Гранд-адмирал. Том седьмой (СИ) - Модус Илья Сергеевич

Еще больше удручает тот факт, что причина моего гнева — отнюдь не в неисправностях АИР. И негатив не имеет ничего общего с тем, как дела обстоят на самом деле.

Я несправедлив к своим подчиненным.

Конструирование и уж тем более поиск аналогов это кропотливый труд, который не всегда заметен. И уж тем более, что он не бывает без жертв и ошибок. Жаль, что так происходит.

Вылеты АИР уже отменены, тех пилотов кого смогли спасти, уже спасли. Но дело не в этом.

А как раз в том, что мы не можем найти сбежавших с захваченными мирными жителями сектора стенаксов.

Мы взяли передышку, чтобы «зализать раны». И подождать, пока все те же исправные АИР-170 не обследуют территорию сектора в надежде отыскать следы караванов стенаксов с пленными. Машины выходят из строя одна за другой, корабли рапортуют о том, что никак не могут обнаружить даже следов пленников. Не помогает даже то, что в Гордианском Пределе были десятки тысяч базз-дроидов, которые и должны были

Ведь Гордианский Предел был блокирован нами перед началом атаки. Я планировал зажать противника внутри сектора и разом разгромить их вооруженные силы.

Но вместо этого вынужден искать их, в том числе направляя еще больше разведывательных дроидов в подкрепление к пилотам-разведчикам. Более того, все исправные корабли первого эшелона и СПО так же задействованы в поисках.

С самого первого дня нашего вторжения, когда количество вражеских транспортных кораблей внутри Гордианского Предела было максимальным. Но в то же время, мы нашли не более десятой части всех кораблей — на орбите Пресбалина. Где остальные, где миллиарды похищенных женщин и детей — не ясно.

Как нет ответов на то, куда они делись.

План атаки на Гордианский Предел основывался на блокировании любых входов и выходов из сектора с последующим отвоевыванием систем. Но чем дальше мы продвигались, тем более заметным было то, что пленников нигде нет. Первые партии захваченных в заложники двигались в стороны родины стенаксов, в восточном направлении границ Предела. Оттуда и началось вторжение наших главных сил.

Вот только вместо того, чтобы встретить врага лицом к лицу и в сражениях отбить пленников, мы обрушили чрезмерную силу на их арьергард. Где находятся главные силы, где пленники — не ясно.

Базз-дроиды, которые имели лишь одно задание — прикрепиться к кораблям и проследить их движение, штатно отработали только при «отгрузке» первой партии пленников — на родину стенаксов. Это была небольшая партия пленных с Арды. Но при последующих транспортировках базз-дроиды просто перестали отвечать на запросы. Сигналы с ними потеряны.

Все, что мы знаем — для вывоза пленников используются старые космические лайнеры. Эдакие обтекаемые звездолеты для перевозки людей. Но где они — никто не знает.

На Стеносе они не появлялись больше.

Из данных, которые наша контрразведка сумела вытащить из мирных жителей по всему сектору, стало понятно следующее.

Как только стенаксы узнали (интересно, как же это они сделали-то?) о блокаде сектора, то вместо дороги на восток, начали перебрасывать часть пленников на запад. В систему Пресбалин, куда мы и добрались.

Но беда заключается в том, что Пресбалин был взять в первые же дни атаки. И отсюда никто не сбежал.

И нигде более караваны с пленными не появлялись.

Вариантов может быть всего два.

Первый: стенаксы и пленники до сих пор в пределах сектора. Забились куда-нибудь в укромный уголок и не отсвечивают, надеясь, что пройдет гроза. Ну или благодаря Кроналу и «Стервятникам» точно знают как обстоят дела в каждой из занятых нами систем.

Второй: они уже покинули Предел.

Сделать это можно, хоть и кажется что нет. Особенно если верить в то, что мы блокировали все известные пути в и из сектора. На Арде нас просветили, что не все. И пусть регулярный флот перекрыл все эти контрабандные лазейки, отследить корабли по ним мы уже не сможем.

А вот факт того, что все базз-дроиды на кораблях внезапно перестали работать, говорит о многом. Либо Кронал владеет информацией о том, как именно я отслеживал вражеские звездолеты в прошлом году: а это уже не совсем даже секрет, по крайней мере в правительстве и военной машине Новой Республики и Галактического Альянса. А там, как известно, шпионы Империи чувствую себя как дома. Разве что в атласных халатах и домашних тапочках не шастают.

Но даже в этом случае, обыскать корабли и найти всех базз-дроидов просто нереально. Если их местоположение обнаружено, они его меняют и сообщают, что раскрыты. Если же нет… То возможно только последовательное изучение корабля и его обшивки. Но в этом случае дроиды не могли не заметить приближение к нам космической пехоты.

И не могли не сообщить о передвижениях кораблей противника. Ведь сообщили же они, что внедрились на корабли! А потом просто замолчали, как если бы их всех разом отключили. На всех кораблях!

Ионные пушки? Туманность, которая наводит помехи и блокирует сигнал? Конноровская сеть?

Но ведь там корабли под два-пять километров длиной! Потребовался бы не один выстрел хотя бы на самые крупные из звездолетов!

Единственный шанс узнать больше — это пленный «Стервятник». Дамочка уже немало времени провела наедине со своими мыслями, отключенная от органов чувств и в темноте.

Какое-то время она держалась, но последний час сообщается о ее истерике и панических атаках. Еще немного, и сойдет с ума. Главное не упустить этот момент и не позволить ей помешаться раньше, чем она решит рассказать мне много нового.

R7 привлек к себе внимание.

Астромех подкатился, угрюмо и обидчиво насвистывая бинарную мелодию. Дроид покрутил куполом корпуса, демонстрируя крохотный кусок пластика, который так некстати воткнулся в его обшивку. Аккурат возле утолщения фоторецептора. Я бы и не заметил, если бы он не он не повернулся так, чтобы свет на него падал.

Да и дроид признался, что сам не сразу заметил.

Досадная помеха.

Что бы сказали члены экипажа, если б мой астромех разгуливал по палубе с такой деталью, выпирающей из корпуса. Несомненно бы начались разговоры, слухи…

Вынув осколок, я осмотрел его. Кусок прозрачного пластика — защита матрицы экрана деки. Неудивительно что его было невозможно сразу видеть — он сливался с корпусом.

Так же, как и должны это делать базз-дроиды.

А потом R7 повернулся и показал мне осколок…

Лишнюю часть на отполированном, гладком, совершенно не содержащем лишние выпирающие части корпусе. А вот будь у меня дроид собран из кусков металлолома, как «Тысячелетний сокол»…

Стоп.

При чем тут сравнение дроида и фрахтовика Хана Соло?

Какая вообще бессознательная аналогия между гладкой бочкой астромеха и обшивкой корабля, утыканного дополнительными блоками, как…

— Вот оно что, — пробормотал я, смотря прямо в светофильтр астромеха. — Ну надо же… Наивно было полагать, что подобного не произойдет…

R7 вопросительно свистнул, глядя на то, как я поднялся из-за рабочего терминала. Похлопав его по куполу корпуса, я произнес:

— Свяжись с полковником Тиерсом. Пора нам наведаться к госпоже «Стервятнику» и поставить вопрос ребром.

Глава 42

Десять лет, седьмой месяц и тридцать третьи сутки после Битвы при Явине…

Или сорок пятый год, седьмой месяц и тридцать третьи сутки после Великой Ресинхронизации.

(Один год, четвертый месяц и тринадцатые сутки с момента попадания).

Есть несколько видов полевого допроса.

Каждый из них представляет из себя комплекс мер, направленных на получение исчерпывающей информации. Но, условно, их можно разделить на четыре общих типа.

Можно лояльно относиться к недругу и ограничиться допросом. Поступление ответов на интересующие вопросы напрямую зависит от того, настроен ли допрашиваемый делиться информацией.

Второй метод допроса предусматривает использование специализированной химии. Успокоительные, нейролептики и множество других лекарств, преимущественно наркотического направления, вводятся в кровь разумного с одной лишь целью — сломать его моральные запоры и развязать язык. Работает на тех, чья биохимия реагирует на медикаментозный допрос.