Дэвид Вебер - Пепел победы
— Я знаком с версией оппозиции, мэм! — Негодующий тон Тремэйна полностью соответствовал выражению его лица. — Особенно с комментариями Института Палмера и этого сукина сына… то есть я хотел сказать, необъективного аналитика Хаусмана.
— Надеюсь, вы все-таки хотели сказать то, что сказали: «сукина сына», — отозвалась Трумэн, и глаза ее блеснули. — Это достаточно точная характеристика, хотя лично я не преминула бы добавить: «Тупоголового, себялюбивого, мстительного ублюдка»!
— Раз вы так говорите, мэм, стало быть, так оно и есть. В конце концов, мне не подобает спорить с флаг-офицером.
— Разумно, коммандер. Весьма разумно. Огоньки в глазах погасли, и тон вновь сделался серьезным.
— Но раз вы знакомы с настроениями в обществе, то должны понимать, с чем пришлось столкнуться правительству. Люди напуганы, а оппозиция решила нажиться на этом страхе. Стараясь быть объективной, я все время напоминаю себе, что некоторое из противников Кромарти и впрямь верят в свои лозунги, но таких, как Высокий Хребет и Декро, заботят только политические дивиденды, которые в конечном счете сулит им концепция «Цитадели».
— А в чем ее суть, мэм?
— В переходе в глухую оборону, — угрюмо ответила Трумэн. — Понимая, что после столь же эффектного удара по следующей ключевой системе она может не устоять, правительство потребовало от Адмиралтейства перераспределить силы, обеспечив надежное прикрытие жизненно важных объектов. Поймите меня правильно, Скотти, — она раздраженно всплеснула руками, — скорее всего мы и сами, без всякого нажима, произвели бы в ближайшее время передислокацию. Это разумно, во всяком случае пока мы не разобрались в случившемся и не можем предвидеть, каким будет следующий шаг МакКвин. Но политическое руководство настояло на куда более радикальном смещении акцентов, чем рассчитывали военные, и в настоящий момент мы практически лишены наступательных возможностей.
— Но…
Скотти подавил рвавшиеся с языка возражения. Адмирал и так была с ним чрезмерно откровенна, и злоупотреблять этой откровенностью не следовало. Однако Трумэн дала ему знак продолжить, и он глубоко вздохнул.
— Я вас понял, мэм, но у меня сразу возник вопрос, касающийся Восьмого флота. Он явно представляет собой наступательное формирование. И когда мы были у Звезды Тревора, граф Белой Гавани выказывал явное стремление выступить в поход.
— Ничуть в этом не сомневаюсь, — кивнула Трумэн, — равно как и в том, что Восьмой флот является ударным соединением… с официальной точки зрения. Однако хотя я уверена, что и граф Белой Гавани, и адмирал Капарелли, и премьер-министр с радостью использовали бы этот флот по назначению, ничего подобного они не сделают.
— Не сделают? — с искренним удивлением переспросил Тремэйн, и Трумэн пожала плечами.
— Скотти, открыто мне этого не говорили, но дали понять, что собираются делать. К тому же у меня есть допуск к недоступной вам информации, так что составить общее представление о намерениях и перспективах командования я в состоянии. Подумайте вот о чем. Флот метрополии не получил материального подкрепления, форты Василиска поставлены на боевое дежурство, так и не будучи завершенными. Пикет системы усилен примерно вдвое, а на базе Грифонской эскадры сформировано оперативное соединение, но этим произведенные здесь, в Звездном Королевстве, преобразования практически исчерпываются. Почему? Да по той простой причине, что нам пришлось направить множество кораблей на усиление обороны наших союзников. Произошедшее на Занзибаре и Ализоне стало для них чудовищным потрясением, и наше правительство не могло успокоить их иным способом, кроме как послав к ним корабли стены. Что и было сделано. Однако мы должны быть готовы отразить любую угрозу самому Звездному Королевству, и именно это является подлинной задачей Восьмого флота. Белая Гавань наглядно продемонстрировал стратегические возможности использования туннельных переходов, стремительно перебросив свои силы от звезды Тревора и ударив по хевам у Василиска. Таким образом, наше командование намеревается сделать из Восьмого флота пугало, якобы угрожающее Барнетту, тогда как на деле он останется стратегическим резервом Звездного Королевства.
Тремэйн хмыкнул, почесал бровь и медленно закивал.
— Понимаю, мэм. И понимаю, почему мы не можем открыто объявить народу, что беспокоиться не о чем, ибо Восьмой флот надежно прикрывает внутренние системы. Ведь тем самым мы успокоим и хевов, сообщив, что никакое нападение им не грозит. Верно?
— Верно. Конечно, МакКвин достаточно умна, чтобы понять истинное положение дел, но она обязана учитывать возможность того, что ошибается и угроза все-таки существует. Но меня беспокоит не только то, что мы позволяем противнику самому выбирать время и место нанесения удара, но и то, что руководство оппозиции на секретных совещаниях информируют обо всех военных решениях.
Видя в глазах Тремэйна немой вопрос, Трумэн пожала плечами.
— В военное время правительство всегда держит лидеров оппозиции в курсе событий. Иначе нельзя: в теории кабинет Кромарти может пасть в любой момент, и формирование нового кабинета станет задачей оппозиционных партий. Бывает, я по ночам молюсь, чтобы такого не случилось, однако если все-таки случится, время, потраченное на вхождение министров в курс дела, может обернуться гибельными последствиями.
— Это я понимаю, мэм. Мысль о том, что правительству приходится посвящать в свои планы своих противников, меня не радует, но почему приходится так поступать, я знаю. Но не совсем понял, почему вы так беспокоитесь?
— Потому что если их лидеры и должны быть осведомлены обо всех решениях политического и военного руководства, то эти решения никак не подлежат огласке. С этим вроде бы все согласны, и оппозиция тоже. Но… вам случалось когда-нибудь смотреть передачи оппозиционных каналов? Или читать их прессу?
— Нет, как-то… Наверное, следовало бы, но…
Он виновато пожал плечами, и Трумэн фыркнула
— Вообще-то я вас понимаю, сама век бы всего этого не видела и не слышала. Но, проглядев быстренько их сюжеты, вы поймете, что они умело нагнетают в обществе тревогу. Не напрямую, а исподволь, намеками, но дают понять, что «наступательные» амбиции нынешней власти ставят под угрозу безопасность внутренних миров. Делается это, разумеется, из сугубо политических соображений, с целью подрыва авторитета правительства Кромарти, которое не может ответить на нападки оппонентов, не раскрыв хевам истинных планов относительно Восьмого флота.
— Но ведь они должны понимать, что тем самым подрывают доверие и к самой войне!
— Некоторые, несомненно, понимают, но лидерам оппозиции, похоже, нет до этого дела. Они настолько поглощены политической борьбой, что война для них отступила на второй план. К тому же они не несут ответственности за происходящее на фронтах: она лежит на герцоге Кромарти и его министрах.
— Это… возмутительно! — вырвалось у Тремэйна.
— Наверное, да, — задумчиво подтвердила Трумэн. — С другой стороны, по-человечески понятно. Поймите меня правильно, Скотти, я не хочу сказать, будто все оппозиционеры — слуги зла, или что они сознательно стремятся проиграть войну. Конечно, Высокого Хребта, лорда Яначека и графиню Нового Киева можно, не покривив душой, причислить к «силам зла»… могу еще вспомнить Шеридана Уоллеса. Это прожженные политиканы, манипуляторы, которым плевать на все, кроме собственных интересов. Но большинство оппозиционеров — обычные люди, мало сведущие в военных вопросах, однако уверенные, будто разберутся в чем угодно, в крайнем случае прибегнув к помощи советников. А их военных советников я никак не назвала бы лучшими из имеющихся в наличии специалистов… Уверена, эти советники придерживаются такого же мнения обо мне, но это никоим образом не делает их носителями зла. Равно как и тех, кто полагается на их советы. Таким образом, если графиня Нового Киева искренне считает, что политика Кромарти, направленная на военное разрешение всех наших противоречий с Народной Республикой, гибельна для государства, она имеет моральное право предпринимать какие-то действия в спасение. Ей кажется, будто она интригует во имя благой цели. Мне, правда, всегда казалось, что цель не может оправдывать средства, но многие люди придерживаются иного мнения. Впрочем, — Трумэн тряхнула золотистыми волосами, и тон ее изменился, — мы с вами офицеры, а дело флота — воевать. Поэтому, что бы ни творилось в высоких кабинетах, нам лучше посмотреть вон туда.
Она указала подбородком в направлении космических доков, и Тремэйн кивнул. Если адмиралу угодно сменить тему, простому смертному остается с этим лишь согласиться. Незамедлительно.
— Мы надеемся, — продолжила Трумэн, — что вне зависимости от того, удастся ли Восьмому флоту приковать к себе внимание МакКвин, она ограничится налетами на периферийные системы в течение срока, достаточного, чтобы мы успели подготовиться к наступательным действиям. Нам удалось интенсифицировать работы по ремонту, модернизации и строительству новых кораблей. О многих наших нововведениях хевы не догадываются… во всяком случае, мы на это надеемся. Уже сейчас наши пикеты в важнейших системах гораздо сильнее, чем были пять, даже четыре месяца назад. Ну а на Грейсоне корабли вообще строят безумными темпами. Между нами говоря, мы уже поставили класс «Харринг…», то есть класс «Медуза» в серию, что для хевов, хочется верить, тоже станет неприятным сюрпризом. Кроме того, Адмиралтейство планирует закрыть здесь, на Мантикоре, охраняющие центральный узел форты и направить высвободившийся персонал в распоряжение флота. Таким образом, при вводе в строй корабли будут укомплектовываться личным составом. Хотя, конечно, этому личному составу необходимо еще пройти переподготовку. Работа ведется очень быстро, но как раз это меня несколько тревожит. Люди вроде бы есть, но реального флотского опыта у многих недостает. Вот почему я очень обрадовалась, узнав, что вы прибыли на борт и готовы приступить к службе.
