Альфред Ван Вогт - Зверь
Выходил он от следователя с впечатлением, что сумел сделать еще один крупный шаг вперед, но втемную.
Стивенс направился к Большому Дому. В течение нескольких минут он безуспешно нажимал кнопку звонка. Понятное дело, он мог бы войти, воспользовавшись одним из ключей Мистры, но предпочел пересечь террасу и выйти на лужайку позади Дома. На фоне голубого неба и искрившегося солнечными бликами океана тот проступал безликим пятном. Все вокруг было тихо и безмятежно, но он на минуту представил себе, сколько же сцен насилия, интриг и убийств, должно быть, развернулось в этом месте в течение прошедших веков. У этого сооружения было не меньше секретов, чем лет существования. Эти стены буквально сочились кровью.
Подсобные помещения Большого Дома располагались на достаточно большом удалении от главного здания за группой цветущих деревьев и двумя рядами живой изгороди. Перед довольно безобразными постройками специально посадили деревья и кустарники, чтобы они не просматривались из Дома.
Стивенс вышел на восточный склон холма. Перед ним вытянулась узкая аллея, а вдали среди деревьев виднелись зеленые крыши чьей-то фермы. Другие холмы волнами разбегались до самого горизонта. Стивенс прошел гребнем до того места, где дорога спускалась к краю скалы, то есть вышел на ту самую дорогу, куда прошлый раз так лихо выскочила на машине Мистра.
Вернувшись к ближайшему из подсобных помещений, он оказался в точке, откуда открывался великолепный вид на весь ансамбль Большого Дома. Солнце на западе опустилось уже довольно низко, бескрайний океан умиротворенно поблескивал в его лучах. Адвокат совсем не собирался ломать висячие замки на дверях девяти построек, составлявших комплекс подсобных сооружений. Он был уверен, что не найдет там ничего, достойного внимания. Но в Большой Дом он все же вошел, причем через главный вход, и исследовал все двенадцать его комнат. Восемь спален, большая библиотека, столовая, гостиная и очень просторная кухня. В каждой комнате имелась застекленная дверь, выводившая в патио — внутренний дворик. Он задержался в вестибюле, пригляделся к его архитектуре. Заметил, что изначально были возведены три главные сводчатые арки, которые затем умело перестроили так, что теперь каждая секция приходилась на две комнаты.
Начинало темнеть, когда Стивенс стал спускаться с холма. Он чувствовал себя несколько подавленно. Ведь решить важную задачу — установить личность индейца, единственного человека, оставшегося в живых из первой труппы людей, населявших этот Дом, так и не удалось. Поужинав в городе, Стивенс вернулся к себе, поставил машину в гараж и направился ко входу в бунгало. Неожиданно из соседней группы деревьев, со свистом рассекая воздух, взвилось лассо и живым кольцом захлестнуло его плечи. Затяжная петля наглухо прихватила руки, прижав их к телу, и он свалился на землю. Оглушенный при падении, адвокат не смог оказать ни малейшего сопротивления, когда его связывали, а потом затыкали рот кляпом.
18
— Ну что, Стивенс… Поднимайтесь и пройдите вперед…
Услышав свое имя, адвокат распрощался с робкой надеждой, что на него, возможно, напали ночные грабители. Он встал и тут же пошатнулся. Сильные руки подхватили его, сорвали куртку и рубашку. Полуобнаженного, его подтолкнули к дереву и прикрутили к стволу.
Через несколько секунд раздался свистящий звук и он почувствовал, как плечи обожгло ударом кнута.
У него перехватило дыхание. Будто ножом вспороли спину. Второй удар еще больше усилил это жуткое впечатление, и он с ужасом подумал, — как бы плетью не хлестнуло по лицу и глазам. Сжав зубы, он прижался головой к дереву. В висках стучало: “Они мне заплатят за это!”
Все то время, пока кнут безжалостно гулял по его телу, эта мысль внутренне мобилизовывала и поддерживала его. Постепенно притупилась острота боли от ударов, она как бы рассеялась в нем. Ноги стали слабеть, мозг обволакивала серая пелена. Когда пытка кончилась, в голове царил полный сумбур — ни одной ясной мысли. Но он все же расслышал, как кто-то грубо пролаял:
— Мы могли бы забить вас до смерти. Ограничились пока предупреждением. Если и впредь будете совать нос в наши дела, получите отметину на всю жизнь. Нарежем тонкими ремнями ваше прелестное личико. Ослепим.
Вероятно, сразу же после этих слов они исчезли. Вокруг установилась чуткая тишина. Силы возвращались крайне медленно, и он почувствовал, что может снова стоять на ногах, лишь с первыми проблесками нарождавшейся на востоке зари. Заметив, что веревка, опоясывавшая его, не была завязана узлами, а ее конец был просто засунут за один из витков, Стивенс легко освободился от пут, но тут же, выдохнувшись, свалился мешком на газон. В конечном счете он все же кое-как доковылял до дому, где рухнул на софу в гостиной. Пролежав какое-то время, он с трудом поднялся, дотащился до ванной и, разыскав смягчавшую боль мазь, покрыл ею кровоточившие рубцы. Потом медленно и осторожно оделся, заварил кофе и только после этого почувствовал себя лучше. Но все утро и часть послеобеденного времени пришлось пролежать. Понемногу, однако, он взбодрился. Ему казалось очевидным, что группа и не подозревала, как много он знал о них. Иначе им было бы крайне трудно поверить, что после этого инцидента он может отойти от дела. Эти практически бессмертные среди прочих смертных люди из-за действий одного или нескольких членов своей группы, а также в силу возникшей угрозы атомной войны оказались раскрытыми. Не ведая, что они являются предметом манипуляций таинственного индейца, они пытались теперь сплотиться. Если им удастся это сделать, то вскоре дымка забвения покроет все недавние события, а Эллисону Стивенсу уготована участь отойти в тень, как это уже случилось с Джоном Фордом и Уильямом Дженкинсом. И от него останется лишь фамилия — еще одна! — которую надо будет добавить к длинному списку мертвецов. Несколько лет, десятилетий — всего миг в вечности. Однако у Стивенса, помимо его грандиозного плана — поставить открытие долголетия на службу всего человечества, — имелись и кое-какие личные мотивы не прекращать борьбу. И они были достаточно сильными, чтобы заставить его презреть грозившую опасность.
К половине третьего Стивенс почувствовал себя достаточно сносно, чтобы начать двигаться. Он побрился, оделся, подкрепился обедом. Затем позвонил в Большой Дом.
Ему ответил женский голос:
— Говорит экономка. С кем желаете переговорить?
Голос принадлежал Хико Аине. Так, значит, члены группы вернулись.
Стивенс назвал себя и стал ждать ответа, который последовал почти сразу же. Говорила все та же Хико.
— Мистер Таннехилл попросил меня передать вам, что все, о чем он собирался вам сказать, изложено в письме, направленном в офис.
— Письмо? — воскликнул удивленный Стивенс — А не у вас ли мисс Лэнетт?
— И мисс Лэнетт здесь для вас нет! Адвокат услышал гудки отбоя.
Стивенс немедленно отправился в контору.
— На ваше имя поступило заказное письмо, — встретила его мисс Чейнер. — Поскольку на нем пометка “лично”, я не стала его вскрывать и положила на стол.
— Спасибо.
В письме говорилось:
Дорогой мистер Стивенс,
Сим сообщаю, что Ваш контракт в отношении управления моим имуществом аннулируется. Прошу переслать ключи в Большой Дом и освободить помещение в течение часа. Соответствующая компенсация в связи с прекращением Вашей деятельности будет выплачена в свое время.
Искренне Ваш
Артур Таннехилл
Стивенс свернул письмо пополам и положил в карман.
Он был слегка озадачен, но отнюдь не подавлен.
Итак, группа отделывалась от него. Теперь начнут давить с других сторон. Упоминание о “соответствующей компенсации” было явно тактическим маневром. Если, например, он согласится покинуть Альмиранте, то ее, вероятно, существенно увеличат.
Он позвонил в отель Риггсу. Тот подошел к телефону почти тотчас же.
— Извините, мистер Стивенс. Я не звонил вам потому, что получил письмо от мистера Таннехилла, где говорится, что вы не занимаетесь больше этим делом и что мне не следует поддерживать контакта с вами.
— Это было письмо? Не личная беседа?
— Нет.
— Даже не телефонный звонок?
— Чего вы добиваетесь?
Риггс, казалось, несколько насторожился.
— Послушайте-ка, Риггс. У меня есть все основания полагать, что мистера Таннехилла захватили и сейчас он чей-то узник. Вас тоже уволили?
— Знаете… В письме сказано, что в моих услугах более не нуждаются, и попросили выслать счет… Вы считаете, что нас здорово надули? Я как раз упаковывал вещички.
— Лучше распакуйте их вновь… Конечно, если это дело все еще интересует вас.
