Трилогия: Небо Титана, Небо Земли, Небо над моим домом (СИ) - Максимов Макс

— Экспедиция на Титан переросла в божественную комедию, — сказал он и засмеялся.

— Я тоже видел окружности, — вклинился я и, как только закончил фразу, понял, что попал в фокус геолога.

— Видел окружности? — спросил он. Все движения на его лице прекратились.

— Да.

Он пристально смотрел мне в глаза.

— Бог с ними, — ответил Данте и опустил взгляд.

— Зачем ты напал на Леонардо? — спросил Мингли.

— Не помню.

— Что ты помнишь? — продолжил капитан.

Данте сидел молча, смотрел в пол.

— Данте? — сказал Стив. — Ты тут?

— Не помню, — повторил он.

— Расскажи про окружности, которые ты видел, — попросил я.

— Не помню. Не помню. Не помню.

В шатре все затряслось и загромыхало. Данте слетел со стула, а мы вскочили, пытались балансировать, чтоб не упасть. Жуткий грохот исходил из-под Титана, будто под нашими ногами звучали раскаты грома или выстрелы из крупнокалиберной пушки. Было ощущение, что я стоял возле едущего поезда, который вот-вот засосет меня потоками ветра под свои железные колеса. Жорж упал. Пытался подняться, но не мог найти точку опоры из-за тряски. Я перетаптывался, расставив руки в стороны. Грохот становился все громче и зловещее…

Глава 30. Кто они?

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Сердце мое колотилось, будто я марафон пробежал. Леонардо лежал на боку, поджав ноги к груди, Данте — на животе. Жорж поднялся на ноги. Мингли, Стив и Саид стояли напротив меня. У всех одышка. Перепугались мы не на шутку.

— Похоже, землетрясение, — сказал Стив.

— Титанотрясение, — поправил его Жорж.

— Пойдемте проверим, что там на улице творится, — предложил капитан.

Мы вышли из шатра. Вдали в свете бесконечных молний, сквозь пелену дождя и грозовую атмосферу мы видели черным контуром Сферу, возвышающуюся до небес. Ужасающий вид ее то представал перед нами в очередном блеске разряда, то исчезал во тьме. Размеры ее было сложно определить, но речь шла о километрах в радиусе. Огромные каньоны, образованные резким увеличением Сферы, расходились от нее в разные стороны на многие десятки километров. Один из таких проходил в нескольких сотнях метрах от нашего лагеря, раскалывая ледяную равнину и уходя вдаль. Возле Сферы бушевала стихия — одна молния за другой били в поверхность Титана, а громовой рокот, еле доносящийся до нас, был непрерывен. Окажись мы на несколько километров ближе к этой буре, то, несомненно, погибли бы от очередного удара с неба.

— Не к добру это, — произнес Саид.

— Нам повезло, что раскол не прошел через лагерь, — заметил Стив.

— Попробуем снова связаться с Лучом, — сказал Мингли.

* * *

Сформулировав коллективную просьбу, я произнес:

— Луч, помоги нам!

Гайки упали на пол.

«Ждите», — сложилась фраза спустя минуту.

— Да чего ждать-то?! — вскинув руки, возмутился Жорж.

— Задай вопросы, которые я подготовил, — попросил Саид, — они помогут понять, с чем или кем мы имеем дело.

Я посмотрел на Мингли. Тот кивнул.

— Давай, — сказал я Саиду.

Саид достал бумажку и протянул мне.

— Луч, как ты управляешь материей? — спросил я, подкидывая гайки.

«Синтезирую молекулы».

— Как ты создаешь события?

«Вставляю материю в ваши причинно-следственные связи».

— Почему ты не всегда отвечаешь?

«Занят Сферой».

— Дай я спрошу, — сказал Саид. Я отдал ему гайки.

— Твои причинно-следственные связи и наши соединены? — Саид кинул гайки и вернулся к тахеометру. Дальше гайки продолжил кидать я.

«Нет».

— У меня все, — сказал Саид.

— Луч, мы вернемся домой? — произнес Мингли.

После его вопроса я подкинул гайки, но Луч не ответил.

* * *

Космонавты сидели за столом, на котором, как и в прошлый раз, лежал листок с ответами от внеземного разума:

1. «Помоги нам. — Ждите».

2. «Как ты управляешь материей? — Синтезирую молекулы».

3. «Как ты создаешь события? — Вставляю материю в ваши причинно-следственные связи».

4. «Твои причинно-следственные связи и наши соединены? — Нет».

— Я думаю, первый пункт можно пропустить, — произнес Мингли. — Саид, я так понимаю, ты нам снова хочешь что-то сказать?

— Да, — ответил лингвист, — понимая принцип и логику языка, можно многое сказать о его носителях. Мы столкнулись с другим типом сознания, если оно, конечно, существует. Я хочу поговорить о третьем и четвертом пунктах, на мой взгляд, они наиболее важные, дающие ответы на многие вопросы. Эти существа, Луч и, возможно, ему подобные, вклинивают события в наши причинно-следственные связи. Что же это значит?

— Изменяют ход событий, — сказал Мингли.

— При этом каждый раз меняется будущее, — дополнил Гречкин.

— А что значит — меняется будущее? — спросил Саид. — Будущее что, заранее определено, чтоб меняться? Ведь чтоб что-то менять, это что-то должно уже быть. Если будущего пока что нет, то и меняться нечему.

— Если я пну мяч и он полетит с определенной скоростью, по определенной траектории, то для мяча будущее уже определено, но оно еще не наступило, — сказал Жорж, — вот тебе и причинно-следственные связи. Ты давай к сути ближе, Саид.

— Исходя из концепции детерминизма, никакой свободы воли не существует, — продолжил рассуждение Саид, — и теперь, после…

— Я не верю в детерминизм, — снова перебил археолога Жорж.

— …после общения с Лучом, — Саид не обратил внимания на биолога, — я в этом искренне убежден. Как работают причинно-следственные связи при подбрасывании гаек? Причиной выпадения определенного треугольника является сила броска, начальное положение гаек в руке, структура поверхности, на которую они упадут, сопротивление атмосферы и еще куча других параметров. Но зная все эти параметры, мы можем рассчитать, куда в конечном итоге упадут гайки и какой получится треугольник. Принципиально это не отличается от ситуации, когда у вас на ребре стоят несколько фишек домино друг за другом. Если вы толкнете первую фишку, и она упадет на вторую, а вторая на третью, вы легко сможете рассчитать, куда, как и когда ляжет третья фишка. С гайками расчеты сложнее, но суть та же. Когда мы толкаем первую фишку, и она падает на вторую, в этот момент Луч, управляя материей, может помешать упасть третьей фишке или, наоборот, ускорит движение второй фишки так, что третья отлетит гораздо дальше положенного. Таким образом он и влияет на гайки и, судя по всему, на все остальное в нашем мире. Эти вклинивания в наш повседневный лад и есть их язык. Но все куда более интересно: подобное возможно лишь в случае, когда у системы, куда вклинивается Луч, нет свободы воли. Как у падающих фишек домино ее нет.

— У нас есть свобода воли, — сказал Жорж и встал, — вот, я захотел, я встал.

— Ты встал, потому что есть причина, причина — это наш диалог.

— Ну хорошо, пусть у нас нет свободы воли, и что? — спросил Стив.

— Это значит, что и сознания у нас нет. Все в нашем мире — это падающие фишки домино. Каждая квантовая частица, каждый кварк, электрон, атом, молекула, клетка, макроорганизм — все это фишки. Один элемент материи или энергии воздействует на другой, другой на третий… все подобно падающим фишкам, и нет момента, когда у какой-нибудь фишки был бы выбор, упасть ей или нет.

— Риторический вопрос, но все же… А кто толкнул первую частицу? Первую фишку домино? — спросил Мингли.

— Я думаю, что Большой взрыв, — ответил Саид.

— А кто толкнул фишку под названием Большой взрыв? — Мингли слегка улыбнулся.

— Понятия не имею.

— Я знаю, Саид, — сказал Мингли, — я сам не раз думал об этом, но ни к чему так и не пришел. Это за рамками нашего понимания.

— Первую фишку кто-то должен был толкнуть, иначе наша Вселенная не запустилась бы, — заметил Гречкин.

— Значит, кто-то толкнул, — подтвердил Мингли, — от того, понимаем мы это или нет, суть природы не меняется.