Майкл Фридман - Наследие
– Как насчет поделиться?
Спок поколебался, по-видимому, по-прежнему обдумывая детали. Но
через секунду или две, он начал излагать свой план Маккою. И, черт возьми, он был прав – это действительно имело хорошие шансы на успех.
– Штука в том, – решил Маккой, – насколько нам смогут подыграть
колонисты. Мы не знаем, насколько это будет трудно для них – выполнить свою часть. Мерканцы с них наверняка глаз не спускают.
Вулканец кивнул.
– Верно. И, тем не менее, в послании, которое мы получили,
запрошены инструкции. Разве это не говорит о возможности последовать им?
Доктор задумался.
– Все, о чем это говорит – это что они думают, что смогут им последовать. Они могут не знать, с чем им придется столкнуться, если они попытаются.
– Брэдфорд Уэйн должен знать. Он служил на «Энтерпрайзе», когда
мы столкнулись с Дрином в прошлый раз; он не стал бы сбрасывать со счетов опасность.
Маккой пожал плечами.
– Надеюсь, вы правы. Тем временем, у вас есть целый день, чтобы
придумать сообщение. Наш друг получит его только завтра в то же время.
Спок покачал головой.
– Мне не нужен день, доктор. Я его уже придумал.
Маккой уставился на первого офицера.
– Уже?
– Да.
– И оно сжатое?
– Вряд ли оно могло бы быть более сжатым.
Доктор нахмурился.
– Ну? И что же это?
Спок сказал. Точно, оно было чертовски сжатым.
Кирк вытер лоб и обозрел плоды их трудов. Действительно, плоды,
подумал он, позабавившись в душе нечаянному каламбуру.
У его ног лежало около двадцати красных, сочных ягод. Одни больше, одни меньше, некоторые – забавной формы. Но все они были сняты с одного и того же вида куста, который, к счастью для них, рос в этой дыре.
Это было не так просто – срывать их и переносить туда, куда нужно – на открытое пространство метрах в пяти от одной из скальных стенок. Как они ни были осторожны, они выронили пару по дороге. Может, они и не потеряли бы их, но лучше так, чем коснуться этого сока. А так они собрали ягоды и не получили травм.
Думая так, он взглянул на сосредоточенную Каррас, которая как раз несла еще одну, держа ее за короткий стебель как можно дальше от себя. Приблизившись к куче, она замедлила шаг; затем, опустившись на колени, она опустила ягоду на землю рядом с другими.
Подняв взгляд на капитана, она с облегчением выдохнула.
– Маневр завершен, – заметила она.
– Молодец, – сказал он ей, обойдя ягоды, чтобы протянуть ей руку.
Она протянула свою. Он взял ее.
Тогда, в темноте пещеры, ее рука была такой маленькой и холодной. Маленькой она и оставалась, но холодной уже не была. Она была такой теплой, какой и должна была быть.
Если бы ситуация была немножко другой, если бы они находились где-нибудь еще, а не в этой дыре на поверхности Октавиуса Четыре, если бы он не был ее командующим офицером…
Но обстоятельства были именно таковы, какими они были. Как бы ни было соблазнительно помечтать, У Кирка были более срочные дела, которыми нужно было заняться.
– Спасибо, – сказала она, поднимаясь на ноги.
– Пожалуйста, – ответил он. И затем спросил – в основном для того,
чтобы окончательно вернуться мыслями к действительности, – Как продвигается ваше исследование?
Каррас пожала плечами.
– Я смогла расшифровать еще несколько иероглифов, но они мне
немногое поведали, помимо того, что я уже знаю. К примеру, есть такой значок, означающий болезнь, – он всегда сопутствует иероглифу, обозначающему это создание. Но после того, как мы видели, что случилось с мистером Споком…
Капитан кивнул.
– Понимаю. Но это издержки такого вида деятельности. Большинство
сюрпризов – в начале. Остальное – просто деталировка.
Прежде чем она смогла ответить, к ним подошли Оуэнс и Отри. Отри
нес ягоду; его компаньон шел с пустыми руками.
Оуэнс криво улыбнулся.
– Я знаю, что вы подумали. Но я ничего не ронял. Не мог уронить,
потому что там осталась только одна, а Отри в лучшей форме для этого дела.
Офицер службы безопасности кивнул, не отрывая, однако, взгляда от своей ноши.
– Верно, сэр. Насколько мы можем судить, это последняя. – С величайшей осторожностью, он опустил ягоду рядом с остальными.
– Все нормально, – заверил его Кирк. – Думаю, этого будет достаточно.
Вынув самодельный метательный аппарат из-за пояса, он проверил его
на прочность. @ Это была просто раздвоенная палка, с широким листом, обернутым вокруг двух ее концов и закрепленным прочными длинными плетями вьющегося растения. Но если все пойдет как следует, аппарат сможет забросить ягоды в нужные точки, не вынуждая капитана бросать их руками.
Чего ему совсем не хотелось – так это брать эти штучки в руки. Его при
одной мысли об этом просто покривило.
– Каррас, –сказал он, –поможет мне. Остальные – отойдите.
– Сэр, – запротестовал Отри, – я мог бы…
– Я знаю, – сказал Кирк, – Но я наблюдал за вами, и Каррас
обращается с этими ягодами ловчее, чем кто-либо из нас. А теперь, держитесь от меня подальше. Я ничего подобного раньше не делал.
Когда Оуэнс и Отри отошли, капитан занял подходящую позицию. Он поднял метательное приспособление и посмотрел на мичмана.
– Ну?
Сосредоточенно нахмурившись, она подняла ягоду среднего размера –
ту, что выглядела покрепче, – и положила ее на лист приспособления. И отступила назад, к прочим.
Кирк взвесил снаряд. Похоже, он надежно лежал в листе развилки.
На миг, он как бы увидел себя со стороны своих компаньонов:
взрослый человек, капитан звездолета, держащий большую ягоду в игрушке, сделанной из палки, листа и побегов растений.
Но это была не игра. Все было серьезно. @ Он должен был забыть о
том, как он выглядел, и сконцентрироваться на деле. Не отрывая глаз от широкой, покрытой окаменелостью поверхности скалы, Кирк перенес свой вес на отставленную назад ногу, прицелился, и сделал бросок.
Могло бы быть и хуже. Хотя он и промахнулся на добрую пару метров мимо точки, которую выбрал целью, ягода все же попала в область окаменевшей растительности. От удара она лопнула, красный сок, шипя и пузырясь, разбрызгался по гладкой поверхности в радиусе метра или даже более от места попадания. Затем, как если бы сама скала кровоточила, красная жидкость медленно стекла тонкими струйками почти до земли. От нарушенной области по мере действия жидкости стал подниматься белый пар; через некоторое время он исчез.
Тогда Каррас снова подошла к нему, чтобы помочь перезарядить устройство.
– Кажется, ничего, – прокомментировал он, гордясь успехом.
Она кивнула.
– Только следите, когда бросать.
– Когда бросать?
– Да. Вы сбросили ее с листа слишком рано. Не торопитесь. У вас получится.
– Получится, – повторил капитан, когда Каррас устроила в
метательный аппарат другую ягоду. Эта, хотя была немного меньше по размеру, весила заметно больше. И, похоже, была более спелой.
Так или иначе, он последовал совету мичмана. Выбрасывая вперед
руку, он проследил за тем, чтобы не метнуть снаряд слишком рано. И он уже знал, что у него получится.
Ягода попала точно в цель. И, как и предыдущая, устроила маленький
взрыв. От поверхности снова отделилась дымка.
Получится – снова подумал он. Неплохо.
Так оно и было. В течение почти получаса, Кирк бросал едкие плоды
в скальную стенку. Благодаря помощи Каррас и тому, как он сам сумел сконцентрироваться, они не потеряли впустую ни одной ягоды. А к тому времени, как они закончили, преграда выглядела жертвой разгневанного божества – или очень настойчивого вандала.
Только у самого верха гладкой поверхности, возможно, метра на два по
высоте, она осталась нетронутой. Капитан просто не смог так высоко забросить органические бомбы.
Не важно. Добравшись туда, он обязательно преодолеет эти два
метра.
Пайк отпил чаю и поставил кружку на небольшой деревянный столик, стоявший рядом. Его голые ноги мерзли на ничем не покрытом деревянном полу.
Была середина ночи; в гостиной было темно, и неосвещенная мебель выглядела странно и непривычно. Полоску пляжа и небо с низко нависшими стального цвета облаками было едва видно через эркерные окна пляжного домика.
Вайнэ спала в соседней комнате. Если она и знала, что он сидит здесь, онм не сделала попытки вернуть его в кровать. Пайк был ей за это признателен.
Он пошевелился в большом, мягком кресле, слушая медленное, отдаленное бормотание волн. Будто это обретали голос его мысли. Его сомнения.
После встречи с Хранителем, его подспудная тревога, изводившая его, только усилилась. Она заставляла его ворочаться в постели. И, наконец, привела сюда, где он по крайней мере мог попытаться понять ее.
Но что он, собственно, мог понять? Все сводилось к вопросу: насколько хорошим капитаном он был? Не в смысле выполнения заданий, потому что он, конечно, выполнял их лучше, чем кто-либо из его коллег. И даже не в смысле сохранения жизней его людей – хотя в течение какого-то времени, особенно ближе к концу его службы на «Энтерпрайзе», это была мерка, которой он постоянно измерял свои действия.
