Андрей Плеханов - Граница джунглей
«Флейту, - хотел спросить Выдра, - можно я возьму хотя бы свою пинкилью?» Но не спросил - и так понятно было, что не разрешат.
Ладно, обойдемся голыми руками. Руки в сочетании с хорошо соображающей головой - вещь на удивление универсальная. А голова Выдры снова начала работать неплохо - коктейль доктора вернул привычную ясность мыслей.
Нужно было признать, что Выдра полностью готов к работе. Работе непривычной для него, но вполне выполнимой.
– Я готов, - сказал он. - Запускайте меня на остров, господин Клопски. Сделаю все как надо.
– Да, вот еще что, красавчик, - спохватился Клопски. - Не вздумай изображать там карате, тайский бокс или, к примеру, это ваше бразильское капоэйро. Ты - животное, понял? Видел, как дерутся деграданты? Вот так и дерись - естественно, мощно и злобно. Весь мир на тебя смотрит, учти. Сработаешь хорошо - мы в долгу не останемся, потому что мы люди добрые и даже в чем-то щедрые.
– И что вам изобразить? - усмехнулся Выдра. - У-шу, звериный стиль, школу пьяной обезьяны?
– Только не пьяной. Видел я тебя под мухой - хуже не бывает.
– Ладно, господин Клопски. Буду трезвой обезьяний.
Глава 8
Выдра пришел в себя - кажется, больше, чем того требовалось, потому что никак не мог сосредоточиться на предстоящей работе. Ему нужно было думать о том, как побыстрее отправить на тот свет деграданта и не пострадать при этом самому, а он занимался рекогносцировкой на местности. Озирался по сторонам, считал людей, ведущих его по коридору, рисовал в уме план помещения. Это было лишним - не собирался же он вернуться сюда в качестве элиминатора, боже упаси от такого. Однако элиминаторские привычки заставляли его запоминать все, что он видел, отмечать каждую мелкую деталь и подвергать все и вся немедленному анализу.
Людей, сопровождающих его, было немало, выглядели они внушительно и вооружены были надлежащим образом. Похоже, Выдра своими поступками сумел запутать руководство «Солар Тревел ТВ», и теперь они страховались от его непредсказуемости. На Выдру снова нацепили наручники, вели его шесть крепкоплечих молодцов с шокерами и автоматами - слава богу, хоть не в гробике транспортировали. И глаза не завязали… На их месте Выдра непременно завязал бы конвоируемому глаза. Почему не завязали, а? Решили, что он окончательно стал своим? Тогда к чему этот вооруженный эскорт? А может, это означает, что они уверены, что он никогда не вернется с острова - так и останется лежать там, присыпанный землицей? Было, в общем, о чем подумать.
Выдра ожидал, что на остров его переправят на скипере, но его транспортировали на вертолете. Это означало, что расстояние до острова от базы, на которой он находился, совсем небольшое - не дольше получаса лету. Они находятся на соседнем острове, в том же архипелаге Хуан-Фернандес? Или даже на том же острове, на самой Унисине, на территории, отгороженной от мест, где бродят свирепые деграданты?
Выдра надеялся получить вопросы на ответы, изучив окрестности из окна вертолета, но ничего не вышло. Его усадили в задней части салона, в клетку из толстых хромированных прутьев, и защелкнули на замок. Что-то подсказывало Выдре, что это одна из клеток, в которых возят деградантов. Во всяком случае, она выглядела как клетка, в которой держат опасных зверей. Все иллюминаторы в поле видимости были плотно закрыты шторками. Выдра грустно вздохнул - любопытству его пока суждено было остаться неудовлетворенным.
Пока. Дай бог, чтобы пока. Потому что единственное развлечение, которое осталось у Выдры, - собирать информацию.
* * *
Выдру вывели из вертолета заботливо, практически вынесли на руках. Поставили на ноги, сняли наручники, забрали брюки и трусы и выдали короткую набедренную повязку на тугой бельевой резинке.
Затем к Выдре подошел седой худощавый человек в хорошей пиджачной паре и дорогих туфлях. Одежда его была штатской, но по выправке чувствовалось, что военный он куда больше, чем мясистые охранники с автоматами. Тонкие губы, холодные глаза, глубокие носогубные складки - лицо этого типа говорило о привычке к дисциплине и об умении разбираться в непростой обстановке. Перед Выдрой стоял офицер в отставке - считай, родная душа на фоне длиннобородых и всклокоченных хлыщей из телевизионной богемы.
Человек извлек из кейса карту - архаичную, не трехмерную и даже не электронную, а просто бумажную. Развернул карту и ткнул в нее прокуренным желтым ногтем.
– Я главный инструктор проекта, - сказал он, - зовут меня Джон Нортон. Смотри сюда, Выдра. Сейчас мы находимся вот тут, на границе участка Молота, которого больше нет и которым стал ты, и участка Зубастого. Зона Зубастого начинается здесь, - седой махнул рукой вперед. - Сейчас Зубастый сидит под упавшим красным деревом, в двух километрах отсюда, и ловит кайф после того, как ему вкатили успокоительную инъекцию. Ты пойдешь по этой тропинке, выйдешь на Зубастого и убьешь его. Будь осторожен - он не будет ждать в красивой позе на полянке, учует тебя издали, свалится сверху на голову, и тогда только успевай поворачиваться. Когда сделаешь работу, вернешься обратно на свой участок, - седой ткнул большим пальцем назад за спину. - Там мы сделаем тебе закладку - еда, питье, кое-какие лекарства, если понадобится. Мы свяжемся с тобой и объясним, как все это дело найти и что делать дальше. Все понятно?
– Более или менее.
– Карту запомнил?
– Так точно.
– Действуй, Выдра. Удачи тебе. И будь проще, не финти. Ты в моих руках, а у меня финты не проходят.
Выдра собрался задать еще пару вопросов, но так и остался стоять с открытым ртом - понял, что все, что ему хотели сказать, уже сказали. Джон Нортон… надо ж придумать себе такие имя и фамилию. Банальнее было бы только «Джон Смит». Суровый мужчина, нужно заметить. Вероятно, именно он - тот человек, который действительно знает дело и рулит здесь, на боевой местности, безо всяких телевизионных соплей и жеманных претензий на принадлежность к искусству. С ним можно было бы столковаться… Можно, не окажись Выдра в столь контролируемой, ограниченной со всех сторон ситуации. Сейчас любая попытка Выдры найти особый подход к Нортону будет истолкована как нарушение инструкции и саботаж. Нечего и пытаться.
Команда резво загрузилась в вертолет, летающая машина поднялась в воздух и исчезла за верхушками деревьев. Выдра остался один - впервые за последние сутки,
Впрочем, не совсем один. Телевизионные камеры летали вокруг него, следили за каждым движением. Камер-стрекоз было восемь - тихо жужжащие вертолетики с внимательными стеклянными глазками не такие уж маленькие - сантиметров по пятнадцать длиной.
Выдpa наклонился, нашел на земле камешек и запустил им в одну из камер.
Он был метким стрелком и не сомневался, что попадёт в стрекозу. Не тут-то было - вертолетик среагировал моментально, порхнул в сторону, и камень просвистел мимо. Выдра оценивающе покачал головой - хорошая работа, отличная реакция устройства.
– Выдра, какого черта ты делаешь? - немедленно раздался голос в ухе. - Каждая такая камера стоит сто пятьдесят тысяч кредов! Если повредишь её, эти деньги будут списаны с твоего счета. Что тебе сказал Нортон? Иди к Зубастому и убей его. Нам нужно посмотреть тебя в деле. Иди, не теряй времени. Будешь мямлить - останешься без ужина.
Ага, голосок господина Клопски прорезался, Стало быть, следит лично, бородатый мерзавец, Ждет, когда вложения в Томаса Уанапаку начнут себя оправдывать.
– Иду, - буркнул Выдра и пошел по тропинке.
Под ногами противно хлюпало - болото не было глубоким, но сырости хватало с избытком, Гигантские деревья вытянулись вверх прямыми стволами, их широкие кроны сплелись и закрыли небо, Солнечный свет с трудом пробирался в нижний этаж тропического леса, здесь царил полумрак, и поэтому трава почти не росла - только папоротники развернули бурые перья там, где могли уловить хоть толику благодатного света, да грибы причудливых форм высунули шляпки из опавшей листвы, прелых веток и гнилых плодов, покрывающих землю толстым слоем, Настоящая жизнь процветала вверху, в колышущемся море ярко-зеленой листвы. Там порхали попугаи, издавая громкие крики, обезьяны сновали по лианам, пожирали фрукты и роняли огрызки вниз, Здесь, внизу, было жарко и душно - по коже Выдры тек пот, во рту пересохло, Будь Выдра действительно деградантом, немедленно напился бы из ближайшей лужицы, но он не собирался цеплять паразитов, кишащих в воде. В его планах было выжить, Выжить, несмотря ни на что.
«В течение следующих десяти дней они совсем не видели солнечного света. Почва под ногами стала влажной и мягкой, как вулканический пепел, заросли с каждым шагом приобретали все более угрожающий вид, крики птиц и перебранка обезьян доносились теперь откуда-то издалека - казалось, мир навеки утратил свою радость. В этом царстве сырости и безмолвия, похожем на рай до совершения первородного греха, сапоги проваливались в глубокие ямы. наполненные чем-то маслянистым и дымящимся, мачете разрубали золотистых саламандр и кроваво-пурпурные ирисы, людей мучили давным-давно уже забытые воспоминания. Целую неделю, почти не разговаривая, они брели, как сомнамбулы, все вперед по мрачному миру скорби».
