Нэл Ник - Путь на Землю (СИ)
С пленниками обращались не жестоко и не милосердно, а как-то безразлично. Они осознали, что в случае неповиновения, пристрелят так же равнодушно, поэтому амбиции временно забыли. Густав Клейн увереннее всех ориентировался в создавшемся положении, смотрели на него.
Подгоняли их довольно энергично, идти пришлось быстро. Из корабля попали в огромный мрачный ангар, потом начались тёмные коридоры, ещё какие-то помещения. Затем пленников загнали в кабину не то лифта, не то другого транспортного средства. Поехали вниз и словно в сторону.
В кабине Валдис пришёл в себя и попытался держаться на ногах самостоятельно, но Смит счёл браваду излишней.
— Если упадёте, реальна расправа. Помните о долге перед женой, дочерью, да и перед нами. Когда вернём наш космический корабль, понадобятся пилоты. Я в состоянии помочь.
Краткая речь приободрила Лорана. Сочетание жёсткой реалистичности с расчетливым оптимизмом произвело сильное впечатление. Лоран понял, что Смит спокойнее попутчиков. Какой там страх! Происходящее скорее слегка его рассердило. Густав Клейн, в силу предполагаемой профессии, должен реагировать ещё адекватнее. Компания аристократа и секретного агента в иных обстоятельствах оказалась менее обременительна, чем казалось вначале.
После лифта долго вели тёмными коридорами, путь озаряли только фонари на шлемах захватчиков. Затем всех шестерых втолкнули в каземат и захлопнули за их спинами дверь.
Лоран Лоэ начал приходить в себя. До этого всё совершалось как в бреду и не выглядело реальным. Лоран оглядел мрачные стены довольно большого помещения. Узникам пришлось бы коротать заключение в темноте, если бы у Смита, не нашёлся в кармане портативный фонарик. Почему аристократ сохранил мальчишечью привычку таскать его с собой, никто не спросил. Люди радовались проблеску света и передышке между тем непонятным, что уже произошло, и тем, что случится далее. Шоковое состояние начало проходить.
Смит выглядел, пожалуй, спокойнее всех, его отстраненное высокомерие пробуждало в остальных инстинкт цивилизованности. Густав Клейн, тоже перенёс катастрофу стоически.
Он предъявил раскрытую ладонь.
— Вы позволите?
Поколебавшись мгновение, Смит отдал фонарь. Густав Клейн посветил на дверь, пальцы, не доверяя глазам, ощупали поверхность. Лоэ заинтересовался манипуляциями товарища по несчастью, но рука отдёрнулась, встретив равнодушную сталь. Клейн завершил осмотр и уверенно пошёл вперёд. Самый рослый и широкоплечий из всех он хорошо смотрелся в роли вожака.
Товарищи по несчастью потянулись не так за ним, как за источником света. Помещение оказалось абсолютно пустым. Кое-где под ногами хлюпала вода. Смит нашёл нишу, где пол выглядел суше. Мужчины сняли куртки и, постелив, уложили Валдиса Марева. Капитан был ранен в плечо. Мария перевязала его, использовав клубный шарф Яна. Ничего другого они сделать не могли, но кровь, кажется, остановилась. Мария села рядом с мужем, и Лоэ подал ей ребёнка. Пятилетняя Ольга так и не проснулась. Это выглядело странным, но способность удивляться временно отступила. Самый юный из пассажиров Ян Косинов пристроился рядом с Марией.
Лоран уже сообразил, что захватили их не спецслужбы. Место, куда все шестеро попали, слишком сильно отличалось от космического корабля людей. Путники угодили внутрь огромного мира, и материал, из которого он был изготовлен, больше напоминал природный камень, чем металлы и керамики пустотных судов. Стены и пол выглядели естественными, лишь грубо подвергнутыми обработке. Что это? Планета, и вся в дырках, как сырная голова? Ничего себе шутки!
Лорана Лоэ донимал обычный недуг. Мысли. Как много их появляется, когда отсутствует работа для глаз и конечностей! Лоран пытался понять, кто из спутников мог послужить причиной нападения, если оно не случайно. Он так мало знал о них. Любая теория разбивалась о глухую стену неизвестности. Мозг устал строить бесплотные версии. Лоран надеялся, что кто-то заговорит и сломается уже эта вязкая тишина. Сам он боялся сделать это первым: любое произнесённое в этом пугающем месте слово могло оказаться неуместным.
Логично было предположить, что инициативу возьмёт на себя Густав Клейн, но начал Смит. Аристократ выглядел менее других потрясённым случившимся, застыл чуть в отдалении. Привлекательное лицо спокойно, длинные волосы даже не растрепались, внимательный взгляд изучает мрачное однообразие каземата. Достаточно насмотревшись, Смит шагнул ближе к свету, так, чтобы слушатели увидели его лицо. Он сказал:
— Господа! Я полагаю, шок от случившегося прошёл, и настало время серьёзно обсудить наше настоящее положение и возможные варианты будущего.
Ян Косинов посмотрел на него скорее испуганно, чем с надеждой. Клейн промолчал. Откликнулся Лоэ. Совестно показалось оставить без ответа всколыхнувшую тишину речь, да и обрадовался он окончанию мрачной тишины.
— Если вам хочется, Смит. Я с удовольствием выслушаю всё, что вы скажете.
Смит продолжал:
— Мы встретились на борту корабля, летящего на Землю. Если исключить пилотов, то собрание остальных можно счесть произвольным. Так выглядит на первый взгляд, но я убеждён, что присутствие каждого из пассажиров на борту этого конкретного судна закономерно.
К какой бы цели не стремился Смит, начиная разговор, одной он достиг. Пленники оставили на время мрачные мысли и повернулись к нему. Лоран смотрел на аристократа, словно видел впервые. Его красота в этом свете и в этих обстоятельствах выглядела особенно утончённой. Большие серые глаза завораживающе блестели, длинные белокурые волосы казались серебряными. Лоран невольно подумал, что с такой выигрышной внешностью, он получал бы совсем другие роли, а то карие глаза — это так банально. Шевелюра каштановая, да ещё кудрявится. С длинными локонами он бы, наверное, походил на девочку, а в этом аристократе при такой изысканности ничего женственного. Вот постаралась природа!
Спохватившись, что по актёрскому обыкновению думает о вещах суетных и в реальном мире маловажных, он постарался сосредоточиться на словах. Смит продолжал:
— У каждого из нас нашлись веские причины отказаться от роскошного путешествия на круизном лайнере. Мы держали их в секрете, и имели на это право. До недавнего времени. Кто-нибудь желает пойти на откровенный разговор?
Призыв остался без ответа. Выдержав краткую паузу, Смит сделал ещё шаг вперёд. Скорее всего, он и не верил, что кто-то заговорит. Смит внятно произнёс:
— Сословные привилегии обязывают меня раскрыться первым. Начну с главного: я — не человек.
Лоэ, удивлённо вздёрнул брови:
— Не человек, тогда кто?
— Я вампир.
— Кто?! — воскликнул Лоран, пожалуй, он единственный из всех сохранил дар речи после не вполне тривиального заявления попутчика.
Смит бесстрастно повторил:
— Вампир. Существо, к вящей моей выгоде, почитаемое легендарным.
Лоэ огляделся, но едва увидел товарищей по несчастью. В голове одновременно пронеслось слишком много мыслей. Чтобы справиться с хаотическим состоянием сознания, возмутился:
— Если ради того, чтобы нас отвлечь, вы затеяли рассказывать сказки, то…
Лоэ догадался, наконец, внимательнее заглянуть в лицо Смиту — Смит недаром вышел на яркий свет — и прервал возмущённую речь. Что-то в этих бледных отрешённых чертах обещало серьёзность происходящего. Глаза Смита чуть мерцали, как не бывает у людей.
Пришла пора преодолеть растерянность, Лоэ мог рассчитывать лишь на себя. Спектакль пошёл. Роль досталась ему. Он актёр, и профессиональная гордость требует выйти на сцену. Лоран принял решение.
— Хорошо! — сказал он. — Вы — вампир. Отметим новый факт как данность, странно другое: объясните, почему вы признались нам. Люди и вампиры — враги по определению.
Смит ответил:
— Да, но сейчас обстоятельства сложились так, что я нуждаюсь в вас так же, как вы во мне. Перед лицом общей опасности старые распри следует забыть. Нужно думать о спасении, а не о личных амбициях. Это долг каждого из нас.
Свою реплику Лоэ угадал правильно:
— Хотите сказать, что действуя сообща, мы сможем выбраться отсюда?
Соглашаясь, Смит кивнул. В наступившей тишине заговорила Мария:
— Вы ведь чего-то добиваетесь от нас, господин Смит.
— Искренности, госпожа Марева, — Смит помедлил. Товарищи по несчастью промолчали. Пришлось продолжить. — Напомню ещё раз, что мы могли хранить тайны, пока располагали свободой, теперь всё изменилось. Моей сословной привилегией я воспользовался и признался, что не человек, сейчас же добавлю, что я не единственный нечеловек среди нас.
Он медленно повернул голову, мерцающий взгляд остановился на Густаве Клейне.
— Не так ли?
Клейн взгляд выдержал, но усмехнулся грустно. По всей вероятности видел, к чему клонится разговор.
