Jamique - Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса
— А Вейдер стоял и смотрел?!..
— Вейдер? — Палпатин улыбнулся снова. Улыбка вышла почти мечтательной. — А Вейдер… Ну, то, что делал там Вейдер, знаю только я и сам Вейдер…
— Естественно, это был ваш приказ, — холодно отчеканила Лея. — Таркин бы не осмелился…
Замолчала. Холоду её голоса было не поспорить с холодом глаз Палпатина.
— Продолжай, — пригласил император.
— Не хочу.
— Не издевайтесь над ней, — сказал Люк с койки.
— Я не издеваюсь, — ответил император, и Люк ощутил, что тот говорит правду. — Я мозги ей вправляю.
— Не стоит!..
— Я должен поговорить с отцом, — произнёс Люк, прерывая Лею.
— Когда он сам захочет тебя видеть, — ответил Палпатин.
— Немедленно!.. — он всё-таки сорвался.
— Когда он сам захочет, — холодно повторил император. — Он от тебя устал. Тем более, что ты и без него сможешь во многом разобраться. Мозги у тебя есть, ты ими только никогда не пользовался… — он замолчал. Ненадолго. Как будто прислушался к чему-то и резко изменил тему. — Итак, дети мои, вернёмся к тому, с чего я начал. Вы наследовали от отца способность к восприятию Силы. Эту способность в вас будут развивать. И вы будете…
— Я никогда не стану служить вам, старый ублюдок!.. — крикнула Лея.
— Правда? — поднял император на неё крайне холодный взгляд. — Даже если твой отказ будет означать более чем неприятную жизнь для твоего драгоценного Соло? Впрочем, — он одарил отшатнувшуюся Лею мимолётной прозрачной улыбкой, — это не важно. Я даже не собираюсь тебя чем-то шантажировать. Или кем-то. Если вы оба не будете с нами, то просто умрёте.
Место под названием нигде
В месте под названием нигде всё было статично. Место под названием нигде представляло собой искусственно созданную планету.
Её виды надоели ему за последнюю тысячу лет.
Тот, кого звали мессиром, расхаживал по внутренней полукруглой комнате современного дизайна. «Современный дизайн» — это когда всё вокруг из пластика и лёгкого металла, а окна в полстены. Вместо стен — окна. Кресла такой формы, будто в кабине истребителя. Сами напоминают истребители — вот-вот взлетят. Помимо окон есть арки, которые выходят в отвратительно идеальный сад. Он поморщился. Последний по счёту современный дизайн действовал ему на нервы. Не могли хотя бы эффект естественности создать, что ли…
— Вы лимон съели? — резкий голос вывел его из созерцания отвратительно правильного сада. Каждая травинка, должно быть, была там определённой длины. — Что вы морщитесь?
— Мессир, вы, как всегда, слишком нервный, — отозвался он. — Каждый раз, когда я приезжаю…
— Мотма у нас на крючке?
— Мессир, — поморщился он снова, — как я не люблю вас за то, что вы вот так сразу, с места и в карьер… И что за отвратительный жаргон, право. И должен вам заметить, что люди не рыбы, их на крючок не поймаешь.
— Отнюдь.
— Это ваше мнение. А относительно госпожи Мотмы, — продолжил он, предотвращая новый взрыв плохого настроения у начальства, — такого тем более никогда нельзя сказать. Она встретилась с Борском…
— Что и предполагалось, — бросил его собеседник.
— Не спорю. Но я не знаю, о чём они говорили.
— Строили интриги против нас. Элементарно.
— Мессир, — человек начал терять терпение, — это я тоже знаю. Но я не знаю — какие.
— Хотят освободиться от нашего влияния, — нетерпеливо ответил тот. — Вы теряете квалифика…
— Нет, — теперь он был резок. — Но моя квалификация мне говорит о том, что в возникшей ситуации важна не тема картины, а её детали. И я их не знаю.
— И когда узнаете?
— Когда вы не будете мне мешать.
Начальник не отрывал от него взгляда очень долго. Взглядом можно было стенку просверлить. В комнате, напичканной современным дизайном, это оказалось бы неплохим дополнением.
— Вы слишком долго общались с внешним миром, — наконец выдал вердикт тот.
— Это не так плохо, мессир, — хмыкнул он в ответ. — Мы — не религиозная группа, которая нуждается в изоляции, напротив. Если бы я не общался с внешним миром, как бы вы на него воздействовали? Вашим огненным взглядом?
— Грубишь, Рэк, — по-домашнему тяжело вздохнув, его начальник и по совместительству приятель, усадил своё тренированное тело в одно из кресел. В таком сочетании то тут же приобрело ещё большее сходство с пилотским.
— Меня зовут не так, — напомнил он. Для проформы.
— Могу я вспомнить твоё школьное прозвище?
— Можешь. Но ты не можешь мне мешать.
— Могу, — ответил тот, задумчиво разглядывая его. — Вопрос лишь в том, буду или не буду.
— Действительно. Вопрос.
Они померялись взглядами. Начальник первым отвёл свой. Но у него сложилось твёрдое убеждение, что тот решил по-своему.
Вслух же тот произнёс:
— Хорошо. Постарайся это сделать один. Посмотрим, что у тебя выйдет.
— Но?…
— Но, — хмыкнул тот, и тонкими сильными пальцами обхватил гладкий подлокотник, — тебе не кажется, что пришло время всем нам собраться и скоординировать свои действия?
ПРОМЕЖУТОК МЕЖДУ КАРТИНАМИ
Время непонятно
Рассуждения о мифологии
В далёкие, глухие времена
Был мир один. Была беда одна.
Была война. В ней не было сторон.
В ней каждый был на горе обречён.
Прошли года. И минули века.
И память перестала быть горька.
Потом же память перестала быть.
И миф возник. В легендах начал жить.
Как в кость врубался меч, как жгли огнём
Миф промолчал, но содержался в нём
Хвалебный гимн защитникам добра,
Которые спасали мир от зла.
Ни имени. Ни глаз. Ни душ. Ни лиц.
Но множество исписанных страниц
О принципах, о кодексах, о зле.
…А прах лежал в не выжженной земле,
И прах стонал, и помнил, и болел,
И память жгла, и слёз огонь горел.
И было горе. И из этих слёз
Сформировался, вынырнул, пророс
Росток. Ребёнок. Жизнь безглазых глаз.
Потомок тех, кого никто не спас.
И он оказался никому не нужен.
КАРТИНА ПЯТАЯ
Сколько игроков?
…Всё равно жестокой болью,
То ли гневом, то ль любовью
Наше сердце пронзено…
Продолжение визита
На слове «умрёте» в каюту к императору, Лее и Люку вошёл Вейдер.
— Тебя как раз сынуля звал, — не поворачиваясь, сказал ему Палпатин. Было полное ощущение, что он знал, кто войдёт. И ощущение это было верным.
— Что ж, — ответил Тёмный лорд, тоже не проявляя никаких признаков удивления. — И я как раз припёрся.
Дверь с размаху задвинулась за ним. Тёмный лорд встал спиной к двери, как в рамке, и, обхватив под плащом живой рукой кисть протезированной руки, воззрился на двух своих отпрысков.
— Да, — сказал он. — Печальное зрелище.
— Я им угрожал, — сказал император обыденным тоном. — Он это хочет сказать. Твой сын. Так мне, во всяком случае, кажется. А твоя дочь сама не знает, кого больше бояться и ненавидеть: меня или тебя.
Вейдер хмыкнул. Принцесса от него отвернулась.
— Я бы хотел остаться с отцом наедине, — упрямо произнёс Люк.
Вейдер и Палпатин даже не посмотрели друг на друга.
— Мы летим в Центр Империи, — сообщил Вейдер.
— Мы? — спросил Люк. Лея не сказала ничего, но дёрнулась тоже.
— Мы, — ответил Вейдер. — Все здесь присутствующие. Но по отдельности.
Посмотрел в остекленевшие от ненависти глаза Леи.
— Повелитель, — сказал он, — вы отдаёте её Маре Джейд или берётесь за неё сами? Мне такая и даром не нужна.
— Чем больше сопротивление, тем интересней работа… — задумчиво протянул Палпатин. — Но, глядя с иного ракурса… Так или иначе — это не твоя головная боль.
— Значит, я полечу с тобой? — воспрянул Люк, подавшись вперёд и обращаясь к Вейдеру.
— Тебя это так радует? — спросил Тёмный лорд безо всяких эмоций.
Люк, который только что светился, как лампочка, погас.
— Ты…
— Чем меньше ты будешь обманывать себя относительно моих к тебе чувств, тем лучше, — отрезал Тёмный лорд. — Я вожусь с тобой только потому, что мой контакт с тобой сильней…
Замолчал. Палпатин по очереди смотрел на его детей.
— Лети один, — сказал император. — О твоих детях я позабочусь.
Люк обомлел, когда понял, что его отец усмехается под маской. Но задумчивый и оценивающий взгляд императора ему не понравился ещё больше.
