Андрей Ливадный - Шаг к звездам
Он не брал под сомнение целесообразность военной акции против агрессора. Если в мире есть люди, сеющие насилие и смерть, презирающие человеческую жизнь, как высшую ценность, – они, безусловно, должны быть наказаны.
Рассудок Герберта протестовал против «издержек войны», неоправданных с его точки зрения потерь, как физических, так и нравственных. Все чаще и чаще капитану снился один и тот же сон: он видел, как капрал Дуглас делает замах, чтобы метнуть в злополучный подвал ручную гранату и…
…Черты Майкла внезапно начинали трансформироваться, – лицо оставалось тем же, но каждый мускул на нем как будто затвердевал, теряя свою озлобленную напряженность, и события вдруг начинали развиваться вовсе не по тому сценарию, за который цеплялась память.
Дуглас медленно поворачивает голову и Герберт слышит тонкий, хорошо знакомый ему всхлип сервомотора, понимая, что перед ним уже не человек, а машина – андроид, с полным набором сканирующих систем, нейроэлектронным рассудком которого руководит не сиюсекундная ненависть или шок, а логика полученных данных, обработанных посредством специально обученных нейросетей…
Он не выдергивает чеку из осколочной гранаты, а резко опускается на одно колено, и одиночный выстрел из «М-16» рвет сторожкую тишину.
В подвальном помещении раздается вскрик.
Голова андроида поворачивается к Герберту.
– Цель поражена, сэр. Мирные граждане не пострадали.
…Он каждый раз просыпался в холодном поту, – сон не нес облегчения, потому, что его грезы на тот момент были практически неосуществимы. Высокие технологии в начале девяностых еще не достигли того уровня развития, чтобы на их базе можно было создать механического бойца. На свете не существовало кибернетической либо псевдонейронной системы, способной соперничать с человеческим мозгом по скорости быстродействия, объему памяти, а главное – наличию интеллекта.
Было и второе препятствие, перечеркивающее грезы новоиспеченного капитана. Автономная энергетика человеческого метаболизма, не могла быть реализована на машинном уровне. Различные компьютеры и их сетевые единения оставались статичны, прикованы к одному месту, зависимы от стационарных источников питания.
Эти проблемы казались неодолимыми, но мечту, рожденную во сне, не вытравишь из рассудка, не позабудешь как случайный эпизод повторяющегося кошмара.
В конечном итоге его душа не выдержала борьбы противоположностей.
В августе 1992 года капитан Ричардсон подал прошение об отставке, и, получив удовлетворительный ответ, превратился в гражданского специалиста. Он решил, что единственным выходом для него будет работа над миниатюризацией и совершенствованием нейросетей, разработкой принципиально новых архитектур искусственных нейронов, которые в конечном итоге позволят если не ему лично, то его преемникам создать универсальное средство борьбы со злом…
В ту пору он свято верил в истинность своего выбора, не задумываясь над тем, как часто дорога, вымощенная благими намерениями, ведет прямиком в ад…
…Ад, который он мог теперь воочию наблюдать с настенных экранов под резкие реплики генерала Уилсберга.
Альберт нервно расхаживал по небольшому подиуму, поочередно обращаясь к присутствующим специалистам с одним и тем же вопросом:
– Кто, в конце концов, объяснит мне, почему андроид открыл огонь по женщинам?!.. – Взгляд Уилсберга, в который уже раз, тяжело прошелся по бледным лицам подчиненных.
– Почему вы молчите? Для чего вам было дано двое суток времени и сотни терабайт расшифрованной телеметрии? Где выводы? Ты, – он резко указал одного из компьютерных техников. – Отвечай, – ведь этот андроид изначально был настроен на исполнение бытовых функций, верно?
Техник, со знаками различия капитана, встал.
– Да, сэр.
– Значит, кибермеханизм имел четкое, недвусмысленное представление о той разнице, которая существует между вооруженным боевиком и безоружной наложницей?
– Нет, сэр. – Побледнев, ответил капитан.
– То есть?!.. – На этот раз замешательство испытал Альберт. – Разве его нейросети не обучали распознаванию образов?! Эти машины на предварительных испытаниях ухаживали за детьми! – В резком тоне напомнил он.
– В том случае у андроида работали иные нейросети. – Ответил капитан. – Все зависит от выбора базовой модели поведения, которая реализована в различных, сосуществующих параллельно системах.
– Не морочьте мне голову! – Взорвался Уилсберг. – Я присутствовал на полигонных испытаниях и своими глазами видел, как кибермеханизмы с одинаковой легкостью справлялись с разноплановыми проблемами, без дополнительной перенастройки!
– Да, сэр. Вы абсолютно правы. Андроид, исполняющий бытовые функции, мог автоматически перейти к решению иных задач, но для этого требовалось возникновение определенной ситуации: например при испытаниях мы инсценировали прорыв трубы городских коммуникаций или возгорание электропроводки. Распознавание возникшей проблемы активировало иные нейросети, специально обученные для эффективного устранения технических неисправностей. Аналогичным образом инициализировался режим охранных функций, – для этого системе андроида было необходимо зафиксировать незаконные действия, классификация которых заранее прописана в его базах данных.
– Это я знаю… – Немного остывая, пробурчал Уилсберг. – Но где ответ на вопрос: почему он открыл немотивированную стрельбу, по сути, угробив удачно начатую операцию?!.. Почему он не вспомнил, что безоружный человек не опасен?! – Генерал резко обернулся и, воспользовавшись пультом дистанционного управления, остановил кадр на одном из экранов. – Прокомментируйте вот это капитан, с точки зрения хваленой машинной логики!
На застывшем кадре было запечатлено падающее, обезглавленное выстрелом в упор, полуобнаженное женское тело.
– Позвольте мне высказаться, сэр?
Реплика пришла из глубин полутемного зала, и Уилсберг обернулся, чтобы разглядеть говорившего.
– Капитан Ричардсон? – Интуитивно переспросил он.
– Да. – Герберт встал со своего места. – Думаю, что смогу ответить на большинство поставленных вами вопросов, господин генерал. Вы зря кричите на своих подчиненных, ведь никто из них не был посвящен в изначальную суть проблемы, и занимался лишь узким, специализированным направлением проекта, верно?
– Ну, допустим.
Герберт подошел к подиуму и спросил, глядя на Уилсберга:
– Генерал, вам знаком термин «парадигма»?[12]
Альберт некоторое время молча смотрел на Ричардсона, а потом вдруг произнес, обращаясь не к нему лично, а к остальным участникам «разбора»:
– Все свободны.
Дождавшись, пока зал опустел, он вновь повернулся к Герберту.
– Нет, капитан, я не знаю значения этого слова. Садитесь. – Он указал на свободные кресла в первом ряду.
Ричардсон сел. Джон Даллас был недалек от истины, давая оценку патриотизму Герберта, – многолетние научные изыскания постепенно превратили его в космополита, но переход на систему общечеловеческих ценностей лишь усугубил чувство внутренней моральной ответственности, и сейчас, четко осознавая, что в основу использованных в Афганистане боевых машин были заложены его теоретические разработки, Ричардсон нашел в себе мужество признать: в сложившейся ситуации только он мог дать ответ на сформулированную Уилсбергом проблему.
Будучи удручен и подавлен, он не мог предвидеть, что в тайне генерал надеялся именно на такой исход «совещания». За годы службы Альберт стал неплохим психологом, (иначе его не поставили бы руководить столь ответственным проектом), и он намеренно не обращался к Герберту напрямую, давая тому возможность «созреть» для принятия личного решения.
При этом Уилсберг считал себя скорее прагматиком, нежели циником. Он то же являлся заложником событий, на него давили «сверху», и генерал в свою очередь использовал любые доступные методы, чтобы исполнить полученные приказы.
Сев в кресло рядом с Ричардсоном, он произнес, на этот раз нисколько не покривив душой:
– Я понимаю твое состояние, капитан. Рад, что в тебе не взыграли амбиции ученого, ущемленного в авторских правах. И еще я думаю, что зря вас с Хьюго не пригласили сюда вместе. Возможно, твое изначальное участие в проекте помогло бы избежать роковых ошибок. А сейчас просто объясни мне, в чем кроется причина провала, ладно?
Герберт едва заметно кивнул. Фразы генерала относительно авторских прав, в первый миг показались ему чуть ли не издевкой, но он сумел удержаться от резких высказываний по этому поводу.
– Термин «парадигма «изначально заимствован из лингвистики. – Произнес он, не глядя на Уилсберга. – Впрочем, это неважно. – Тут же добавил Герберт. – В нашем контексте парадигма обозначает модель поведения, тип постановки проблемы, принятый в качестве образца для решения исследовательских задач. – Он на миг задумался, стараясь мысленно подобрать понятные, доходчивые формулировки, а затем продолжил:
![Андрей Ливадный - Шаг к звездам [= Вспышка]](/uploads/posts/books/109699/109699.jpg)
