Андрей Ливадный - Мятежный Процион
Несомненно, она задавала себе тот же самый вопрос… только несколькими годами раньше, поэтому Ян мог рассчитывать на ответ… ну или хотя бы на гипотезу.
— Иная цивилизация тут ни при чём, — ответила Мари. — Хотя мне поначалу пришла в голову именно такая мысль — списать всё на гипотетический иной разум, — призналась она. — Вот только не вышло… Это наши технологии, Ян. Вся аппаратура, и не только медицинская, ориентирована на человека, понимаешь? Я биолог и уж в этом сумела разобраться однозначно.
— Что ещё ты смогла узнать? — Яна лихорадило, он даже не пытался скрыть гуляющую по телу нервную дрожь.
— Следующая мысль была о регрессе нашей цивилизации, — произнесла Мари, понимая, что успокаивать Яна глупо, да и бесполезно. — Ты должен понять мою логику: если здесь всё ориентировано на человека, значит, наши предки изобрели микромашины, а потом, в силу каких-то причин, цивилизация пришла в упадок, утратив большинство знаний.
— Это не так?
Мари отрицательно покачала головой.
— Помнишь, о чём я рассказывала тебе в ресторане?
— Относительно профессора биологии?
— Да. Старшее поколение, Ян. Люди, которые, по его словам, не в состоянии назвать своих родителей или элементарно вспомнить хотя бы малый эпизод собственного детства.
— Ты считаешь, он говорил правду? — Ковальский чувствовал, что вместо ответа он получает лишь массу новых вопросов.
— У меня нет причин не верить ему. Именно он указал мне на вопиющую странность: наши поселения расположены на площади смехотворно малого оазиса, затерянного среди безжизненных вулканических пустынь. Я лишь развила его мысль, спросив себя — где настоящая биосфера? Где хотя бы руины существовавших ранее городов?
— Их нет… — был вынужден признать Ян. За десять лет он исходил вдоль и поперёк всю запретную зону и понимал, о чём говорит Мари. Действительно, со всех сторон островок жизни окружали мёртвые пространства.
— Но ведь должно быть разумное объяснение всему этому.
— Оно есть. — Мари поймала его взгляд и, не отпуская, добавила: — Когда я поняла, что теория регресса несостоятельна, то попробовала определить истинный возраст и структуру данного сооружения. Для этого мне пришлось брать сравнительные анализы грунта и непосредственно того материала, из которого состоит сама конструкция. Знаешь, что я обнаружила, Ян? Снаружи стены этих помещений покрыты окалиной, а прилегающий грунт носит следы плавления.
— И что? — Ковальский откровенно не понял, какой следует сделать вывод.
— Пока не знаю, — признала Мари. — Но у меня есть кое-что любопытное.
— Теория? — без тени иронии спросил Ян.
— Источник информации, — ответила Мари. Посмотрев на Ковальского, она вздохнула.
— В чём дело?
Мари нежно коснулась ладонью его щеки.
— Я боюсь за тебя, Ян… — тихо прошептала она.
Он недоумённо посмотрел на Мари, потом решительно обнял её за плечи, заставив посмотреть себе в глаза.
— Не говори загадками. Что случилось? Почему такой вид?
Она прижалась к его груди.
— Мы разные. — Её шёпот обжигал щёку горячим, прерывистым от волнения дыханием.
— Почему ты стала искать меня, Мари?
— Я искала человека… Понимаешь? И не мечтала, что встречусь с тобой. А что до остального…
Ян чувствовал, как бьётся её сердце.
— Мари…
— Ты не знаешь «запретку», только не возражай, ладно? Я провела тут годы, и поверь, большинство ужасов, что творятся тут, — лишь обыденные явления, умело преподанные рядовым жителям города в негативном свете.
— Но я-то знаю зону не понаслышке…
— В том и беда. Мы разные. Я изучала заражённое пространство и его обитателей, потому что здесь проходила моя жизнь. А ты приходил сюда убивать. Прости, что приходится ещё раз говорить об этом. Но понимания не добьёшься набегами.
— Ты считаешь зону неопасной?
— Она неопасна, Ян. Всё зло, если так можно назвать определённые поступки, исходит из города.
— Ты можешь привести доказательства?
— Могу. Но я собирала их по крупицам. Постигала постепенно.
— Боишься вывалить на меня всё разом?
— Боюсь.
Ян усмехнулся.
— Не тревожься. — Он вдруг вспомнил ту лёгкую улыбку, что неизменно скользила по губам Мари в минуты смертельной опасности. — Я справлюсь.
— Какой бы ни оказалась моя правда?
— Обещаю.
— Поцелуй меня.
Её губы были сухими и горячими. Сквозь тонкую ткань одежды Ян чувствовал, что Мари знобит.
— Забыть бы всё как кошмарный сон… — Она нехотя отстранилась. — Ян, отдай мне оружие.
— На. — Он протянул ей «АПС», который взял в силу привычки: постоянно находиться при оружии.
Мари положила автоматический пистолет рядом с планшетом сканера и, подойдя к стене, вдруг с лёгкостью сдвинула в сторону панель облицовки, под которой открылся массивный люк в человеческий рост.
— Пойдём.
Ян покосился на надпись.
«Зона карантина. Посторонним вход строго воспрещён».
— Это ты писала?
— Нет. — Мари возилась с каким-то устройством. — Тут сложная система доступа, — пояснила она. — Не понимаю, кто проектировал эти отсеки, но они словно специально были созданы для моих исследований.
Массивный люк наконец начал медленно открываться.
Ковальский вслед за Мари вошёл в просторное помещение.
Люк за спиной тут же закрылся.
— Не пугайся.
Мари включила свет.
Ян считал, что морально подготовил себя к чему угодно, но понял, что ошибся.
Посреди помещения, в окружении многочисленных компьютерных терминалов, располагался комплекс, от которого веяло жутью. Он одновременно напоминал реанимационную камеру и изуверское приспособление для пыток.
В первый момент Ковальский подумал, что в специальных захватах распято обезглавленное человеческое тело с препарированной грудной клеткой, но, заставив себя присмотреться, понял — перед ним не человек.
Это был сервомеханизм, снабжённый оболочкой из настоящей, живой плоти.
Андроид.
Отчленённая, изуродованная пулями голова располагалась отдельно, от тела к ней тянулись тонкие трубки, в которых медленными толчками двигалась кровь.
Мерно вздымался механизм аппарата принудительного дыхания.
— Он живой? — не сумев скрыть дрожь в голосе, спросил Ян.
— Наполовину, — обернувшись, ответила Мари. — Подойди ближе. Вот сюда.
Ян сел в предложенное кресло.
Лучше бы он воздержался от завтрака.
Несмотря на десятилетнюю закалку, нервы вдруг начали сдавать.
— Это не самое страшное, — успокоила его Мари.
— Я уничтожал дройдов, — глухо ответил Ян. — Но никогда не видел подобного… противоестественного сочетания.
— Живого с неживым? — Мари нервным движением взяла лазерную указку, и крохотная алая точка очертила четыре полупрозрачных продолговатых цилиндра, расположенных в грудной полости. — Это нейромодули, — пояснила она. — Обычно у андроидов их либо нет вовсе, либо в систему интегрирован только один нейросетевой блок.
— Скольких ты препарировала?
Мари повернула голову. Высказывание Яна ей явно не понравилось.
— Нет нужды препарировать дройдов. В «запретке» достаточно останков, которые легко осмотреть. Те, кто охотится на машины, как правило, забирают только блоки долгосрочной памяти. Нейромодули остаются на месте. С них невозможно снять информацию без специальной аппаратуры. Поэтому они истлевают, превращаясь в бурый осадок на стенках защитных контейнеров. Мне оставалось лишь подсчитывать количество пустых цилиндров, интегрированных в ту или иную машину. Статистика…
— Хорошо, я понял. Извини. Но как быть с этим?
— Я его спасла, — ответила Мари. — Два года назад, — уточнила она.
— Как это случилось?
— Он пытался бежать из города. Ему удалось добраться до «запретки», там его настигли преследователи. Их было четверо.
— Люди?
Мари отрицательно покачала головой.
— Машины. Подобные ему.
Ян мрачнел с каждым услышанным словом.
— Так всё же, как это произошло? — переспросил он.
— Я услышала выстрелы. Знаешь, с некоторых пор, особенно после того, как я смогла проникнуть в этот комплекс, запретная зона стала для меня понятнее и предпочтительнее города. Вот частичный ответ на вопрос: почему я не вернулась.
— И ты не смогла остаться в стороне, услышав выстрелы?
— Естественно. Только я опоздала. Всё произошло на старой дорожной развязке, ты должен её знать, похожа на лист клевера.
— Да, знаю.
— Они догнали его. Машину буквально изрешетили пулями. Но этого им показалось мало — я наблюдала, как тело беглеца вытащили на дорогу, и один из «полицейских» вскрыл ему грудную клетку.
