Фактор дисбаланса (СИ) - Глебов Макс Алексеевич

Игнат непонимающе смотрит на меня, и я пересказываю ему суть наших договоренностей с Саввой Матвеевым.

— Документов у меня с собой нет, — заканчиваю я рассказ, — но когда доберемся до почтового дилижанса, я тебе их покажу.

— Да верю я тебе, — вяло машет рукой Игнат. — Не стал бы ты всё это придумывать. Но, знаешь, как-то это очень неожиданно.

— В городе у меня будет очень мало времени. Сам понимаешь, Особая канцелярия барона просто так от меня теперь не отстанет, так что я очень рассчитываю на твою помощь в моих торговых делах.

— Всё сделаем, даже не сомневайся, но на пару встреч тебе всё-таки придется сходить вместе со мной и с рекомендательным письмом от отца. И вот ещё что, Сергей. В городе тебе стоит проявлять большую осторожность. Вы с Шелой убили не простого пособника бандитов, а аристократа, плотно связанного с властями нашего баронства. Если вся эта история выплывет наружу, может пострадать репутация некоторых очень важных людей. С шевалье Слуцким многие вели дела, да и с бароном у него были вполне ровные отношения. К тому же они дальние родственники, что тоже может сильно повлиять на ход расследования.

— Учту, — о многом из сказанного я и так догадывался, но оптимизма мне слова Игната всё равно не добавляют.

После рассвета становится ясно, что выйти в условленную точку встречи к полудню мы не успеваем. Мое состояние всё еще оставляет желать много лучшего, да и Игнат уже идет на последних остатках сил. Приходится разделиться. Мы с Игнатом и Федором остаемся на месте, а к тракту отправляется одна Шела.

Обратно она возвращается уже в сопровождении сержанта Скобова и троих его людей. Игната сержант знает лично, и это сильно упрощает ситуацию. Правда, особой радости на лице стражника я не вижу. Видимо обстоятельства, сопутствовавшие спасению захваченных бандитами караванщиков, вызывают у Скобова массу вопросов и сомнений. И это он ещё не побывал на месте боя, а побывать придется — мне нужны надежные свидетели, которым точно поверят в Особой канцелярии.

Приходится вновь возвращаться к реке и переправляться на южный берег. Мне уже заметно лучше. Игнат тоже держится неплохо, иногда с недоверием поглядывая на простреленную руку. Рана его уже почти не беспокоит.

В Змеином лесу стражники начинают заметно нервничать, но далеко вглубь опасной территории нам заходить не нужно, и это несколько примеряет их с происходящим. Когда мы прибываем в разгромленный и частично сожженный лагерь бандитов, сержант Скобов мрачнеет ещё сильнее. Трупы разбойников не вызывают у него никаких эмоций — этого добра он за свою службу насмотрелся в достаточном количестве. А вот тела Слуцкого, Харитона и незнакомого мне морфа заставляют его тихо ругаться сквозь зубы.

В чем-то я сержанта понимаю. Он хорошо представляет себе, в какую неприятную ситуацию влип моими стараниями. Аристократы в нашем обществе — особая каста, живущая по своим законам. Они могут враждовать между собой и при определенных обстоятельствах даже убивать друг друга, не неся за это серьезных наказаний, но вот когда аристократа убивает простолюдин — это почти всегда считается одним из тягчайших преступлений. Исключения, конечно, бывают. Например, если аристократ убит простолюдином по прямому приказу другого аристократа или если такое произошло, когда слуга защищал жизнь своего хозяина. Но чтобы снять вину с простолюдина, её в любом случае должен принять на себя некий аристократ, готовый в полной мере ответить за действия своего человека.

Здесь же ситуация иная. С одной стороны, связь шевалье Слуцкого с бандитами совершенно очевидна, как и то, что он имеет непосредственное отношение к нападению на торговый караван и захвату заложников. Однако на эту ситуацию можно посмотреть и с другой точки зрения. Убит богатый и влиятельный аристократ. Да, он вел какие-то дела с бандитами, но отдать приказ о лишении его жизни вправе лишь тот, кто стоит в иерархии минимум на ступень выше. В нашем случае это только барон.

Даже Юрьев по собственной инициативе вряд ли мог бы провернуть такое совсем уж безнаказанно. Да он и не стал бы, наверное. Проще уж убедить барона в том, что Слуцкий предатель. А я Слуцкого просто застрелил, причем не по приказу сверху, а по собственной инициативе, и теперь Скобову и его подчиненным предстоит давать показания по этому делу в Особой канцелярии барона, причем показания очень неудобные, бросающие тень на весьма влиятельных людей. Такая перспектива сержанту совершенно не нравится, но деваться ему некуда, и он дотошно протоколирует всё, что видит, чтобы хотя бы избежать обвинений в недобросовестном отношении к своим прямым обязанностям.

Стражников я не тороплю. Вокруг пока тихо. После проведенной разведки, не выявившей каких-то серьезных угроз, твари кибов и тайкунов вновь потеряли к этому участку леса всякий интерес.

— Хреновые твои дела, охотник, — Скобов говорит тихо, чтобы наш разговор остался только между нами. На субординацию ему сейчас глубоко плевать, да и мне тоже. — На допросе я расскажу всё, как есть, но шансов у тебя всё равно очень мало. Слуцкий, конечно, та ещё мразь, и караванщиков вы от бандитов спасли, но от гнева барона это тебя не убережет. Никому не нужен такой прецедент. Простолюдин не может без прямого приказа поднять руку на аристократа. Это незыблемое правило, и оно должно таким и остаться.

— Что посоветуешь?

— Не знаю я, — в голосе сержанта звучит досада. — Разве что… Ты ведь понятия не имел, в кого стреляешь, так?

— Откуда мне было знать? — надеюсь, мое удивление выглядит естественно. — Ночь, темнота, лагерь лихих людей… Что здесь делать приличному человеку, а тем более аристократу? Я стрелял в бандитов и пытался спасти заложников. В меня стреляли в ответ, причем не только из наших стволов, но и из оружия тайкунов. Караванщики и Шела могли погибнуть. Я их защищал.

— Вот на этом и стой, может и смягчат наказание. Хотя, вряд ли, конечно. Жаль, что Игнат и Федор простолюдины. Будь иначе, шансов было бы больше.

Сержант во всём прав. Но кое-что ему просто неизвестно. Я ведь не рядовой охотник за головами, каких много, а ещё и оперативник Особой канцелярии барона. То, что не позволено обычному простолюдину, может сойти с рук сотруднику тайной службы, действующему по заданию своего начальства. Вот только захочет ли начальство меня прикрыть? Это сложный вопрос, но ждать ответа на него остается не так уж долго.

Сержант приказывает своим людям забрать тело Слуцкого с собой. Температура сейчас около нуля — до города можно довезти. Настроение у всех отвратительное, но на скорости движения это никак не сказывается. Федор всю дорогу молчит. Он, похоже, вообще не понимает, как теперь со мной общаться и предпочитает не делать этого никак. Игнат тоже немногословен. Обсуждать наши дела при посторонних он считает неправильным.

Километров за двадцать от города Ло предупреждает, что нам навстречу выезжает конный отряд баронской стражи во главе с лейтенантом. Тапар пересылает мне изображение, и среди камуфляжной экипировки бойцов я замечаю знакомый серо-черный мундир. Особая канцелярия не оставила наше прибытие без внимания.

Пока не поздно, я решаю отослать союзницу подальше, якобы с неотложным поручением. Общаться со следователями Особой канцелярии ей точно не стоит. Там её легенду раскроют почти мгновенно, и последствия у такого развития событий могут быть самыми неожиданными. В конце концов, не для того мы ехали в город, чтобы устраивать здесь небольшую войну или ударяться в бега и переходить на нелегальное положение.

Сержант Скобов отъезд Шелы никак не комментирует, но смотрит вслед удаляющейся союзнице очень внимательно. По идее он должен быть против такого решения, ведь Шела — важный свидетель, но стражник молчит, и я ему за это благодарен. Формально Шела ему не подчиняется, да и командир здесь я, так что особых претензий к сержанту быть не должно. И кстати, в отличие от Скобова, я свои перспективы считаю не столь уж мрачными, но ближайшие часы должны показать, насколько моя оценка ситуации соответствует действительности.