Эрик Ниланд - Первый удар
— Естественно, ты скоро узнаешь, — ответил Вагнер. — Но я все равно не могу тебе ничего сказать. Это стало бы нарушением режима секретности, за которое последует наказание по статье четыреста двадцать восемь А. Если честно, — добавил он уже серьезнее, — я обязан доложить о подобном поведении куратору.
ИИ рассмеялся, и его смех прозвучал звоном дорогого фарфора.
— Можете проходить, лейтенант, — разрешил он.
Двери разделились, за ними открылся коридор со стенами, облицованными ореховыми панелями и украшенными картинами. Здесь можно было полюбоваться такими произведениями, как «Джордж Вашингтон переправляется через Делавар», «Последняя битва адмирала Коула», разнообразными инопланетными пейзажами и космическими баталиями.
Хотя ускорения лейтенант практически и не почувствовал, он знал, что лифт опустил его почти на три километра под поверхность планеты сквозь толщу гранита, усиленного бетона, пластин из титана-А и металла, защищающего от электромагнитного излучения. Впрочем, ничто из этого не вызывало у Вагнера чувства защищенности. Штабной бункер на Пределе был такой же конструкции, но никому это не помогло.
Лейтенант вышел из лифта.
— Будь осторожнее, — прошептала Лиситея. — Думаю, им захочется насадить чью-нибудь голову на кол.
Тяжело сглотнув, Вагнер разгладил микроскопические морщинки на форме. Ему хотелось сейчас найти любой повод для опоздания — все что угодно, только бы не входить в комнату на другом конце коридора. Вздохнув, он преодолел минутную слабость. Не стоило заставлять ждать комитет по вопросам безопасности ККОН.
При приближении лейтенанта двое охранников вытянулись по стойке «смирно». Они не отсалютовали, их руки остались лежать на кобурах. И хотя взгляд у обоих был устремлен в пространство перед собой, Вагнер знал, что стоит ему хоть немножко неправильно себя повести, и его вначале пристрелят, а потом уже начнут разбираться.
Двери в комнату бесшумно отворились.
Лейтенант вошел внутрь, и они захлопнулись за его спиной и закрылись на замок. Вагнер знал многих офицеров, сидящих сейчас за столом в форме полумесяца: генерал-майор Николас Штраус, адмирал флота сэр Терренс Худ и полковник Джеймс Экерсон. Кресло вице-адмирала Уиткомба пустовало.
На заседании присутствовали еще с полдюжины офицеров, и каждый из них был облечен большой властью, что заставляло Вагнера нервничать. Перед собравшимися на столе лежали дисплеи, и, даже видя их издалека и вверх ногами, лейтенант узнал сделанные им предварительные отчеты и видеозаписи.
Вагнер отсалютовал.
Генерал Штраус подался вперед и резким движением выключил свой дисплей.
— Господи Иисусе! Нам было известно, что у них столько кораблей? — Он стукнул кулаком по столу. — Почему, черт возьми, мы ничего об этом не знали? Кто в ДВКР ответствен за это?
— Винить тут некого, генерал. — Экерсон откинулся на спинку кресла. — Кроме, конечно же, ковенантов. Меня куда больше заботит вопрос, чем мы можем ответить на это нашествие. Наш флот серьезно потрепало.
Слава бежала впереди полковника. Вагнер был наслышан о том, как в прошлом Экерсон сумел добиться того, что его личным операциям был присвоен более высокий приоритет, чем разработкам Третьего отдела. А его соперничество с доктором Халси, возглавляющей программу «Спартанец II», уже обросло легендами. Лейтенант полагал, что полковника перевели на фронт. Но Экерсон явно сумел выкрутиться. И это создавало проблему.
Адмирал Худ распрямился в кресле, отодвинул от себя дисплей и наконец решил признать Вагнера, отсалютовав в ответ. Стрижка флотского офицера была безупречной. Каждый из его серебристо-седых волос был аккуратно уложен на причитающееся ему место. И все же под глазами Худа были видны темные круги.
— Вольно, лейтенант.
Вагнер убрал руки за спину и чуть шире расставил ноги. Но во всем остальном его стойка осталась все такой же строгой. Никто не может чувствовать себя «вольно» в компании львов, акул и скорпионов.
— «Потрепало» — несколько не то слово, полковник, — повернулся адмирал Худ к Экерсону. — Так еще можно было бы сказать, даже погибни каждый корабль из десяти. — Он слегка повысил голос: — В нашем же случае были уничтожены десять против каждого, чудом доковылявшего до базы. Это катастрофа!
— Как скажете, адмирал, — кивнул Экерсон, делая вид, что внимательно слушает, но его глаза тем временем не отрывались от отчета. — Но вначале мне хотелось бы получить ответ на один вопрос. — Его стеклянный взгляд устремился на Вагнера. — Учитывая время этих событий и то, какой сегодня день… — Он на несколько секунд умолк, потерявшись в размышлениях. — Поздравляю, лейтенант. Вы поставили новый мировой рекорд по скорости путешествия от Предела до Земли. Особенно если учесть, что вы должны были вначале осуществить случайный прыжок, прежде чем возвращаться.
— Сэр, — ответил Вагнер, — я соблюдал Протокол Коула до последней буквы.
Это была ложь. И все находящиеся в комнате это понимали. Сотрудники ДВКР регулярно нарушали Протокол. Но в данном случае нарушение оправдывалось важностью собранной информации. Кроме того, пожелай кто-нибудь из присутствующих на самом деле похоронить Вагнера, достаточно было бы просто проверить черный ящик его «Мародера» и сделать соответствующие расчеты.
— Мы здесь не по этой причине собрались, — махнул рукой Худ.
— Разве? — рявкнул Экерсон. — Предел потерян. Теперь Землю от ковенантов отделяет только вакуум, и мы обязаны соблюдать предельную осторожность.
— Полковник, методы Третьего отдела мы можем обсудить и позднее. — Адмирал повернулся к Вагнеру. — Я ознакомился с вашим докладом, лейтенант. Я нахожу его весьма подробным, но мне хотелось бы услышать, как вы расскажете обо всем лично. Что вы там видели? Есть ли какие-либо подробности, которые вы сочли слишком тонкими, чтобы включать их в отчет? Можете говорить откровенно.
Вагнер набрал полную грудь воздуха. Он был готов к этому и постарался как можно подробней рассказать о появлении ковенантов, о героической самоотверженности экипажей боевых кораблей, пытавшихся остановить наступление противника, и о том, как они потерпели в этом неудачу и были уничтожены один за другим.
— Как только ковенанты высадили на планете тактический десант и захватили комплекс управления орбитальными орудиями — все было кончено. Правда, я видел только начало конца. Они выжгли планету, начав бомбардировку с полярных шапок.
Вагнер был известен тем, что два года назад получил обширные ожоги тела, оставленные плазмой, но даже не закричал и не уронил ни единой слезы. Сейчас же он сморгнул и утер предательскую влагу, затуманившую его взор.
— Сэр, я проходил обучение в Военно-космической академии на Пределе. Это единственное место на Внешних Колониях, которое я мог бы назвать домом.
Худ сочувственно кивнул.
Экерсон фыркнул, оттолкнулся от стола, поднялся с кресла и направился к Вагнеру.
— Оставьте сантименты на потом, лейтенант. Вы сказали, они сожгли Предел. Целиком?
Вагнер ощутил в голосе полковника отчетливую неприязнь. Казалось, будто тот давно мечтал, чтобы Предел был уничтожен.
— Сэр, — ответил лейтенант, — прежде чем уйти в пространство скольжения, я увидел, что полярные шапки испарились, а две трети поверхности планеты охвачены пожаром.
Экерсон кивнул, явно удовлетворенный таким ответом.
— Значит, все находившиеся на Пределе погибли. Включая вице-адмирала Уиткомба и доктора Халси. — Он снова кивнул и добавил: — Какая ужасная потеря.
Но скорби в его голосе не было.
— Это только мое предположение, сэр.
— Ничего страшного, — пробормотал полковник, возвращаясь в свое кресло.
— Во всяком случае, — вздохнул Штраус, — у нас еще остались ваша программа по разработке современного вооружения, Экерсон. Жаль, конечно, ведь проект «Спартанец II», возглавляемый доктором Халси, был настолько ус…
Полковник бросил на генерала взгляд, который мог бы проплавить и танковую броню.
Штраус осекся на полуслове и замолчал.
Вагнер сохранял полную неподвижность и глядел прямо перед собой, делая вид, что не заметил столь вопиющего нарушения военного протокола. Чтобы генерал уступал младшему по званию офицеру? Только что открылось нечто очень важное — существовал запасной план, соперничающий по значимости с проектом «Спартанец II», и стоял за ним Экерсон. Полковник оказался той еще штучкой.
Вагнер продолжал сохранять абсолютно нейтральное выражение лица и делал все возможное, чтобы не встречаться глазами с Экерсоном. Тот уничтожил бы его, если бы догадался о мыслях лейтенанта, чтобы секрет не достался Третьему отделу.
Казалось, молчание тянулось не меньше столетия, прежде чем адмирал Худ наконец прочистил горло.
