Юрий Лисецкий - Гастарбайтер
Две палаты и четыре клиента – это все, что я могу осилить за рабочие сутки, не из железа ведь сделан. И так каждый день от рассвета до заката превратился в большое беличье колесо, отупляющее в своей единообразной сущности. Утром на кушетку ложится подготовленный пациент, предварительно отъевшийся, отмывшийся снаружи и изнутри. Палата готова, дежурный санитар на месте, утки готовы, туалеты свободны, гора овощей, зелени и фруктов на подносе, капельницы в венах. Выращиваю зону контакта у себя и у клиента, кодирую программный комплекс, оставляю зреть. Повторяю все это с другим пациентом, сдвигаю кушетки и даю команду их организмам срастить зоны контакта между собой. Можно подключить и трех клиентов сразу. Теоретически и пять пациентов могут взаимодействовать между собой, но как двигать в таком раскладе кровати пока не придумал.
Что примечательно, тела с таким подходом вступают в контакт с целью сотрудничества, и никакие побочные эффекты и ограничения по типу индивидуальной несовместимости, разных групп крови и резуса, не происходят вообще. Сделал потрясающий вывод, что мало мы в своем невежестве доверяем собственному телу.
Весь лечебный процесс заряжен на пять-шесть рабочих часов, по истечении которых зона контакта размыкается, место контакта рассасывается и закрывается здоровой целой кожей. Пациенты постепенно выходят из экстремального состояния и лихорадочно смотрят в сторону туалета и душа. Во избежание конфузов, в палате два туалета с душем. Перед процедурой их одевают в одноразовое белье, поскольку выделения из кожи мгновенно рождают желание сразу же выбросить эти вонючие тряпки куда подальше.
При подключении к пациенту адепта я вводил еще дополнительно десять учебно-тренировочных минут. Проблема с адептами образовалась по ходу движения процесса. Оказалось, что они были не в состоянии управлять процессами через глаза. Адепты могли взаимодействовать только через зону контакта. Расход ресурса контактера в таком случае был непомерен.
Учебный процесс был расписан в следующем:
— Познание себя. Отработка внутреннего зрения на все процессы в организме на клеточном и молекулярном уровне. Управление собственными органами. На процесс уходит в общем около десяти часов моего воздействия, то есть десять сеансов по шесть часов для одного клиента.
— Познание и диагностика других. Отработка внутреннего зрения на процессы в организме пациента. Включение всех диапазонов зрения и построение визуального моделирования. Те же десять сеансов в итоге.
— Формирование зоны контакта. За сравнительно короткое время на внутренней поверхности предплечья прорастало багрово-красное мясистое сосудистое пятно. Переплетенные между собой руки целителя и пациента срастаются капиллярами, после чего происходит обмен. В зону обмена перемещаются кодированные управляющие клетки. Клетки распределяют движение из организма донора необходимой реципиенту информации, обратно идет информация, необходимая донору.
Кроме того, через кишечник, печень, почки и кожный покров донора выводятся лишние продукты метаболизма реципиента. В процессе сеанса люди теряют до десяти килограмм веса. Реципиент может потянуть лишние килограммы донора, а тот, при таком же расходе веса, делится впридачу ко всему клетками тела с реципиентом. За весь сеанс организму донора нужно запасов килограмм на десять. Второй сеанс зависит от весовой таблицы: встал на весы, сошлась таблица – годен. Считаю моветоном умереть от голода в процессе сеанса.
С принятием плана учебного процесса все осознали, что учеба будет длительной при строго ограниченном количестве адептов. Ведь только на познание одного цикла из курса уходило до десяти сеансов, которые отнимали по пятьдесят-восемьдесят килограмм собственного веса. Адептов надо было не только учить, но и восстанавливать. Получалось, что к следующему сеансу надо было отъедаться и готовиться около месяца. Опять же расход нейронов по 80 тысяч клеток на час сеанса. Мне в этом плане было легче, поскольку на формирование управляющих процессов у меня уходило минут десять, и у меня не было никакой необходимости лежать в трансе с высокой температурой полдня. Я и вес не терял, поскольку расходовал энергию пациента. Но, учитывая наш с Игорем лечебный опыт в компьютерной лаборатории, у нас кругом были комнаты отдыха с буфетом, съестные запасы в котором непрерывно пополнялись за счет фирмы.
Тихонько продвигаясь в нужном направлении, кафедра психиатрии местного медицинского университета впереди планеты всей создавала новое лечебное течение, новое направление – контактную терапию. Эффективное, всеобъемлющее лечение всех возможных заболеваний. А я числился заурядным лаборантом. Проводимые сеансы между моими стариками и пациентами давали интересные и порой непредсказуемые результаты.
Новые начинания
Проводимая работа начала приносить свои плоды. Поначалу приходилось все делать самому, на пятый месяц пахоты мне начали делать комплименты на счет возвращения моей молодости и стройности, что в данной ситуации меня обрадовало не сильно. Взялся за интенсивную учебу адептов, по ходу которой произошел внутренний конфликт между меркантильностью и альтруизмом. Ну не мог я проводить сеанс, отдавая свои знания, опыт и энергоресурсы бесплатно. Вот в таком в цейтноте я и искал пути как в гармонии с собой из этой ситуации выбраться.
Старики изначально могли пройти сеанс раз в месяц, на большее не хватало у них собственного ресурса. Денег на сеанс у них не было, сеансов же требовалось более трех десятков. Те личности, которых брали из отделения донорами, за один-два сеанса свою психику в порядок не успевали привести, доктора отмечали заметные изменения, но нужен был устойчивый и убедительный для остальных результат. С наркоманами справлялись за один раз, ментально выжигали центр удовольствия, и если те сами не просили нас восстановить пораженные наркотиками внутренние органы, то за это брали минимальную плату и выписывали по выздоровлению. Да, встречались и такие, которые решались попробовать, но на практике оказалось, что когда не получаешь удовольствия, а отходняк у тебя нешуточный, прекращаешь лечение сразу. Некоторые из них становились алкоголиками, но если человек идет к смерти семимильными шагами, то мы-то здесь при чем? За один сеанс выполняется только поставленная задача.
Появилась новость там, где не додумались заранее. Когда начинали, не учли провисания лишней кожи при похудении и возникновение банальных морщин и растяжек. Срочно начали придумывать, в каком русле искать решение проблемы, и в составе главного, профессора и естественно меня, согласились подключить еще двух светил. Так, благодаря сладкоязычию профессора, у нас в компании появились облаченные должностью и жаждой научных степеней светило из ожогового центра, маститый эндокринолог со своими помощниками и к кому-то приближенный косметолог. Всем хотелось диссертаций, славы и, естественно, денег.
Теперь на безденежного донора, помимо информации личности, сбрасывались излишки клеток кожи. Старики, да и не только, поскольку началась тихая и подпольная косметологическая услуга только для своих и за деньги, стали визуально моложе своих лет. Конечно, без скальпеля пластического хирурга разровнять морщины нашей методикой – дело хорошее. Но в свет мы свое ноу-хау не выпускали, поскольку я не желал допустить шельмования со стороны в начале пути.
Эндокринолог заполнял наши палаты омерзительно толстыми тетками, которые платили любые деньги, чтобы весы показали долгожданную убавку массы тела. Мне они определенно нравились. Вместо того, чтобы думать как прекратить жрать, они в плену своей лени безропотно ложились за деньги на кушетку. Это позволяло мне, подключая в пару своих учеников, расход энергетики производить за счет веса пациенток. Они за сеанс худели на 12–15 килограмм и были довольны. Им неделю дома отлежаться – и снова в норме. Я же в свою очередь мог своего студента-старичка не доводить до состояния узника концлагеря и проводить следующий сеанс уже через неделю. Все это заметно ускоряло процесс учебы. Те, кто продвинулся с первых этапов цикла, помогали мне в процессе, на них теперь не надо было тратить лишние 10 минут кодирования, и это здорово выручало. Мне самому категорически нельзя становиться внешне моложе.
Проверили себя случайным образом на лечении онкобольных и ампутантов. Если подключать к онкобольному одну из толстых теток в качестве аккумулятора, а с другой стороны – человека с ампутированной конечностью или удаленным органом, и кодировать низкодифференцированные раковые клетки, то из них получается прекрасный строительный материал практически для любого органа. То, что делает стволовая клетка в системе естественного Дарвиновского отбора, наша модификация делала качественнее и на порядок быстрее. После таких сеансов, в организме появлялся в различной степени зачаточности пропавший внутренний орган. Ранее кем-то отрезанная рука или нога вырастала на один сантиметр за сеанс. Что нога, зубы – и те росли как семечки. Кто не успел снять зубной мост, или мы не доглядели, плевались этим протезом после сеанса.
