Золотое кольцо Галактики (СИ) - Аннушкина Евгения

31

Соня Белозерова– Что происходит?! – я как никогда близка к истерике.

– Очнулась? – незнакомец кидает на меня короткий взгляд через плечо и снова сосредотачивается на приборах. – Пристегнись. Все потом.

На языке вертится миллион вопросов, но гул двигателей становится громче, и я по стенке пробираюсь к креслу второго пилота. Очередной толчок – и буквально падаю в него, нащупывая непослушными пальцами ремни безопасности.

Один из трех обзорных экранов не горит, на двух остальных несутся прямо на нас метеоры и сверкает что-то очень нехорошо напоминающее выстрелы корабельных орудий. И я молюсь, чтобы мне показалось – в конце концов видела я такое только в голофильмах, и вообще не разбираюсь в управлении космическими аппаратами!

И сейчас единственная надежда выбраться живой – это незнакомый парень, побелевшими пальцами вцепившийся в штурвал.

Еще один толчок, за перегородкой что-то надсадно гудит. Впервые в жизни космическое судно не кажется мне привычно безопасным, а больше напоминает консервную банку, болтающуюся в море в шторм.

– Объясни, что это?! – истерика подкатывает непозволительно близко, я почти задыхаюсь от страха и непонимания, и незнакомец, понимая, что иначе проблемы его ждут уже от меня, снисходит до объяснения:

– “Чайки”. Пираты…

Больше слов и не нужно. Туристические рейсы вроде “Золотого кольца Галактики” для ВИП-персон, даром что проходили по самым безопасным маршрутам и под контролем собственной службы безопасности, в которую отбирали лучших из лучших, всегда привлекали внимание тех, кто не прочь поживиться излишком чужих денег. “Чайки” кружили вокруг туристических лайнеров, ожидая момента. Поэтому полеты на катерах разрешались лишь когда корабль находился на орбите планеты или возле крупной станции. Поэтому частенько “Чайки” оставались ни с чем, однако не теряли надежды.

И вот дождались своего часа.

– Пристегнись! – повышает голос незнакомец. Катер снова сотрясается, словно собирается вот-вот развалиться на куски. – Немедленно!

– Нас сейчас расстреляют! На что ты надеешься? – трясущимися руками свожу концы ремней безопасности, и те магнитятся, прижимают меня к спинке кресла. – Зови на помощь!

– Помощи не будет, – мрачно бросает незнакомец и выкручивает штурвал.

Системы корабля истошно вопят о множественных повреждениях обшивки и системы жизнеобеспечения. И я уже не понимаю, кружится у меня голова от страха или от кислородного голодания.

Я не собиралась умирать сегодня!

– Почему? – слезы текут из глаз против воли, и вытирать их и притворяться, что мне не страшно, нет сил.

Потому что мне страшно.

Потому что я в ужасе и совершенно не понимаю, что происходит.

Незнакомец не отвечает, полностью сосредоточившись на управлении катером, а мне остается только одно – закрыть уши, зажмуриться и постараться удержать содержимое желудка внутри.

Я пытаюсь не представлять, как катер разлетается на куски вместе с нами – иначе истерика станет неконтролируемой. Я не думаю о том, что будет, если нас схватят пираты – потому что тогда лучше уж погибнуть от разгерметизации.

Я даже не молюсь, потому что не принадлежу ни к одной из конфессий.

Просто истово, глупо, иррационально мечтаю, чтобы кто-нибудь пришел и спас меня. Глупое воображение наивно пририсовывает этому кому-то серые глаза и несносный характер одного знакомого стюарда.

Механический голос корабельного ИИ возвещает о критическом повреждении одного из ходовых двигателей. Отборная ругань с привкусом отчаяния из соседнего кресла подтверждает, что мне не показалось.

Пираты могут брать нас тепленькими.

32

– Я должен был отвезти тебя к отцу, – устало признается незнакомец, не отрывая глаз от тех обзорных экранов, что еще работают. На них видно, как к нам приближаются маленькие, быстрые и маневренные “Чайки”. – И не смог.

Я тоже смотрю на экраны, слежу, как пираты подлетают все ближе. Они уже поняли, что добыча никуда от них не денется, и не торопятся.

– К отцу? – пытаюсь хоть на время отвлечься разговором, перестать думать о том, как на наших шеях стягивается удавка. Мужчину просто убьют, за меня могут попросить выкуп, если признаться, чья я дочь… Что могут сделать с женщиной в ожидании того выкупа, лучше даже не представлять. – Он столько лет не вспоминал обо мне…

А я о нем – каждый день. Но никогда в этом не признаюсь.

– Он не забывал тебя. Никогда, – голос человека за штурвалом глух и тих. Мне приходится развернуться к нему и прислушаться, чтобы уловить негромкие слова сквозь тревожные сигналы, которые продолжает подавать наш катер. – Приглядывал. Дал свободу…

До боли прикусываю губу. Ну да, ну да. Что же мешало ему дать мне ее раньше, не доводя все до крайности? До моего побега, до полного разрыва отношений?

– И что же изменилось? Зачем я так срочно ему понадобилась? Да еще и… Так?

Я развожу руками, показывая одновременно на всю рубку. На панели связи мигает сигнал входящего вызова. Наверное, пираты хотят, чтобы мы добровольно открыли шлюзы. Чем целее пленники, тем больше за них можно выручить…

Ни один из нас и не думает ответить на этот вызов.

– Стало известно, что против господина Чона и его семьи замышляется недоброе. Жену и сына он обезопасил, но ты была далеко, совсем одна. Легкая мишень, – от контраста сухого тона и смысла фразы меня передергивает. Снова интриги высшего света Пхенга. Я думала, что сбежала от них, но ошиблась… – На корабле я приглядывал незаметно. И когда нергит напал на тебя, вмешался. Хотел спасти… И вот что из этого вышло.

Незнакомец со злостью ударил кулаками по штурвалу. Над панелью управления загорается еще несколько предупреждающих огоньков. Пиратские корабли на экранах можно разглядеть уже очень хорошо – настолько они близко.

Я отворачиваюсь от экранов, не в силах смотреть, как тает в неверном мареве пространственной червоточины надежда на спасение. Если бы добраться до нее и прыгнуть… Но основной двигатель мертв, а на маневровых туда под обстрелом не дотянуть.

– Как тебя зовут? – спрашиваю скорее по инерции, на самом деле мне эта информация не слишком интересна. – Голос знакомый, но на корабле я тебя раньше точно не видела.

Он как-то странно усмехается. Неприятно.

– А ты часто вглядываешься в лица обслуживающего персонала? Среди техников в немарких комбезах так легко затеряться…

Все вроде правильно, вот только… У меня отличная память на лица. И если бы за мной “приглядывали”, я бы обязательно его заметила хоть краем глаза и сейчас без проблем вспомнила.

И голос, голос… Словно мы разговаривали уже, и не раз.

И этот диссонанс как тупым ножом по и без того натянутым до предела нервам. Я не верю незнакомцу, так и не назвавшему своего имени, не доверяю отцу, который опять хочет использовать меня в своих играх, боюсь пиратов… И очень, очень сильно хочу вернуться в свою тихую и безопасную жизнь, где самое страшное, что мне грозило – это недовольство клиентов и лишение премии.

Панель связи вдруг зажигается словно сама собой, и искаженный из-за повреждений корабля голос спрашивает:

– Эй, борт три ноль три, есть кто живой?

От неожиданности я застываю, не понимая, как такое возможно. Никто из нас не принимал сигнал! И это значит, что либо ИИ катера взломали…

– Борт три ноль три, слышим вас, – внезапно охрипшим голосом отозвался “мой” незнакомец.

…либо это такой же катер, как и наш, приписанный к “Звездному страннику”, связанный с нашим в одну систему.

– Доложите обстановку, – командует кто-то невидимый, кого я в этот момент почти люблю. Потому что помощь близка. Потому что “чайки” уже не приближаются, отвлеченные другой целью.

– Готовь сцепку и двигатели к прыжку. Уйдем червоточиной.

– Это самоубийство! Обшивка не выдержит…

– Это природная червоточина, сопротивление пространства будет ниже, чем в искусственной. Ну же! Пока и меня не подбили!