Адмирал Империи 33 (СИ) - Коровников Дмитрий
А уж возможность продвинуться по служебной лестнице и занять вышестоящую должность по протекции Ивана Федоровича и вовсе почиталась пределом мечтаний любого мало-мальски честолюбивого космофлотского офицера. Ведь назначенец Самсонова автоматически становился членом некоего особого братства, избранной касты профессиональных военных, связанных между собой неразрывными узами верности и товарищества.
И вот теперь все эти люди, чья преданность Самсонову была столь же крепка и нерушима, как и броня их могучих дредноутов, без колебаний встали под знамена мятежного адмирала. Иван Федорович, с присущей ему харизмой и красноречием живописал подчиненным перспективы грядущего похода, обещая скорую и решительную победу над ненавистными узурпаторами трона. И «моряки» с энтузиазмом внимали вдохновенным речам своего кумира, горя желанием подтвердить свою доблесть в решающей схватке и навеки вписать свои имена в страницы галактической истории.
Штурмовые подразделения, находившиеся на кораблях Черноморского флота, состояли из космопехов и космодесантников, набранных и прошедших со своим командиром горнило битв за «Тавриду» и «Екатеринославскую», готовые разорвать любого, на кого покажет Самсонов. Все эти бравые вояки, вопреки расхожему мнению о тупых и послушных штурмовиках, в действительности являли собой настоящий цвет и гордость российских вооруженных сил. Суровый отбор и жесточайшие тренировки отсеяли всех слабых телом и духом, оставив в рядах штурмовых подразделений лишь самых сильных, стойких и решительных бойцов.
Присущие им железная дисциплина и безграничная преданность своему командиру делали их поистине бесценным инструментом в руках Ивана Федоровича. Он мог без опаски бросать их в самое пекло, зная, что каждый его приказ будет исполнен в точности, невзирая на потери. Самсоновские штурмовики готовы были по первому слову своего адмирала ринуться голыми руками на вражеские укрепления и вгрызаться зубами в глотки противников. Лишь бы порадовать и не посрамить адмирала, лишь бы увидеть его скупую благодарную улыбку.
Именно поэтому, когда Иван Федорович после получения призывного письма от канцлера Шепотьева высокомерно объявил себя неким защитником Отечества, его подчиненные все как один встали под его знамена и последовали за своим лидером. Даже помыслить о том, чтобы усомниться в правоте кумира, казалось им немыслимым святотатством. Душой и телом преданные Самсонову, они без колебаний отринули священные узы присяги и долга перед законным монархом, без сожаления отвергли наставления и заветы былых командиров и учителей. Теперь для них существовал лишь один повелитель и господин — адмирал Иван Самсонов, с чьим именем они отныне связывали все свои надежды и чаяния…
Сам же Иван Федорович, прикрываясь критичностью момента для Империи и необходимостью предотвратить гражданскую войну в секторе нашего контроля, на самом деле преследовал лишь свои сугубо корыстные цели. Он никогда не считал себя в достаточной мере оцененным по заслугам — ни за успешное проведение кампании против американцев в «Бессарабии» и «Тавриде», ни за победу над эскадрами Коннора Дэвиса у Никополя-4 и захват «вагенбурга» у Никополя-5. Будучи человеком крайне самолюбивым и амбициозным, Самсонов свято верил в то, что Российская Империя в неоплатном долгу перед ним, и теперь настала пора стребовать по этому счету.
И адмирал, что называется, был твердо намерен взять свое. Всегда державший нос по ветру, Иван Федорович решил воспользоваться нынешней смутой и неразберихой, дабы прибрать к рукам то, что, по его мнению, ему давно причиталось по праву. А замахивался он ни много ни мало, а на верховную власть над Российской Империей и ее необъятными звездными владениями.
Всю жизнь Самсонов потратил на то, чтобы взобраться на вершину военной иерархии, пробиться в высший командный состав космофлота. Не щадя ни себя, ни своих людей, он прокладывал себе дорогу наверх — через покрытые пеплом и развалинами планеты, сквозь заполыхавшую огнем космическую пустоту — к заветным адмиральским эполетам и лаврам величайшего флотоводца Империи.
И вот теперь, достигнув, казалось бы, пределов служебного роста, сосредоточив в своих руках огромную, почти неограниченную власть над умами и сердцами десятков тысяч людей, он вдруг с ужасом осознал. Во-первых, что этого ему мало. Мало для того, чтобы насытить снедавшую его жажду абсолютного господства и признания, мало для потрясения самих основ мироздания. Даже адмиральский мундир — предел мечтаний и пик карьеры для большинства военных — казался ему теперь лишь ступенькой, трамплином для решающего прыжка к заветной цели. А во-вторых, что даже это можно легко потерять, например по мановению руки покойного императора Константина, что так легко сделал из героя Русско-Османской войны и одного из лучших адмиралов Империи простого каторжника, лишенного всех наград и привилегий…
Самсонов брезгливо скривился, думая обо всех этих жалких, трусливых людишках, мнящих себя хозяевами и сидящих там в Правительственном квартале и дворцовом комплексе, там на Новой Москве-3. Он-то знал им истинную цену — грош в базарный день, не больше. Разве достойны они и дальше вершить судьбы Российской Империи, вся история которой — это сплошная череда кровавых войн и великих потрясений? Нет, настало время сильных, решительных людей, готовых принять на себя ответственность за будущее человечества.
И такой человек перед вами — адмирал Иван Самсонов, величайший ум и талант своей эпохи. Только в его твердой руке Империя обретет подлинное величие и процветание, утвердит свое господство во всех уголках обитаемой части Галактики. С ним, а не с выродившейся династией Романовых, связаны отныне надежды на возрождение и обновление нашего сектора пространства.
Так думал про себя мятежный командующий, в глубине души уже воображая, как занимает опустевший трон Константина Александровича. А на мостиках подвластных ему космических дредноутов неумолимым хором гремело:
— Слава Российской Империи! Слава адмиралу Самсонову! Смерть узурпаторам и самозванцам!
Да-да, вы не ослышались. Наш толстяк решил перебраться с капитанского кресла «Громобоя» прямо на трон, благо закон и традиции, по которым после смерти императора нового царя выбирали, как правило, из среды адмиралов, как считал Самсонов, были абсолютно на его стороне. Эта дерзкая, почти безумная мысль закралась в голову Ивана Федоровича еще тогда, когда до него дошли первые, пока еще смутные и противоречивые слухи о кончине Константина Александровича и дворцовой чехарде.
Вначале адмирал отмахнулся от этой идеи, как от несбыточной фантазии, уж больно невероятной и даже кощунственной она ему самому показалась. Как можно было всерьез думать о столь радикальном карьерном взлете — от командующего флотом до властителя Российской Империи? Самсонову и прежде случалось грешить непомерным честолюбием, но претендовать на императорский трон… Это уж, батенька, чересчур, даже для нашего взбалмошного и не в меру честолюбивого героя.
Однако в последующие дни, когда обрывочные новости из столицы стали складываться в более-менее связную картину, а вокруг воцарившегося на троне малолетнего Ивана уже начали плестись первые интриги и заговоры, крамольные помыслы все-таки завладели умом Самсонова. Адмирал то и дело ловил себя на том, что прокручивает в голове возможные сценарии захвата власти, прикидывая шансы и просчитывая риски.
Поначалу это была лишь игра ума, абстрактная головоломка. Но чем дальше, тем больше Иван Федорович проникался серьезностью и реалистичностью своих прожектов. В конце концов, если вдуматься, что такого уж невероятного в его претензиях на высшую власть? Разве он, Самсонов — не лучшая кандидатура на роль отца нации и державного вождя? Кому как не ему, прославленному космофлотоводцу и герою сотен сражений, вершить судьбы Империи? Уж всяко не этим жалким царедворцам и придворным льстецам, погрязшим в муре дворцовых интриг.
— Почему это я не могу занять это вакантное место? — горячился Иван Федорович, распаляясь все больше, в разговорах со своими приближенными офицерами-черноморцами из самого ближнего круга. — Тридцать с лишним лет тому назад вице-адмирала Кошкина ведь выбрали на должность государя-императора?
