Лоис Буджолд - Барраяр
Корделия открыла глаза, и они с Форкосиганом впились друг в друга взглядами.
- Это твое лицо… - прошептал он. - Не… Плачь. Ругайся. Сделай хоть что-то! - Его голос сорвался на хрип. - Возненавидь меня, в конце концов!
- Не могу, - шепнула она в ответ, - я пока ничего не чувствую. Может, завтра. - Каждый вдох обжигал огнем.
С приглушенным проклятием он принялся натягивать зеленую форму. - Зато я могу сделать кое-что.
Незнакомец, чье лицо только что видела Корделия, завладел им. "Если бы смерть носила мундир, их было бы не отличить ", - эхом прозвучали в ее памяти слова.
- Куда ты?
- Посмотреть, что поймал Куделка. - Корделия последовала за ним в коридор. - Оставайся здесь, - приказал он.
- Нет.
Он свирепо на нее уставился; Корделия парировала этот взгляд столь же яростным жестом, словно отводя фехтовальный выпад. - Я иду с тобой.
- Тогда идем. - Форкосиган резко повернулся и зашагал по лестнице на первый этаж, с закаменевшей от ярости спиной.
- Ты не станешь, - пробормотала она яростно, так, чтобы слышал один Форкосиган, - убивать никого у меня на глазах.
- Не стану? - прошипел он в ответ. - Я - не - стану? - Он шагал медленно, тяжело, словно впечатывая босые пятки в каменные ступени.
В большом вестибюле у входа царил хаос; туда набились охранники, графские слуги, врачи. Человек - или уже труп, Корделия не поняла, - в черной форме ночной охраны лежал на мозаичном полу, к его голове склонился медик. Оба были мокры от дождя и перемазаны грязью; вокруг лежащего подтекла окрашенная кровью лужа, в которой хлюпали сапоги врача.
Коммандер Иллиан, на волосах которого капельками осела ночная туманная сырость, как раз в этот момент входил в дверь в сопровождении адъютанта. - Сообщите мне, как только техники с биоэнергетическим детектором будут здесь! Тем временем не пускайте никого к стене и в переулок… Милорд! - воскликнул он, увидев Форкосигана. - Благодарение богу, вы целы!
Форкосиган издал бессловесный горловой рык. Группа людей обступила пленника: тот стоял лицом к стене, одна его рука была заведена за голову, другая - напряженно свисала вдоль тела, вывернутая под странным углом. Поблизости стояла Друшнякова в мокрой ночной сорочке. В руке ее поблескивал, раскачиваясь, зловещего вида металлический арбалет: явно именно из этого оружия метнули газовую гранату в окно спальни. На лице у нее была багровая ссадина, другой рукой она зажимала кровоточащий нос. Пятна крови виднелись тут и там на ее ночной сорочке. Здесь же был Куделка, который опирался на клинок и приволакивал ногу. Он был в мокром и грязном мундире и в шлепанцах, а лицо у него было кислым.
- Я бы его сделал, - отрезал он, явно продолжая спор, - если бы ты не примчалась и не заорала…
- О, да! - ответно огрызнулась Дру, - ты уж извини, но мне по-другому кажется. По-моему, это он тебя сделал и свалил на землю. Если бы я не заметила его ноги, когда он лез на стену…
- Тихо все! Лорд Форкосиган здесь, - прошипел кто-то из СБшников. Вся группа повернулась - и попятилась, как один человек, увидев его лицо.
- Как он проник… - начал Форкосиган и смолк. На пленнике была черная армейская полевая форма. - Надеюсь, это не один из твоих людей, Иллиан? - Его голос скрежетал, точно металл по камню.
- Милорд, он нам нужен живым для допроса, - неуверенно произнес за плечом лорда-Регента Иллиан, почти загипнотизированный тем же взглядом, от какого только что отшатнулся охранник. - Это может быть частью заговора. Вы не…
Тут пленник обернулся. Охранник дернулся было впечатать его снова лицом в стену, но Форкосиган жестом остановил его. В эту секунду Корделия стояла у мужа за спиной и не видела его лица, но смертоносное напряжение отпустило закаменевшую спину, и ярость словно утекла, оставив за собой грязный илистый осадок боли. Над черным воротником без знаков различия она увидела искаженное яростью лицо Ивона Форхаласа.
- Ох, ну не оба же! - выдохнула Корделия.
Дыхание Форхаласа участилось от ненависти, когда он воззрился на свою предполагаемую жертву.
- Ублюдок. Хладнокровный ублюдок. Сидел там, равнодушный, как камень, когда ему голову рубили. Ты почувствовал хоть что-то? Или наслаждался, милорд Регент? Я поклялся, что до тебя доберусь!
Форкосиган долго молчал, потом подался ближе, опершись ладонью о стену рядом с головой Форхаласа, и хриплым шепотом произнес: - Ты не попал в меня, Ивон.
Форхалас плюнул ему в лицо; слюна окрасилась кровью из разбитых губ. Но Форкосиган даже не шевельнулся, чтобы стереть плевок. - Ни в меня, ни в мою жену, - продолжил он ровным и мягким тоном, - а вот в моего сына - да. Ты мечтал о сладости мести? Ты ее получил. Посмотри в ее глаза, Ивон. Можно утонуть в этих серых, как море, глазах. Мне предстоит смотреть в них ежедневно до конца моих дней. Так упивайся этим мщением, Ивон. Ешь. Пей. Лелей его. Закутывайся в него на ночь. Оно все твое. Пусть оно будет твоим. А я им наглотался досыта, и меня уже вывернуло.
Лишь тогда Форхалас впервые посмотрел поверх его плеча на Корделию. Она подумала про ребенка в своем животе, про то, что тонкие хрящики между его хрупкими костями, возможно, уже начали разрушаться и гнить - но не смогла возненавидеть Форхаласа, как ни пыталась. Она даже не могла сказать, что не понимает его поступка. У Корделии возникло чувство, словно она способна сейчас увидеть его раненую душу так же, как врач видит телесные дефекты с помощью диагностического сканера. Каждый ее вывих, разрыв, ссадину эмоций, каждую зарождающуюся раковую опухоль обиды, а поверх всего этого - зияющую рану от смерти брата, точно подсвеченную красным перед ее внутренним взором. - Он не наслаждался, Ивон, - произнесла Корделия. - Чего ты от него ждал? Ты сам-то знаешь?
- Каплю человеческой жалости - огрызнулся тот. - Он мог спасти Карла. Даже тогда мог. Это было первым, о чем я подумал, когда его увидел.
- Боже, - выдохнул Форкосиган. Ему подурнело при этих словах от мгновенного видения пробудившейся и разбитой надежды. - Я не устраиваю спектаклей вокруг человеческой жизни, Ивон!
Форхалас выставил перед собою ненависть, точно щит. - Пошел к черту.
Форкосиган вздохнул и оттолкнулся от стены. Доктор все медлил загнать их с Корделией в машину, ожидающую поездки в Имперский Госпиталь. - Забирай его, Иллиан, - сказал он устало.
- Погодите, - перебила его Корделия. - Мне нужно знать… нужно у него спросить одну вещь.
Форхалас смерил ее угрюмым взглядом.
- Чего ты хотел добиться? Я имею в виду, выбирая именно это оружие? Этот яд?
Он отвел глаза и уставился в дальнюю стену. - Он просто попался мне под руку, когда я проходил по арсеналу. Я подумал, что вы его не опознаете, а пока привезут противоядие из госпиталя, пройдет время…
- Ты снял с меня тяжесть, - прошептала она.
- Противоядие доставили из дворца, - пояснил Форкосиган. - Это вчетверо ближе. У императорских врачей есть все. А что до опознания… я был при подавлении Карианского мятежа. Примерно в твои годы или чуть моложе. Запах заставил вспомнить. Как мальчишки выхаркивали легкие красными комками… - Форкосиган, казалось, погрузился в прошлое.
- Я не хотел убивать именно вас. Вы просто оказались между мною и им. - Форхалас, не глядя, показал на ее распухший живот. - На это я не рассчитывал. Я собирался убить его. Но я даже не знал доподлинно, что вы по ночам спите в одной комнате. - Он смотрел куда угодно, только не в лицо Корделии. - Я не подумал, что убью вашего…
- Посмотри на меня, - выдавила она осипшим голосом, - и скажи это слово вслух.
- … ребенка, - едва слышно проговорил Форхалас и вдруг разразился внезапными, потрясенными всхлипываниями.
Форкосиган шагнул назад, к Корделии. - Ох, зачем ты это сделала? - прошептал он. - Ты напомнила мне о его брате. Неужели мне суждено нести смерть в эту семью?
- Ты все еще хочешь, чтобы он упивался местью?
Форкосиган уткнулся лбом в ее плечо. - Даже этого - нет. Ты опустошаешь нас, милый капитан. Но, о-ох… - Он потянулся к ней, точно желая накрыть ладонью живот, но отвел руку, осознав, что вокруг кольцом стоят молчаливые зрители. И выпрямился.
- Утром доставь мне полный доклад, Иллиан, - распорядился он. - В госпиталь.
Форкосиган взял Корделию за локоть, и они пошли вслед за доктором. Она так и не поняла, поддерживал он ее или опирался сам.
***
В Имперском госпитале Корделию окружила целая толпа помощников, увлекая за собой, точно речная стремнина. Доктора, сиделки, санитары, охранники. У двери их с Эйрелом разделили, поэтому в толпе она чувствовала себя беспокойно и одиноко. Она почти все время молчала, ограничившись несколькими вежливыми фразами, бессодержательными и машинальными. Шок, увы не принес ни затмения рассудка, ни оцепенения, ни безумия, отрицающего реальность. Вместо этого она чувствовала только усталость.
