Владимир Журавлев - Охота на тринадцатого
— Делать мне нечего, про любовь думать! — проворчал пилот. — Кэп, командир, вы закончили там? Приказ на эскадру по порядку движения кто передавать будет? Сержант Стрежевой, что ли?
Командир не ответил. Он был очень занят — держал на руках хрупкую девушку и баюкал, словно куклу в детских фильмах. Кэп убирал медицинские принадлежности и тоже был явно не в себе. Пилот посмотрел, посмотрел, пожал плечами и взялся передавать курс для эскадры сам.
— Поняли, по инерционной, под невидимостью! — донеслось насмешливое оттуда. — И веничком следы заметать? Без охраны «тринадцатого» страшно по краткому маршруту лететь, что ж тут непонятного!
И отключились.
— «Тринадцатый» начинает меня раздражать, — проворчал пилот, берясь за управление. — Один за всех воюет. А мы, выходит, блистеры протираем.
— Нет, вы… вы, говорите, позапрошлый раз флагшипа завалили? — недоуменно припомнил офицер.
Стрелок тихо застонал.
— А как вы, кстати, подошли к флагшипу? — пробормотал офицер. — Как вы вообще переключаете опознаватели… если переключаете? На блоках «свой — чужой» каскадное шифрование, самое надежное шифрование в мире! А на европейских блоках — еще лучше! И шифры меняются ежесуточно!
— Как, как… тоже мне задача… — пробурчал пилот. — Ах как сложно перехватить сигнал европейского опознавателя. Ах как трудно скоммутировать симуляцию…
— Но это будет всего лишь симуляция! — возмутился офицер. — Блок ее не примет!
— В облаке помех? — хмыкнул пилот. — После многократных олл — аут со всех сторон? Военные блоки опознания из‑за олл — аут сейчас такой зазор имеют, что принимают любую симуляцию, как миленькие, проверено не раз! Кэп, ты же с нами и проверял!
Офицер озадаченно замолчал. Экипаж деликатно дал ему возможность обдумать услышанное.
— Как у вас все просто выходит! — наконец усмехнулся он.
— Ага, и сами мы ну очень простые! — обрадовался стрелок.
— Прилетим на базу, я подумаю и хорошенько подготовлюсь, тогда поговорим иначе! — пригрозил офицер.
— Не шумите, Оля спит, — буркнул командир. — А вы действительно подумайте, кэп. Подумайте о том, что пришло время перемен. И что в такой ситуации должен делать экипаж малого истребителя класса «Черт». Вы как‑никак у нас командир, не я.
— Вот именно! — буркнул офицер, недовольный своим непонятным положением в экипаже. — Но я подумаю. По инерционной нам долго до базы лететь…
— Вот и подумайте! Иначе профукаем Россию, как в прошлый раз, только окончательно! Я, например, уже подумал.
Командир удобнее пристроил голову девушки у себя на плече и прикрыл глаза. А экипаж принялся напряженно думать. С одной стороны, разгром флота в свете последних событий вроде бы выглядел неминуемым, слишком подавляющим оказалось техническое преимущество европейцев — а в космосе флот и являлся Россией. С другой стороны, командир же до чего‑то додумался? А значит…
Разгромленная, но не сдавшаяся эскадра невидимками ползла сквозь пространство к далекой базе.
Они выбрались в дружественный космос через неделю. За это время гравитационное непостоянство довело всех до истерики, офицер, например, лично слышал по переговорнику, как рыдали и ругались на дисколетах амазонки. Они‑то внутри мужского коллектива держались, хотя именно им было труднее. В многодневных полетах бывает множество ситуаций, когда присутствие особ противоположного пола, мягко говоря, нежелательно. Начиная с треклятой гигиены. Мыться, например, в «Черте» влажной губкой — само по себе муторное занятие, даже когда в метре от тебя не сидит в компенсаторе девушка. А она сидела дни и ночи, никуда не могла деться. А не мыться — запросто заработаешь психоаллергическую чесотку, с гравитационными скачками так стопроцентно. А еще было удаление отходов жизнедеятельности, самое простое, мать его, российское удаление в мире! И ни ширмы, ни закуточка… А уж как девушке было весело. Офицер думал, она переберется к амазонкам, как только очухается. Пилот и стрелок думали сходным образом. Ну, ошибаться компанией не так позорно. Амазонка пришла в себя на следующие сутки, но даже не заикнулась о воссоединении с боевыми подругами. Заикнулся стрелок, которому первому стало невтерпеж. В ответ командир скрипнул зубами, и тему закрыли. Потом до всех дошло, что только в их дисколете есть разжалованный офицер с классическим военным образованием — то есть в том числе и врач. И экипажу стало стыдно. Что касаемо офицера, то ему стыдно бывало по нескольку раз в сутки, перед началом любой лечебной процедуры. Каждый раз, чтоб позвать госпожу сержанта на сеанс массажа или для уколов в мышечные ткани, ему приходилось давить в себе мучительным усилием сначала слепую панику, потом жгучее смущение. Сержант явно испытывала схожие чувства, потому что краснела и бледнела страшно. Так и мучились вдвоем весь полет. А командир по непонятной причине самоустранился. Накормить с ложечки ослабевшую девушку он почему‑то мог, и голову ей поддерживал не стесняясь, и одежду на ней поправлял, а как доходило до уколов, бурчал, что не врач, и отворачивался наглухо. Так что, когда навигационная система выдала долгожданную музыку приводных маяков, офицер чуть не заплясал от радости в своем компенсаторе. А как рыдали от счастья амазонки, он, наверно, мог бы и без переговорника услышать. Только в этот момент до него дошло, что никто, ни один человек, не верил в его навигаторские умения! Он даже уловил фразу типа «девочки, этот придурок нас все же вывел!», но обидеться не хватило сил. Он вывел! Если честно, он и сам не верил в успех, и у него были для этого основания! С такими погрешностями, как на российской навигационной аппаратуре, самой, мать ее, точной аппаратуре в мире, просто чудо, что смог попасть в центральную базу космофлота с первого раза!
С умилением они слушали, как на базе поднимается переполох, как несутся во все стороны недоуменные запросы. Потом с кольцевого слипа базы соскользнула россыпь «Чертей». Истребители лихо крутнулись вокруг, визуально считывая опознаватели, и наконец эфир огласился радостными криками. Операторы базы тут же дали разрешение на посадку. Под шуточки и смех их торжественно проводили к сектору временного состава. Ровным строем они четко коснулись слипа. Опустились наружные перепонки. Разошлись и сомкнулись стартовые створки. Скачком выровнялось тяготение. Нависли родные низкие потолки с распределенными светильниками. Дома.
— Кэп, не расслабляйся, — предупредил командир. — Вернуться живыми — это здорово, но у нас вопросами, как это получилось да почему не сгорели, свои могут до смерти замучить. Да ты сам знаешь. И есть еще одно дело. Оно — прежде всего.
Офицер сначала не понял. От того, что вернулись живыми, он слегка ошалел, какие тут дела.
— В туалет сбегать? — глупо улыбнулся он.
— Эскадренное знамя, — сказал настойчиво командир. — Мы от эскадры единственные вернулись. Не тормози, кэп.
И сразу стало не до шуток, даже стрелок проглотил что‑то веселое и бессмысленное. Эскадренное знамя хранилось в нагрудном кармане каждого космонавта, и про него обычно не вспоминали, как не вспоминали про старый закон: если хоть один боец вернулся под знаменем, часть считается непобежденной. Но времена начали меняться, и древние правила чести вдруг напомнили о себе.
— Помогите надеть скафандр, — твердо сказала девушка.
Они помогли ей облачиться, после недели процедур это получилось легко и привычно. Открыли люк, соскользнули по одному на родной бетонный пол базы. Оставшиеся в живых амазонки уже стояли у дисколетов коротким строем.
— Отвалите! — рявкнул командир нахлынувшим встречающим.
Они провели комэска — один к строю, встали рядом. Сержант Милая достала из нагрудного кармана и развернула кусок ткани. Эскадренное знамя амазонок легло ей на плечо и заколыхалось. Офицер негнущимися пальцами проделал ту же процедуру. Древка не было, и он просто поднял руку вверх. Легкий сквозняк качнул полотнище. И наступила оглушительная тишина. До встречающих только сейчас дошло, что под двумя эскадренными флагами стоит всего семь экипажей. Двадцать девять измученных человек, семь побитых дисколетов. От двух полных эскадр спецназа. Так они и стояли в тишине, только флаги тихонько качались в память о погибших и не вернувшихся.
Потом к ним пробились офицеры управления, и началось то, о чем предупреждал командир.
— Все, прекратили представление! — для начала скомандовал один из них, причем не самый старший.
— Господин заместитель директора центральной базы флота, первая эскадра бригады спецназ «Амазонки» вернулась из боя, — тихо доложила сержант Милая, глядя поверх офицеров. — Под флагом.
— Господин заместитель директора центральной базы флота… — начал доклад офицер, так же глядя поверх голов, потому что не видел, к кому обращается.