Яна Завацкая - Дороги. Часть первая.
— Конечно, — преувеличенно бодро сказал Арнис, — тогда и решите. Что сейчас загадывать...
Ильгет посмотрела на его вдруг застывшее лицо и ей снова показалось, что говорить о Пите Арнису неприятно.
Давно уже Ильгет сняли все повязки и надевали теперь легкую белую длинную рубашку, меняя ее каждый день. Ильгет начала спускать с кровати ноги. И настал день, когда она сделала первый шаг, опираясь на Арниса. Ходить было не то, что больно, но очень уж непривычно. Очень, очень осторожно Арнис подвел ее к окну. Собственно, это даже не окно было — вся стена прозрачная, и под ней, внизу раскинулась Коринта.
Ильгет уже знала, что стену эту можно при желании делать матовой, прозрачной, разных цветов, даже черной. Сейчас ее было почти не видно, казалось, комната обрывается прямо в воздух. Ильгет замерла. Впервые она видела Коринту воочию.
Палата находилась где-то высоко, на Бог весть каком этаже. И внизу, от больницы вдаль убегал лес. Казалось — сплошной массив, то хвойный, то дымчато-серый, лишь кое-где прорезанный дорожками. И кое-где — дома, целые группы домов. Дальше, ближе к морю и к северу, к северо-западу встречались настоящие почти квадратные городские кварталы — разноцветные башенки, дома причудливой архитектуры, видимо, старинные. В центре города лес был гуще, и встречались странные, неразличимые сверху сооружения, Ильгет догадалась, что это парк — Бетрисанда. Ближе к горам, отсюда почти не видно, взлетали высотные здания, целыми каскадами и ступенями спускающиеся вниз... Собственно, всю Коринту отсюда увидеть было и невозможно.
И дальше к западу, как бы венчая всю эту зеленую и пеструю картину, окружая ее синевато-туманной рамой, виднелась полоска моря.
Голова кружилась, но Ильгет почти не обращала на это внимания. Она была слишком захвачена открывшейся картиной. Коринта... Коринта — город звездных кораблей. Теперь Ильгет заметила, что и небо, голубое зимнее небо выглядело здесь необычно, в небе мелькали серебристые и цветные искорки летательных аппаратов, то идущих чуть ли не строем, ровной цепочкой, по невидимым воздушным дорогам, то уходящих вертикально вверх. Не то, чтобы их было уж очень много, но несколько точек всегда можно было заметить. Никакого инверсионного следа они не оставляли — чистые гравидвигатели.
Странное чувство коснулось сердца. Частично дежа вю, Ильгет будто уже видела где-то этот город — во сне... Частично — ощущение, будто она родилась здесь и вот сейчас впервые вернулась на Родину. Даже комок к горлу подкатил, захотелось заплакать. Но тело еще было слишком слабым, Ильгет покачнулась, почувствовала, что ноги больше не держат. Арнис подхватил ее и на руках отнес в постель.
— Устала, маленькая, — сказал он, — ничего. Это уже очень неплохо. Если хочешь, завтра попробуем еще.
Глава 4. Земля святого Квиринуса.
— Имей в виду, — сказал Миран, — посещать больницу будешь ежедневно. Так что выпускаю я тебя отсюда условно.
Ильгет кивнула.
— Все, можешь переодеваться. Так, программу упражнений я тебе дал. Я пойду поговорю с Арнисом.
Миран вышел. Ильгет посмотрела на постель, где лежал принесенный Арнисом пакет с одеждой.
Как давно уже она не надевала ничего, кроме этой больничной хламиды... даже белье нормальное. Кажется, этого никогда не было. Ильгет подошла, взяла в руки белое, кружевное, посмотрела недоверчиво. Оглянулась зачем-то. В палате никого нет. Ее оставили одну.
Ильгет решительно сбросила рубашку, натянула трусики и бюстгалтер, стараясь не смотреть на собственное тело. Смотреть на него было страшно, хотя Ильгет и готовили к этому заранее. Кожа туго натянута на ребра — никогда раньше не было такого, чтобы у Ильгет были видны все ребра. Сейчас она была не стройной, а дистрофиком каким-то. И кожа. Даже там, где вроде бы и не осталось шрамов, почему-то кожа была неестественно розовато-белая, противно сухая и шелушилась. Про шрамы и говорить нечего. Ильгет стала надевать костюм...
За дверью Миран говорил с Арнисом, который внимательно слушал и кивал время от времени.
— И никаких тренировок. Никакой беготни и тому подобного. У нее медицинская программа. Я скажу, когда можно будет заниматься. Никакой спешки, никаких оправданий типа через месяц акция. Вы мне ее сорвете.
— Да, конечно, Миран, я понимаю. Но никаких — это уж слишком. Теорией можно заниматься?
— Конечно.
— Управление флаером?
— Ах да, она же и этого не умеет. Да, можно, конечно. Но не ландер. И не прыжки с поясом.
— Ну вот пока и достаточно.
— Конечно, достаточно, — сказал Миран, — имей в виду, я выпускаю ее только условно. В общем-то, ей еще нужно восстановление. Я бы даже отправил ее в санаторий, но Санта против, она считает, что здесь, рядом с друзьями, Иль будет лучше.
Они замолчали. Дверь палаты открылась. На пороге стояла Ильгет.
Миран замер. Это и есть то самое полураздавленное, истерзанное тельце, непонятно какого рода, которое привезли ему три месяца назад. В это невозможно поверить. Миран давно уже привык к Ильгет, как привыкают к домашнему зверьку — что-то милое, славное, требующее любви и заботы. Совершенно бесполое.
Теперь перед ним стояла — да, очень худенькая и бледная, да, изуродованная полосками шрамов — но все же симпатичная девушка. Симпатичная, если еще не обращать внимание на то, что и лицо пересекают несколько старательно заретушированных полосок, и четыре почти симметричные черные точки, следы от игл. Волосы слегка отросли и топорщатся в короткой стрижке. Огромные глаза, тоненькие руки. Светло-желтый простой брючный костюм, отложной воротник белой блузки, как сейчас модно.
Ильгет посмотрела на Арниса. Тот не сводил с нее взгляда.
— Идем, — сказал он. Попрощались с Мираном. Вышли на террасу, тянущуюся вдоль всего двенадцатого этажа. Ильгет с любопытством глядела вокруг. Собственно, сюда Арнис уже вывозил ее погулять в кресле. И пешком они сюда ходили, ради тренировки.
Подошли к флаерной стоянке, где ждали пассажиров несколько стандартных государственных машин. Арнис до сих пор своим флаером не обзавелся; как многие эстарги, он прохладно относился к собственному имуществу. Да и зачем тратить на него деньги, когда есть бесплатные машины на любой стоянке. Арнис распахнул перед Ильгет дверцу. Сам вскочил на пилотское сиденье. Нажатием кнопки закрыл фонарь — теперь они оказались как бы в пузыре, из прозрачного ксиора сверху.
— Пристегиваться? — Ильгет стала искать что-нибудь вроде ремня безопасности.
— Да не надо... Высший пилотаж я тебе пока не буду показывать. А так — зачем?
Машина очень мягко, почти незаметно поднялась в воздух. Ильгет смотрела по сторонам — одно только небо, синее, чистое. Начало весны. Как удивительно...
А может быть, я сплю... все это только снится мне. Сейчас вот проснусь на столе, рядом сагон... Ильгет вздрогнула всем телом.
— Ты что, Иль? — Арнис повернул голову.
— Не знаю, глупости в голову лезут.
— Да выкидывай эти глупости подальше... Смотри, как хорошо, — Арнис чуть наклонил машину, Ильгет увидела море, темно-синее марево, размытую линию горизонта, и легкие перистые облака на западе.
— Иду на посадку, — Арнис повел флаер вниз, — эта машина очень устойчива, Иль. Гравидвигатель, сплетение в днище, балансировка абсолютно надежная. Правда, на ней и фокусов не повыделываешь, и скорость низковата. Ты быстро научишься, у нас с двенадцати лет уже самостоятельно флаеры водят.
Он посадил машину на стоянку, в ряд таких же пузатых разноцветных машин. Помог Ильгет вылезти.
— Теперь идем. К тебе домой.
Вся медицина на Квирине была полностью бесплатной, то есть государственной. Еще Ильгет заплатили какие-то деньги за ранение и премию за эту акцию. Это было сказочное богатство. Через сеть Ильгет сняла квартиру и даже обставила ее — заочно — мебелью.
В ее квартире было три комнаты. Меньше просто на Квирине не бывает. Почему-то. Еще ванная, метров пятнадцать размером, и кухня.
Спальня — вся белая, с легкими прозрачными белыми занавесками, снежным, пушистым покрывалом. Зеркальная стена, а за ней шкаф с одеждой. В углу — отверстие лаватора (это такая штука, которая не только стирает одежду, но и вообще полностью за ней ухаживает). На стене картина под названием «Голубое пламя» (эту картину Ильгет заказала в одной из сетевых галерей). По стенам — нежно-зеленые кружева традесканции, салатовые гирлянды дайлинка с мелкими светло-синими цветами. На одной стене — простенькое Распятие.
Коридор — из ромбовидных черно-белых плит, расположенных в шахматном порядке — и пол, и стены, и потолок. Последний писк моды. Крошечные светильники располагались в щелях между плитами и зажигались волной, сопровождая идущего по коридору. Прямо напротив спальни располагалась ванная — в ней душевая кабина, косметическая кабинка, утопленная в полу огромная собственно ванна, почти бассейн. Все, кроме ванны, светло-фиолетовое, с таинственной, мерцающей в глубине подсветкой, и повсюду — зеркала. Рядом с ванной по коридору — кухня, стилизованная стена коквинера (кухонной машины) с окошками и экраном, стол и мягкие стулья. В углу — радости кулинара-любителя, специально заказанные Ильгет: плита, стол, инструменты для готовки. Некоторые квиринцы увлекались самостоятельной готовкой, а Ильгет помнила, как нравились Арнису ее блюда... может, конечно, он из вежливости хвалил. Да нет, вряд ли из вежливости. Теперь Ильгет будет кормить Арниса. Он будет приходить к ней в гости, и она испечет на своей новой суперплите творожники, разделает овощи на специальном комбайне или с помощью сверхудобных ксиоровых ножей, приготовит суп. Арнис будет сидеть за деревянным, грубо обработанным столом, есть и нахваливать, и смотреть на нее с восхищением в серых, ласковых глазах.
