относиться к своим солдатам, но лишь он, Атилио, твоя плоть и кровь. Твой сын.
В мгновение ока Сэла пересекла пространство между алтарем и скамейкой, оперлась руками по обе стороны от головы церковника и приблизила лицо к его лицу.
— Ты ни черта не знаешь, священник, — стиснув зубы, сказала она.
Но он знал. Он раскрыл секрет, проведя в этой душной комнате совсем немного времени. Никто из ее команды об этом не знал. Не знал и Верадин. Даже сам Атилио не знал.
— Велики узы матери и ребенка, — Линео сделал успокаивающий жест. — Разделять их путь с самого начала противоестественно.
Сэла выпрямилась, но все еще продолжала нависать над церковником. И он при всем этом не отшатнулся. Он работал, выполнял миссию. Наверное, думал, что сможет манипулировать ей, чтобы освободиться или спасал ее вечную искру, что эти люди называют душой.
— Представь, Тайрон. В столь обширной армии Совета Первых власть настолько велика, но они не смогли удержать Судьбу и помешать тебе воссоединиться с твоим сыном.
В подобных глубинках Совет Первых не так искренне любили. Это было известно каждому и Сэле было не в новинку. Но Первые, сила Режима и Флот были тем связующим звеном, что держали гражданских в известных мирах в безопасности. Режим держал монстров подальше. Совет Первых старался гасить конфликты на корню. Тем не менее, чем дальше от Истока, тем меньше люди показывали благодарность.
— Вален! — позвала Сэла, по прежнему глядя на Линео. На этот раз священник слегка вздрогнул. Хорошо.
Сержант мгновенно оказался в комнате. Стало понятно, что, скорей всего он был рядом, в коридоре.
— Смотри за ним. Мне нужен свежий воздух, — Сэла вылетела оттуда, не дождавшись ответа.
* * *
Как только Сэла распахнула тяжелые двери во двор, ее пылающее лицо встретилось с прохладным ночным воздухом. Она кивнула часовому.
— Все тихо, — отозвалась Симирья. — Никакого движения.
— Я тебя умоляю, — вздохнула Сэла. — Иди поешь. И отдохни.
Стрелок было развернулась, чтобы уйти, но застыла.
— Сэр, как Атилио?
Конечно, она в любом случае спросила бы. Сэла подозревала, что эти двое проводят вместе больше времени, чем она подозревает. Не то, чтобы это было ее дело. Одного звания, так что Устава никто не нарушал.
— Борется, — слабо улыбнулась Сэла.
— Я присмотрю за ним, — сказала Симирья прежде, чем исчезнуть в темноте. Ее движения были тихими, чувствовалась выучка действовать скрытно.
С усталым вздохом Сэла опустилась на корточки у стены. Вытерев от слез глаза, она всмотрелась в темную улицу в поисках какого-либо движения.
Линео сказал правду. Но как мог незнакомец об этом узнать?
Или я была недостаточно внимательна?
Глава 3
Атилио был ее сыном, розовым, кричащим живым комочком, оторванным от нее восемнадцать лет назад. Медсестра быстро показала его Сэле, бойко поздравила заученным текстом и унесла младенца прочь.
Мальчик. Здоровое тело. Отличный боец для пехоты, кадет Тайрон. Отличная работа.
Пришло облегчение. Не то, чтобы боль беспокоила ее, Сэла была хорошо обучена иметь с ней дело. Это было облегчение тем, что родился здоровый мальчик. Сэла слышала множество слухов, что из-за неконтролируемого процесса зачатия часто рождаются больные или неполноценные младенцы. Это было ее наказанием из-за несанкционированного рождения ребенка и за отказ назвать имя отца. Санкционированный процесс включал в себя осторожный процесс выбора партнера. В питомнике у надзирателей это давно превратилось в некое сакральное искусство. В конце концов, пережитые Сэлой страхи от слухов, которым она подвергалась четыре последних недели, оказались напрасными.
Сэла не удосужилась спросить имя, которое они дали ребенку. Лучше не знать. Тем не менее, через год после рождения мальчика, она стала интересоваться им. Иногда она всматривалась в лица мальчиков, близких по возрасту к ее ребенку и прикидывала: может этот быть моим сыном? Мой ли это сын? Жив ли он, здоров ли? Он когда-нибудь думает обо мне?
Со временем любопытство исчезло, даже наоборот. Сэле было что скрывать. Это была ответственность. Из этого знания ничего хорошего не выйдет. Она не могла объявить сыну о себе, ведь тогда ее тогда повторно накажут. Ребенок появился из ее тела, но он был не ее. Он принадлежал Режиму, как и Сэла. В Уставе об этом прописано вполне ясно.
Память Сэлы всегда была крепкой. Она запоминала все с фотографической памятью, складывая в своеобразный архив. В большинстве случаев она мало пригождалась: числа, координаты, схемы. Все откладывалось. Сэла не переставала удивляться, что другие не могут запоминать также, как она. Свою способность она научилась использовать на пользу, но этот случай был единственным, когда она стала считать свою способность запоминать, проклятьем.
