Виталий Забирко - Статус человека
— Руслан, — неожиданно обратился к Шеланову Нордвик, — а что происходит, когда вы обстреливаете Глаз?
— Как — что происходит? — непонимающе переспросил Шеланов. Очевидно, у него был шок — уж очень туго соображал.
— На какое время свертывается диафрагма?
— На две с половиной минуты… Да нет, Нордвик, из этого тоже ничего не получится». Даже при форсированном режиме для пуска двигателей нужно не менее пяти минут. Он не успеет.
— Это уже мое дело, — резко оборвал его Нордвик и повернулся ко мне. — Сколько времени осталось лайнеру до падения в «зрачок»?
Я защелкал клавишами вариатора, вводя задачу. На экране зажглось время: «42.24… 23… 22…»
— Сорок две минуты…
— Немедленно возвратите на станцию второй бот! — оборвал меня Нордвик.
— Бот ЗХ-46, - вызвал я Гидаса и включил обзорный экран у катапульты, — срочно возвращайтесь на станцию!
Гидас уже отбуксировал астероид к катапульте, застопорил его метрах в пятистах от нее и теперь аккуратно отстегивал захваты.
— Да отстрели ты их к чертовой матери! — взорвался Нордвик. — Время дорого!
— Ясно, — буркнул Гидас.
Бот на экране отстрелил оставшиеся захваты и на предельной скорости, почти как перед этим бот Льоша, рванул с места. Я ужаснулся. При таком старте у него было около десяти «g»!
— Где у вас причальная площадка ботов? — резко спросил Нордвик.
— Где и все…
Нордвик кивнул и вышел из рубки. Шеланов проводил его непонимающим взглядом, затем, словно очнувшись, вскочил с кресла и выбежал вслед за ним.
— Что ты надумал?! — услышал я его крик из коридора. И тут, надо сказать, я нарушил устав вахты — ни при каких обстоятельствах не покидать рубку. Я включил кают-компанию, крикнул:
— Владик, срочно подмени меня! — и, не дожидаясь ответа, выскочил следом за Нордвиком и Шелановым.
Нагнал я их только возле закрытого шлюза причального тамбура. И как раз вовремя. Перепонка шлюза лопнула, и Нордвик, отмахнувшись от что-то горячо говорившего ему Шеланова, вошел в тамбур. Шеланов, не обратив на меня внимания, последовал за ним.
«Тем лучше», — подумал я и тоже вышел на причал.
Посреди причала, раскорячившись на магнитных присосках, стоял бот Гидаса. Уцелевшие захваты были наполовину втянуты в корпус и торчали из бота суставчатыми побегами. В таком виде «мухолов» напоминал проросшую картофелину, поставленную на воткнутые в нее спички. Люк бота был закрыт.
— Что он — спит там? — недовольно процедил Нордвик. Я подошел к люку и толкнул его рукой. Перепонка лопнула, и мы увидели лежащего в кресле Гидаса со страшным, расплющенным перегрузкой лицом. Он пытался встать, но у него ничего не получалось.
Отпихнув меня, в кабину «мухолова» забрался Нордвик и помог Гидасу выбраться наружу. Ноги Гидаса не держали. Он висел на Нордвике тряпичной куклой, руки конвульсивно дергались, на лице безобразной маской застыл неприятный оскал.
— Противоперегрузочная защита совсем села, — прохрипел он. Из-за застывшего оскала казалось, что он улыбается.
Я подскочил к Гидасу и подставил плечо. Не церемонясь, Нордвик перегрузил его на меня и повернулся к боту. Но там уже, загораживая собой люк, стоял Шеланов.
— Куда? — спокойно, но твердо спросил он.
— Туда, — так же прямолинейно ответил Нордвик.
— Не имею права пустить тебя.
Плечи Нордвика напряглись, он набычился, казалось, еще мгновение, и он просто отшвырнет щуплого Шеланова в сторону. Но напряжение вдруг оставило его, и он неожиданно улыбнулся.
— Я понимаю, о чем ты думаешь, — сказал он. — Дай мне пилота, чтобы успокоить твою совесть.
Нордвик повернулся к нам и посмотрел на Гидаса. Тот уже-немного пришел в себя и дрожащими руками разминал затекшее лицо. Шеланов тоже посмотрел в нашу сторону.
— Ты же сам видишь…
— Ну, пусть идет со мной этот. — Нордвик кивнул на меня. — Мне все равно, какой балласт.
Конечно, меня неприятно резануло, что меня окрестили «балластом». Но тут уж не до обид. Кажется, это был один из тех случаев, 6 которых думают девушки, восхищенно глядя на шевроны наших комбинезонов.
— Хорошо, — все еще с сомнением буркнул Шеланов и от-уггил от люка.
— Извиняюсь, — сказал я Шеланову и, так же бесцеремонно, как Нордвик, передав ему Гидаса, скользнул в «мухолов».
— Быстрее уходите с причала, время дорого! — заращивая перепонку люка, крикнул Нордвик и сел в единственно кресло. — Стань за креслом, — сказал он мне, — прижмись спиной к стене, а руки упри в спинку кресла.
Я с трудом развернулся в тесной для двоих кабинке и оперся спиной о переборку.
— Сколько у нас осталось времени? — спросил Нордвик, глядя, как с причала в обнимку уходят Шеланов с Гидасом.
Естественно, я не знал.
— Минут тридцать пять.
— Ты хоть догадался в рубке кого-нибудь оставить? От неожиданности я вздрогнул. Все замечает! Хорошо, что не спросил этого при Шеланове… Нордвик включил внешнюю связь.
— База?
— Дежурный оператор станции «Проект Сандалуз-Н» на связи, — отозвался Владик.
«Молодец! — восхищенно подумал я. — Быстро он!»
— Сколько у нас времени?
Кажется, Владик замялся. Ну, правильно, откуда ему знать, о чем идет речь.
— Не понял? — переспросил он.
Я перегнулся через спинку кресла поближе к пульту.
— Владик, — сказал я, — дай, пожалуйста, бегущее время с экрана вариатора на компьютер бота ЗХ-46.
Я еще успел заметить, как на дисплее вспыхнули цифры 32.42, и меня отшвырнуло назад, распластав на стене. Бот, прорвав перепонку причала, буквально выстрелил собой в пространство.
С огромным трудом, чувствуя, что мое лицо превращается в лицо Гидаса, я вытянул перед собой руки и уцепился за спинку кресла. Перед собой я ничего не видел, кроме затылка Нордвика, — кресло полностью заслоняло собой экран обзора. Шея Нордвика побагровела, но голову он держал прямо. Длинные волосы откинулись назад, обнажив странные уши: одно нормальное, как и у всех людей, прижатое к голове, другое, правое, оттопыренное, стоящее практически перпендикулярно. У нас на станции подшучивали над Нордвиком за глаза: мол, в детстве родители его часто драли за ухо, причем только за правое.
«А Шеланова у нас прозвали Людовиком, — глупо подумал я. — За длинный нос, похожий на нос одного из французских королей…»
«Мухолов» резко дернуло — очевидно, Нордвик начал торможение. Руки не выдержали, и меня бросило лицом на спинку кресла. При этом носом я уткнулся именно в то самое оттопыренное ухо Нордвика. Хорошо, что нос у меня не «королевский», а то, наверное, проткнул бы его «воспитательное» ухо. Лицо у меня стало вытягиваться вперед, и теперь я уже не знал, на что оно стало похоже. Но в таком положении было и свое преимущество. Теперь я видел экран обзора и надвигающуюся радужную диафрагму Глаза.
Надо сказать, что вхождение в диафрагму не доставило мне удовольствия. Вспышка в глазах, разноцветные кольца на сетчатке и неприятная оторопь во всем теле… И тут же наступила невесомость. Гравидвигатели в диафрагме не действовали.
Все-таки Нордвик был асом. Полет, траекторию движения он рассчитал великолепно. Буквально секунды три работали аварийные химические двигатели, и мы плавно пристали к переходному тамбуру пилотского отсека.
Не знаю кому как, но в невесомости я почувствовал себя весьма неуютно. Мы настолько привыкли к искусственной гравитации, что, впервые оказавшись в невесомости, я сразу понял, что означала «космическая болезнь» для первых пассажиров времен начала освоения пространства. Желудок подступил куда-то к легким, казалось, что ты падаешь вместе с ботом в бездонную прорву, и безотчетно хотелось ухватиться за что-то крепкое и надежное, чтобы предотвратить это падение. Наверное, молоденький капитан «Градиента» испытывал то же чувство, потому что, когда лопнула перепонка переходного тамбура, он, ожидая нас, висел возле входа, неестественно крепко уцепившись рукой за поручень. Одному Нордвику все было нипочем. Он крепко стоял на ногах, приклеенный к полу магнитными присосками, — экипировка работников патрульно-спасательной службы была рассчитана на все случаи жизни.
— Здравствуйте, — несколько смущенно проговорил капитан «Градиента». — У нас почему-то отказала система искусственной гравитации…
Не обращая на него внимания, Нордвик прошагал по там-5уру, вошел в рубку лайнера и, подойдя к корабельному компьютеру, быстрыми, четкими движениями открыл переднюю панель. Конечно, капитану ПСС положено было знать рубку корабля как свои пять пальцев. Поднятая панель корабельного компьютера огромным крылом закачалась под потолком.
Капитан «Градиента» растерянно смотрел на действия Нордвика. Затем перевел на меня недоуменный взгляд.
