Александр Тюрин - Сверхнедочеловек или История подопытных
— Не будет у тебя ни того, ни этого света. На запчасти пойдешь,— посулил монстр. И этот посул явно не был пустым.
— Стоп, машина. Я должен передать важное сообщение твоим хозяевам,— максимально затвердев голосом, произнес Почкин, но звуки все равно получились надтреснутыми.
Дуров №2 отвел лицо Почкина от холода. Казалось, квибсер сомневается, даже вслушивается во что-то. Только одно объяснение напрашивалось — из-за неполной автономности синтетический монстр получает сейчас инструкции сверху. Или снизу.
— Я посетил лабораторный корпус крепости,— Почкин глубоко вдыхал воздух в нижнюю часть живота, пытаясь обрести самоуверенность. — И зафиксировал все, что видел. Учтите, видел я многое. Увиденное и зафиксированное в виде записей отправил кое-куда, и они дойдут до адресата. Причем, попадут в руки не каких-нибудь балбесов, на которых вам дерьма накласть, а весомых компетентных людей.
Сказал и понял, что слишком слабую зацепочку придумал. По-большому счету, хозяевам плевать, что записи попадут к какому-то Владыке Чистоты, если даже тот еще не продался вместе с потрохами Космике.
Однако, монстр стал вслушиваться во что-то, даже загримасничал с натуги. Заметно было, как он напрягает свои мощности, пыжится изо всех сил, желая осилить помехи. Хватка его несколько ослабла, тут Почкин кувыркнулся вон из своего пиджака. Крутанулся на полу, как на танцплощадке когда-то, и закончил свой кульбит, схватив валяющийся на полу револьвер. Самонадеянный охранник, хоть и прихватил Блюстителя, но не удосужился разрядить барабан. Пули полетели веером и угодили в башку монстра, в телоприемник, в стойки, в какие-то трубы на стенах.
Заискрила, заплевала огнем проводка, забил бурун азота, наполняя клубящейся мглой все помещение. Квибсер, хоть и с дыркой в башке, мигом отнял револьвер каким-то отростком. Но не ринулся следом, когда Почкин стартовал в ту сторону, куда ушел стражник подземелья. Воспользоваться пневмопроводом уже не представлялось возможным, оставалась последняя надежда на подъемник.
Синтетическому монстру важнее было навести пластырь на цистерну и прекратить утечку — чтобы не рассекретить операции — жертва же могла пока побегать. Это господин Блюститель вполне усёк, оказавшись у шахты: до поверхности метров двадцать, подъемника и в помине нет. Карабкайся не карабкайся, а получается, что остановка у Севы Почкина действительно последняя.
Но платформа сверху все-таки приползла. Правда не в одиночку. Подземный шум привлек внимание того самого угнетателя, что недавно приковал Почкина к трубе.
Пистолет стражника был выставлен вперед, палец на спусковом крючке, однако глаза, не успевшие привыкнуть к туману, не разглядели атакующего. Северин Касьянович по-волчьи проскочил к вражеским сапогам и, дернув за щиколотки, повалил бугая на пол. После чего стражник тремя ударами — пинком ноги в корпус, апперкотом в челюсть да ребром ладони по шее — уложил Блюстителя в нокдаун и поспешил к своему выпавшему пистолету, чтоб заняться проделыванием скважин в лежащем теле.
Однако, в тот момент, когда враг нагибался, Почкин уже очухался. Еще в далекой юности при обучении в летной школе, кибероболочки вставили ему пластины из упругого сплава в шейный отдел позвоночника. Поэтому Почкин очнулся быстро и из положения лежа впаял грозно нависающей фигуре промеж расставленных ног. Один удар, но как резко все переменилось. Пока здоровяк обалдевал от столь внезапного нездоровья, Блюститель еще разок, для надежности, припечатал его ногой и потянулся к кнопке подъема со словами: “Это блюдо называется — отбивные в промежности.”
— Подожди меня, повар,— из клубов азотного пара появился, на полусогнутых и покачиваясь, Кологривов.
Вот неожиданность, хотя почему нет.
— Вовремя ожил. — Почкин победно поправил усы. — А кто вместо тебя заснул в капсуле, квибсер что ли?
— Кому пора, тот и заснул,— небрежно отозвался Кологривов. — Понимаешь, Дуров внутри ослабленный, такого легко взять под контроль, как его собственному начальнику, так и собрату по несчастью вроде меня. Ты смог геройски удрать, потому что я господина режиссера полностью задурил.
— Ну, вечно надо успехи очернить и принизить. Ладно, ты потом расскажешь про “одурения” и прочие свои фокусы. А пока что предлагаю быстренько воспользоваться пневмопроводным транспортом вместо этого подозрительного лифта.
— Ничего не выйдет. Пневмопроводная система автоматически отключилась из-за аварии. Аукнулись полеты. Так-то,— равнодушно сообщил крайне неприятное известие Кологривов.
— Надеюсь, мозги у тебя уже достаточно отмерзли, и ты не бредишь. Но в лабораторном корпусе крепости-филиала, в какой-то разлагольствующей жиже, которая называет себя богиней и субстанцией, лежит живая девочка Ася. Эта барышня все устроила так, чтобы выручить тебя, дурака. И проникнуть к ней мы можем, только используя силу воздуха.
— Господин Блюститель, у нас еще имеется сила разума. Кроме того, попасть в крепость через ворота даже захудалый дьяк-чистильщик в состоянии.
Почкин понурился.
— А мне там красный свет. Я в филиале уже отметился, прошелся по полутрупам. Так что, спасет меня разве что полное разоблачение всей этой петрушки. Иначе секир башка. Говорят, у нас в Храме Чистоты сносят головы очень умело. Палач хороший, он раньше в хлеборезке работал. Увы, если у нас кто-то теряет голову, то она улетает очень далеко.
— Тот самый Почкин — и вдруг смутьян, бунтовщик. — Кологривов не без удовольствия произнес немыслимое ранее сочетание слов. — Единственное объяснение, что это Ася на тебя такое благотворное действие оказала. Ладно, жми пока что кнопку лифта.
Блюститель и Ревнитель вывинтились на поверхность в районе, устеленном металлоломом, около мрачного костяка домны, на опушке стального леса, где застыли в состоянии полураспада сталеплавильные печи. А дыра шахты была мгновенно закрыта каким-то ползучим шлакоблоком.
Оба беглеца из подземелья натужно всматривались в туман, пытались сориентироваться на местности.
— Это, похоже, Завод,— определился Почкин,— место, где находился когда-то опорный пункт Минэкологии.
— Мне напоминать не надо,— вздохнул Кологривов,— был лично здесь замучен.
И вдруг среди испарений возникла фигура. Если точнее, фигурка.
— Люся,— прошептал Кологривов. — Неожиданное расставание, неожиданная встреча.
— Я тогда, после пира, хотела помочь вам, Марк Матвеевич, в вашем расследовании,— затарахтела она. — Я знаю, что виновата перед вами, однако не так как вы думаете. Моя стыдливость не позволила мне уступить вам… А с тех пор, как вы пропали, я искала вас здесь, на Заводе… Здравствуйте, господин Почкин.
— Добрый день, Людмила,— отозвался недоумевающий Блюститель. — Правда, мы очень торопимся. Потом увидимся. До свиданья, целую.
И он, спешно взяв Кологривова под руку, повел на одну из четырех сторон.
— Однако после того совместного и весьма многообещающего времяпровождения я побывал инкогнито у вас в доме, Люся,— признался, напряженно озираясь на женщину, Кологривов. — И вы… вы меня застрелили на подоконнике.
— Так это были вы?.. Грешно упрекать бедную девушку в ране, причиненной не поймешь кому. Я ведь стреляла в оборотня. Я не могла знать, что под его личиной скрываетесь вы.
— Допустим, не могли. Вы справедливо подстрелили мнимого Васильева и наверное это было правильным решением, но что вы сделали с настоящим шаманом-профессором? Он ведь не покинул вашего жилища. Ваш дом покинула только его внешность.
Люся Б. нежно улыбнулась и мило погрозила пальчиком.
— Какой вы, право, забавный фантазер.
— Зачем ты так с ней разоблачительно, сейчас озлится и сделает что-нибудь нехорошее,— упрекнул Почкин товарища.
— Она и так сделает плохое,— отбился от упрека Кологривов. — Людмила, вы, выходя из дому, забрали себе личину господина Васильева.
— Ах, бес тебя раздери,— догадалась Люся,— ты же глаз свой выбитый оставил во дворе. Он именно туда и вылетел.
Личико аспирантессы после этой догадки заледенело, причем в самом прямом смысле, потому что потянуло холодком.
— Давай удирать со всех ног, Кологривов,— предложил Блюститель.
— Поздно. Нам удирать от нее, все равно, что сопле от трактора.
На всю Люсю нашло какое-то затмение, по лицу даже заскользили черные пятна. А когда они исчезли, то на ее месте находилась совсем другая персона.
— Султанчик,— объявил погрустневший Кологривов.
— И Султанчик, и Люся, и не только. Я — усовершенствованный образец. Само совершенство. Я — это он и она,— загадочно произнесло переменчивое создание.
— И вы, наверное, руководитель. Дуров вам подчиняется? — решил уточнить Почкин.
— Не только. Я хозяин своей Девятки. Через восемь часов я произведу еще одну Девятку.
