Глаза Моря (СИ) - Саидова Виктория
Наконец, изящный кораблик вынырнул на поверхность океана, в яркое царство солнечного света, и закачался на пологих волнах. Броня сложилась и скрылась в пазухах возле киля, мачта выдвинулась, оделась в белоснежную гроздь виртуальных парусов. Большой боевой лазер растерянно завращался на турели, не в силах отыскать цель.
Ничего-ничего, цель никуда не уйдёт, никуда не денется с планеты, а значит, её удастся рано или поздно засечь и обезвредить.
За скалой послышался плеск.
Фред, уже выбравшийся на палубу, только лениво повернул голову в ту сторону. Вряд ли монстр настолько наглый, что снова покажется на глаза, чтобы подразнить охотника.
Из-за скалы неторопливо выплыла и закачалась на волнах большая карнавальная маска дракона со светящимися глазами, вслед за ней дрейфовали два предмета, явно упущенные с лодки: яркая кепка-бейсболка и лёгкое весло. А вслед за ними всплыл и толстый шланг-рыбопровод, коим оснащены промысловые суда.
Фред оторопел. Вот тебе, дедушка, и морской змей. Вот тебе и охотник от бога. Это кто ж его так разыграл? Кто посмел?! Не иначе, ребята со студенческого острова. Понравился им фокус-покус с комбинезончиком стервы-Улы. У космача есть моторка на антиграве, бесшумная и быстрая. Она тоже имеет складную броню и может становиться маленькой подлодкой. Не иначе, пацаны её позаимствовали. Выпросили, а скорей всего, выкрали, состряпали остроумный, как им показалось, план, и…
Ну, он сейчас им покажет!
Яхта снова совершила молниеносный и длинный бросок в воздухе, шлёпнулась обратно на воду и полетела вперёд на форсаже, поднимая вокруг себя яростные фонтаны слепящих брызг.
5.
Ула сидела под навесом, отодвинувшись за боковой выступ, и надеялась, что так её с моря никто из людей не заметит.
Целый день она вплавь моталась взад-вперёд до грота и обратно. А теперь устала и просто ждала, изнывая от тревоги. Она видела, как яхта Убийцы Монстров вышла в море. Где там плавает Уэно? Он сумел раздобыть себе вдоволь еды? Он успел вовремя спрятаться? Охотник не обнаружил его? Её личный милый монстр ничем себя не выдал?
Яхта хищного клоуна недавно возвратилась, быстро проскочила к причалу на той стороне острова, а Уэно всё ещё не появился.
Неизвестность медленно убивала.
По ту сторону скального барьера внезапно послышался сильный шум. Там кто-то хором орал во всю мочь. Выделялся оперный баритон Фреда, этот голос легко перекрывал разом весь зычный хор. Вот это глотка, ей бы так петь, давно бы знаменитостью стала, подумала Ула.
Фред вопил про дурацкий розыгрыш и про обещание подать в суд за сознательный саботаж общественно значимого дела. Кирилл отвечал ему почти так же громко, что-то насчёт чувства собственной важности, которое кое у кого зашкаливает, остальные ребята ржали на весь остров, как табун жеребцов.
Та-а-ак. Похоже, монстр вовсе не обедал, а забавлялся.
Наконец, пришёл лесник — то есть, спасатель — и разогнал всех. Вопли разом затихли.
На дальней стороне бухты весело плеснула вода.
«Ула».
«Здесь я», — беззвучно проворчала она. — «Удачно позабавился? Поесть-то хоть успел?»
«Успел. На обратном пути».
Ей показалось, или она, в самом деле, начала постоянно улавливать его чувства? Уплывал он из бухты сердитый и хмурый, а возвратился довольный собой и всем миром.
Это было верно во всех смыслах слова. И уловила она правильно, и ощущала себя при этом, будто всё именно так и должно быть.
Уэно действительно рассердился. Хищный клоун (что бы это слово ни значило, кстати, надо будет спросить) достал до самых печёнок. Кстати, тоже надо будет спросить. Разве у людей несколько печёнок?
«Не беспокойся, я себя не выдал».
«Уже в курсе. Фред орал в коттедже ребят так, что даже сюда было слышно. Он решил, что это они его разыграли».
«Я подразнил его немного, изобразил следы монстра, хотел погонять, измотать и отвадить охотничка, чтобы он не мешал нам разговаривать».
Ула только утомлённо вздохнула.
«Вряд ли его можно так просто отвадить».
Она хотела добавить, что ждала весь день, что переживала. Она хотела объяснить, что он сделал глупость, которая чуть не стала фатальной. Она хотела напомнить, что он рисковал и в любой момент мог выдать себя. Она могла бы упрекнуть его в тысяче мелочей. И, в конце концов, не сказала ничего.
Но при этом забыла, что он слышит все её мысли, а не только те, что специально обращены к нему.
«У меня всё рассчитано точно. Не беспокойся, охотник меня врасплох не застанет. Доверяй мне».
Ула снова вздохнула.
«Иногда ты напоминаешь мальчишку-подростка. Уэно, сколько тебе лет?»
«Много. Не знаю. Когда тут произошла война, я был маленьким, я прятался в изолированной пещере. А когда всё закончилось, и я вылез, то обнаружил, что планета превратилась в сплошной океан, а я остался один».
«Ты расскажешь мне об этом?»
«Расскажу. Завтра. Сегодня я уже устал, и ты — тоже. Я поменял образ жизни, чтобы разговаривать с тобой, и ещё не привык. Обычно я всегда спал днём, а охотился, путешествовал и изучал мир по ночам».
Ула нехотя полезла на скальный обрыв.
«Я приду», — она сказала это сама, не дожидаясь вопроса.
В бухте легонько плеснула вода, и до Улы долетела мысленная улыбка.
Глава 11. Узнать глубину
1.
Сегодня Уэно неприятно её удивил.
Он снова и снова пытался выспросить про человеческий секс, да так упорно, что вызвал негодование.
— Да ты же человек в шкуре осьминога! — вскричала Ула, имея в виду, что он вдруг показал себя таким же любопытным, настырным и пошлым, какими часто бывают люди. Или мауры. — А если я тебя начну расспрашивать о том же самом?
«Так я отвечу. Только мне рассказывать особо не о чем. У людей, понимаешь ли, мужское орудие не отрывается от тела и не плавает отдельно. Люди всё чувствуют сами. И привязываются друг к другу сами, а потому гораздо крепче».
О боги! Он что — завидует?
«Вот и мне особо не о чем», — беззвучно и сконфуженно призналась Ула. — «Не всем людям так везёт, что у них этого много бывает. И на истинную сердечную привязанность тоже не всем везёт».
«Прости. Кажется, я тебя серьёзно задел».
— Да не за что. На самом деле, не задел. Просто я… Короче, ладно, давай дальше разговаривать! Только о чём-нибудь другом…
Молчание. Смутные, путаные ощущения.
«Уэно, что с тобой? Ты обиделся?»
Нет, ему просто стало больно, и он прикрыл свои мысли. Он случайно зацепил из её памяти одно происшествие… Ощущать всё самому — это иногда вовсе не хорошо, приходится отключать чувства. Если умеешь, конечно.
Чем же её утешить, чтобы его так не накрывало?
Из воды несмело высунулось щупальце, приглашающе изогнулось, как сиденье качелей. Ула с удовольствием уселась, щупальце слегка покачало её — она засмеялась — и понесло над бухтой, а затем взяло и макнуло в воду на секунду. Девушка взвизгнула, засмеялась громче.
Что ещё неизменно её веселит? Ах, да, его вопросы.
«Что такое — клоун?»
Ула захохотала, а затем принялась старательно объяснять…
«Ну что — поехали дальше? Смотреть настоящую Марину?»
«Опасно. Клоун снова вышел в море».
«А мы — под водой».
«Мы не сможем. Я не умею там дышать, и акваланг мне не дадут».
Не видать ей подводного мира, как своих ушей без зеркала. Она не только лодку не добудет, акваланг — тем более. Да и не хватит его на такую глубину, на какой плавает Уэно.
«Мы сможем без акваланга. Смотри, вот так».
Уэно снова макнул её в воду, только на сей раз с головой, а Ула обнаружила, что её окружает что-то вроде энергетического пузыря, и она может в нём дышать.
«В этом коконе меня видно сквозь воду?»
«Нет».
И они поплыли, сразу под водой, начиная с бухты.
Уле было жутковато висеть в невидимой руке, будто она тут сама по себе, в толще воды, отделённой от девушки всего лишь эфемерной на вид, слегка мерцающей плёнкой.
