Сим Никин - Тайна Эрлики
На Кинге не были редкостью мелкие травмы на производстве, но современная медицина позволяет не только без следа избавиться от шрамов, но и вырастить, или имплантировать потерянную конечность. Разумеется, качество новой конечности будет зависить от финансовых возможностей пострадавшего, или условий его контракта с предприятием, на котором он получил травму. Но уж такие-то пустяковые шрамы, какими изобилуют тела аборигенов, не остаются после применения обычного регенерирующего геля.
В течение последующего дня, наблюдая за бытом поселенцев, не раз удивлялся тому, как на мой взгляд гармонично вписывались эти люди в практически первобытные условия существования. И ладно бы выросшие в этих условиях дети. Или тот же Игорь, который выпал из цивилизации еще мальчишкой. Но вот взрослые люди - ученые, работники социальной сферы, операторы коммунальных систем - как им удалось выжить в дикой природе? Ведь подавляющее большинство из них не проходило ту школу выживаемости, которую в свое время прошел я, благодаря науке капрала Юрайя. Смог бы без той науки выжить на этой планете? Да я и с той наукой чувствую себя довольно неуютно. Не встреть меня Игорь, как минимум незащищенные участки моего тела облезли бы до костей, сгорев под лучами местного светила. А местные жители ходят по самому солнцепеку, иной раз даже без головного убора и обуви. Детвора, та и вовсе, будто бы не знает, о существовании таких предметов одежды. Говорят, у живущих в горах владимирцев такая же чувствительная к солнечным лучам кожа, как у меня.
Вспоминая рассказы всезнайки Отто фон Гергерта о российской армии и о русских десантниках, забурившихся на планеты противника, а так же о перенятой Конфедерацией нелогичной с точки зрения здравого смысла системе обучения звездных пехотинцев, начинаю верить в уникальность русского характера. А ведь и я тоже русский... Русский ли? Достаточно ли быть русским только по рождению? Или русский - это, все же, система воспитания? Но тогда, опять же, кто и как воспитал этих людей, многие поколения предков которых жили, пользуясь всеми благами цивилизации, кто воспитал их так, что выпав из цивилизации, они за несколько лет освоили ручное земледелие и животноводство? Я даже такие слова, как "земледелие" и "животноводство" знаю только потому, что еще в детском приюте наткнулся на кристалл для симулятора с игрой об освоении древними людьми новых планет.
Ранее мне не приходилось сталкиваться с учеными, и в моем понятии это были лысые бледнокожие зануды, отрешенные от реальной жизни и никогда не покидающие стен своих лабораторий и кабинетов. Но вот тот самый жилистый старик - Кононов Иван Степанович, для всех просто Степаныч - руша мои стереотипы, оказался профессором, до нашествия возглавлявшим какую-то фито-лабораторию. А его супруга Варвара Семеновна - доктор наук. В день первого налета галантов они отдыхали на том же озере, где резвился с друзьями маленький Игорь. Жизнь им спасло отсутствие в тот момент на них одежды. Правда Варвара едва не умерла от болевого шока, когда расплавившиеся кольца упали на песок огненными каплями, а вместе с ними отвалились пережженные пальцы. Одновременно по плечам, прожигая кожу, прокатились расплавленные капли сережек, навечно обезобразившие мочки ушей. И эти казалось бы сугубо цивилизованные люди, лишившись абсолютно всех привычных благ и оказавшись в дикой природе, кишащей вырвавшимися из-под контроля монстрами, не только выжили сами, но и стали одними из основателей общины, организуя и дисциплинируя других выживших.
От Игоря я уже знал вкратце историю поселения. Более подробно обо всем рассказал сам Степаныч на следующее утро. Накануне, утомленный приключениями двух минувших дней, я еле выдержал расспросы поселенцев и, едва мне показали приготовленное ложе, упал и провалился в глубокий сон. Утром проснулся затемно и некоторое время лежал, размышляя, в каком направлении искать товарищей. По всему выходило, что надо возвращаться к Агидели и двигаться вниз по течению до Океана, где искать встречи с некими владимирцами, контактирующими с подводной базой. Если эта подводная база является единственным оставшимся островком цивилизации на Эрлике, то наверняка наше подразделение было послано к ней. Теоретически, на планете могут сохраниться и другие недоступные оружию галантов объекты. Но если наш взвод десантировался здесь, значит цель и есть эти подводники.
Осталось узнать, какие монстры скрываются в водах Агидели, и как избежать смертельных укусов тех мух, которых так любит ушастый пушистик.
Вчера с удивлением узнал, что чебурашка - это птица семейства неведомых мне маалийских древесных пингвинов. Местная детвора, завидев Пика, тут же заграбастала его, и он при этом не только не сопротивлялся, но даже не выказал хоть какого-то недовольства ни единым пиком, и вскоре довольно урча смачно хрумтел скармливаемыми ему жучками и личинками, наглаживаемый маленькими загорелыми ручками. Испытывая некоторую грусть, подумал, что пушистику здесь будет лучше, а я все равно не смог бы его взять с собой. Иметь личных питомцев в армии Конфедерации позволительно лишь Адмиралам.
За открытым оконным проемом слегка посветлело. Невольно вздрагиваю от звонкого сигнала петуха. Лишь через несколько секунд соображаю, что это не сигнал будильника бытового коммуникатора, а крик настоящего животного. Надо будет посмотреть, что это за зверь такой - петух, крик которого много лет будил меня в детском приюте?
Разбуженные криком первого петуха, тут же на разные голоса начинают кричать еще несколько таких же животных. И поселение оживает. Кудахтанье, хрюканье, мычание, топот, голоса переговаривающихся людей - все сливается в одну непривычную моему слуху какофонию.
Кто-то заворочался в противоположном углу, неразличимый во мраке, прошлепал босыми ногами к дверям и, откинув полог, скрылся за ним.
Поднимаюсь и я. Шарю ногами возле ложа в поисках обуви. Вспомнив, что моя металлизированная одежда конфискована, подбираю выданные взамен кожаные мокасины и натягиваю на ноги.
Проснулся? - Встречает меня на выходе профессор.
Странный вопрос. Неужели я мог выйти не проснувшись? Решив, что Степаныч так шутит, улыбаюсь и на всякий случай киваю, как бы сразу и отвечая на вопрос и приветствуя.
- Как умоешься, приходи пить чай, - он показывает в сторону навеса, под которым проходила вчерашняя встреча с местными жителями. Там и сейчас довольно оживленно, а утренний полумрак разгоняют несколько мерцающих живым огнем светильников.
Вскоре я уже сижу рядом со стариком, жую свежие пышные лепешки и прихлебываю из грубой керамической кружки горячий ароматный напиток. Становится все светлее. Замечаю направленные со всех сторон любопытные взгляды. Но народ, закончив с завтраком, расходится по своим делам. Вскоре кроме нас со Степанычем под навесом никого не остается. Судя по тому, как смотрит на меня профессор, ему не терпится начать беседу. Спешно дожевываю лепешку, допиваю напиток и смотрю на старика, показывая, что готов к новым расспросам.
Если вчера народ интересовался в основном состоянием дел в галактике на фоне экспансии галантов, то сегодня Степаныч почему-то расспрашивает о положение российских беженцев в мирах Звездной Конфедерации. Собственно, а что я мог ему рассказать? Только о собственной жизни на Кинге, о детском приюте, о русском квартале, именуемом унизительным словом - резервация. Находятся ли беженцы на положении людей второго сорта? Да. Но на Кинге ко второму сорту относят и тех, кто прибыл в поисках лучшей доли из окраинных миров самой Конфедерации. Так что сказать, что в таком положении находятся исключительно беженцы из Российской Империи, не могу. Рассказал о русском татарине Халиле Фаттахове и обо всем, что запомнил из его рассказов о планете, куда переселился его род. Профессор внимательно слушал, периодически задавая уточняющие вопросы.
Глава - 13. Договор
Под мерное покачивание в седле воспоминания Владимира перескочили на первый контакт с захватившими подводный комплекс иностранцами. Как ни странно, но состоялся он благодаря примкнувшему к ним подданному Российской Империи.
Когда люди из обосновавшейся в гроте общины окончательно осознали, что помощь не придет и им придется выживать самостоятельно, то наряду с чередой возникших вопросов, встал вопрос пополнения запасов соли. В прежние времена соль для нужд Океанограда добывалась в небольшом искусственном заливчике автоматическим комбайном, который ныне покоился на дне в виде застывшей металлической массы. В первые годы при каждом новом облучении вода в заливчике вскипала из-за плавящегося металла, но потом останки комбайна вероятно погрузились глубже, и накрывающая их толща воды и донных осадков уже перестала пропускать направляемые с дисколетов лучи.
