Сергей Снегов - Люди как боги (Художник Ю. Чигирев)
2
Первым летел «Пожиратель пространства», за ним «Кормчий». Командиром первого звездолета была Ольга, помогали ей Леонид и Осима. Вторым звездолетом командовал Аллан. Вера избрала «Пожиратель пространства», с ней были я, Лусин, Андре, Ромеро.
Я каждый день подолгу работал с Верой над ее отчетом Земле, и она разрешила вызывать себя без предупреждения. Как-то, высветив ее комнату, я увидел Ромеро. Мне надо было тотчас погасить вызов. Растерянный, я забыл об этом. Вера прижималась к стене, Ромеро схватил ее за плечи. У него бело сверкали глаза, дыхание вырывалось со свистом.
— Нет! — не говорил, а шипел он. — Нет, Вера! Этого не будет!
— Уйди! — требовала она, вырываясь. — Я не хочу тебя видеть. Отпусти руки, мне больно!
Ромеро отошел на середину комнаты. Он запнулся, отходя, и бешено глянул на пол, я хорошо помню его взгляд, полный ярости, — он ненавидел даже вещи.
Вера поправила кружевной воротничок.
— Вот так лучше. И поставим на этом точку, Павел. Уходи!
Он взглянул не на нее, а на меня. Он не мог знать, что я незримо присутствую, но повернулся ко мне. Его сведенные брови как бы ударились одна о другую, скулы ходили. Если бы я был с ними, я бы загородил Веру. От человека с таким лицом нельзя ждать доброго.
— В древности существовал неплохой обычай, — заговорил он хрипло. — Дамы, бросая поклонников, объясняли, что перестало им нравиться у отвергаемых. Надеюсь, ты не откажешь мне в вежливости твоих легкомысленных предшественниц?
— Ты хочешь сказать, что я легкомысленна?
— Я хочу знать, что случилось? Только одно — что?
— Ты не знаешь? Странно для такого проницательного человека, каким ты считаешь себя, Павел.
— Вера, клянусь тебе! Крыша обрушится на голову — не так неожиданно!.. Всего я ожидал от поездки на Ору…
— Хорошо, слушай. Я не люблю тебя. Этого хватит?
— Это я знаю. Но почему? По-человечески объясни — почему?
— Я могла бы ответить твоим любимым присловьем: неизвестно, почему возникает любовь, неизвестно, почему она пропадает. Вряд ли тебя удовлетворит объяснение в твоем стиле. Так вот, я не люблю тебя, ибо не уважаю. На этот раз достаточно?
Он помолчал, набираясь духу.
— Значит, все дело в звездных недочеловеках? В бегемотах с Альдебарана, пауках с Альтаира, змеях с Веги, тупых ангелочках с Гиад? Они тебе дороже, чем я? Я встал на защиту человека и в результате потерял единственное человеческое чувство, что нас связывало, — нашу любовь?
— Павел, наш разговор беспредметен. Неужели ты не понимаешь, что каждым словом усиливаешь отвращение к себе.
Гордость боролась в нем со страстью. На миг мне стало жаль его. Еще больше мне было страшно за Веру. В неистовстве он мог поднять на нее руку. Я сжимал кулаки от бессилия. Мне надо было оградить ее грудью, а не подглядывать!
— Я бы ползал перед тобой на коленях, целовал твое платье, — сказал он горько. — Я гордился бы долей быть твоим слугой, рабом твоим, если бы тебе хоть немного это было нужно.
— Рабов мне не нужно. А слуг у каждого хватает.
— Да, механических! Механических, будьте вы все!.. Восемнадцать миллиардов киловатт на человека, так ведь? Восемнадцать миллиардов киловатт, двести миллиардов египетских рабов! Какой фараон, какой президент мог похвастаться такой армией лакеев? И среди этой бездны киловатт ни единого горячего, преданного, человеческого сердца! Автоматы вы или люди, вы, апостолы всеобщей помощи? Как я ненавижу вас!
Вера подошла к нему вплотную. Теперь я боялся, что она первая ударит его.
— Я долго ждала такого признания. Вот он весь ты — ненависть, одна ненависть! Глупец, ты думаешь, ненависть порождает любовь?
Он опустился на колени и, обхватив Веру, прижался лицом к ее платью — она молча боролась с ним. Он в исступлении целовал ее ноги.
— Оставь! — закричала она гневно. — Зачем ты мучаешь себя и меня?
Он медленно поднялся. Он стоял, пошатываясь.
— Верочка, Верочка! — шептал он, задыхаясь, и неуверенно, как слепец, протянул к ней руки. У него были мутные глаза, мне показалось, что он и вправду не видит. Она отодвинулась. — Верочка, жить без тебя!.. Пойми, жить без тебя!.. Все, что потребуешь, ни единого слова против, восхвалять буду… Верочка!
Она руками заслонилась от него, отвернула лицо от его отчаянного взгляда. Он подошел ближе, она оттолкнула его:
— Отойди и успокойся! Это недостойно — действовать такими средствами… У нас с тобой спор о принципах. Будь честен, Павел, ты не переделаешь себя!
— Переделать себя! — бормотал он глухо. — Переделать себя!
Он вдруг скверно выругался и пошел к двери. Вера устало села на диван и закрыла глаза. Она по-прежнему не догадывалась, что я наблюдаю за ней. Так, с закрытыми глазами, она сидела минуты две. Потом она стала плакать, сперва тихо, почти беззвучно. Рыдания, усиливаясь, трясли ее тело. Вера повалилась лицом на диван, вскрикивала, захлебывалась слезами. Я погасил вызов.
3
Лусин со своим новым любимцем Трубом пропадает в недрах корабля, и мы его почти не видим. Ангел учится говорить по-человечески без дешифратора. На столе у Андре стоит карточка Жанны. Жанна так походит на Андре, что издали их путаешь. Многое тут от природы, но еще больше от старания — одинаковые, до плеч, локоны, тот же наклон головы, тот же покрой одежды. Не знаю, кто к кому приноравливается, — вероятно, оба стараются, но они больше смахивают на брата и сестру, чем на мужа с женой.
Однажды на столе у Андре появился и его будущий сынишка, три гороскопических фотографии — каким тот будет в год, в два и в десять лет.
— Иконостас родственников, — сказал я. — Затосковал, милок?
— Сегодня Олег родился, — торжественно ответил Андре. — В десять утра по местному земному времени. Толстенный парень, сероглазый и розовощекий, шестьдесят три сантиметра, пять с половиной килограммов улыбок и веселья — вот он каков!
Я полюбопытствовал, как известие с Земли преодолело разделявшие нас в это время четыреста светолет.
Андре поглядел на меня с возмущением.
— Не думал, что ты забудешь о машинном гороскопе малыша. Мне подарили в дорогу альбом состояний Жанны на все дни беременности.
Он вытащил из стола объемистую книгу. На каждой странице имелась дата, фотография Жанны, синтезированная по формулам этого дня, и запись, как Жанна будет чувствовать себя, а также какой у нее на эти сутки режим сна, еды и прогулок. Я перелистал книгу.
Медицинские машинные прогнозы исполняются неточно, особенно у женщин. Кроме того, возможны случайности — упал, сломал ногу, поссорился с приятелем, все это влияет. Но я не стал расстраивать Андре сомнениями.
Андре любовался фотографиями и записями.
— Когда ты наконец обратишь внимание на земных женщин, заведи себе такой же альбом. Будешь далеко от возлюбленной — и рядом с ней! Все знать о ней, ощущать биение ее сердца, тепло ее руки!..
— Надеюсь, скоро это не будет. А если случится, я приобрету альбом настроений жены на каждый день года — какого числа нежна, какого — встает с левой ноги… Думаю, к тому времени подобные прогнозы станут обычны. Лишь тогда семейная жизнь обретет прочный фундамент, как по-твоему?
— Ты мастерски портишь хорошее настроение, — сказал он с досадой. — Не понимаю, почему тебя любят друзья!
— По нетребовательности, Андре. Знают, что хорошего от меня не дождаться, и мирятся на плохом.
Андре спрятал альбом.
— Пойдем в обсервационный зал. Неужели рождение сына мне не удастся отпраздновать хорошим открытием?
Корабли третий месяц шли курсом на Плеяды.
Скорость звездолетов равнялась трем тысячам световых лет, мы основательно вспахивали пространство. Из мироздания был вырван клок вакуума, достаточный для образования звезды. Если бы нарушенная нами геометрия этого участка мира не восстанавливалась за счет невозмущенной мировой пустоты, изменения от вторжения Звездных Плугов были бы еще значительней. «Зола космического пространства», — сказал как-то Андре, рассматривая образованную нами пыль.
В зале Андре повернулся к оставленному позади Солнцу. Солнечный Мешок — еще недавно, на Оре, величественное созвездие — сжался и потускнел, даже гиганты Вега и Капелла были на пределе — наша звездная отчизна закатывалась в невидимость. Андре настроил умножитель на экран, чтоб мы оба видели одну картину. Потерянные миры ожили. Снова засверкало Солнце. Нам показалось даже, что мы различаем обращающиеся вокруг него планеты, — это был, разумеется, оптический обман.
— Здравствуй, родина! — сказал я. — Здравствуй, человек Олег, появившийся на свет сегодня. Твой отец и твой друг шлют тебе привет из звездных глубин! Андре, как нам отметить его рождение? В старину в подобных ситуациях напивались. Предлагаю потанцевать и покричать!
