Елена Горелик - Имя твоё — человек
На полупрозрачной пластинке, которую начальник подцепил когтем, возникли ровные ряды знаков.
— Клятва молчания?
— Подписывай, Осни. Всё равно я теперь не имею права выпустить тебя из кабинета без этой клятвы.
— Но уважаемый Таххо ещё ничего мне не сказал.
— Я сказал достаточно, чтобы меня уволили за болтовню.
Осни обречённо приложил большой палец к сенсору на пластинке. Под текстом сразу же отобразились его имя, полное звание и личный код.
— Вот так гораздо лучше. А теперь садись и внимательно слушай, повторять не буду…
Через два шата Осни вышел из кабинета начальника совершенно потрясённым. Вот, значит, куда занесли его демоны дождя… Что ж, он ведь собирался испортить жизнь Карсо? Теперь у него есть для этого все полномочия.
9— Что-то шеф не в духе. Кто-то на хвост наступил?
— У него нет хвоста.
— Да я же образно!
— Ну, если образно… Жрицы что-то пищали о задержке груза в терминале космопорта.
— Ох… Ты представляешь, что будет, если Карсо свои овощи не получит? Каваанцы его самого нашинкуют и слопают!
— Если честно, рыдать на его похоронах я не стану…
Неприятность, что и говорить, большая. У каваанцев как раз какой-то религиозный праздник намечается, они десять дней должны питаться исключительно священным блюдом. Как раз под праздник Карсо заказал большую партию овощей с Каваа, а тут таможня «не даёт добро». Есть от чего бегать, словно ошпаренному. Он и бегал. Трепал нервы себе и всем окружающим, даже связался с каваанским посольством. А пока, чтобы ресторан работал бесперебойно, выдал на кухню весь наличный запас продуктов. В преддверие праздника каваанцы тоже стараются выказать благочестие и чаще посещать «кошерные» столовки. Работы у кухонного персонала, соответственно, прибавилось. Осьминожка не успевала мыть, а Аня и Да-Рэй резать намытые овощи. Котлы какого-то средневекового вида — тоже, видать, священные по самое не хочу — кипели, наполняя воздух запахом сакрального варева. Поварихи-рунн мешали похлёбку длинными деревянными лопатками. Жрицы распевали полагающиеся к предпраздничным приготовлениям молитвы, по пять раз на день обходя помещение и осеняя всё вокруг культовыми предметами. В такой обстановке лучше не дёргать друг друга, а тут хозяин носится, будто ему и вправду что-то отдавили. Ну, как не нервничать?
Это было бы ещё полбеды. Но беготня уважаемого Карсо не оказалась напрасной. Кому-то нужному позвонил, кому-то «дал на лапу», кому-то что-то наобещал, и в итоге получил долгожданную растаможку. Хорошо? Просто замечательно! Лучше и быть не может!..
— Ты! — начальник тычет пальцем в сторону Да-Рэй. — Ты ведь у нас самая сильная, не так ли? Поможешь с разгрузкой!
Ядом, которым сочился уважаемый Карсо, можно было перетравить всех грызунов и паразитов столицы. Злопамятный. Не забыл, как по вине тари отправился в короткий полёт до ближайшей стенки. Та, пожав плечами, скинула с себя полимерный передничек и, не сказав ни слова, отправилась на разгрузку прибывших контейнеров. Деловой хватки Аня за ней никогда не замечала, и потому положила себе стрясти с босса премиальные. Ну и что, что оштрафованы? Сверхурочных работ это не касается.
Подумала, и поймала себя на другой мысли: всё это казалось ей ненастоящим. Будто играет плохо написанную и, к тому же, мизерную роль среди картонных декораций. Но где тут выход со сцены в реальную жизнь? А может, это и есть реальность? Может, земная жизнь ей только приснилась?
Это было новой формой, которую приняла тоска по родине. Умом Аня всё понимала, но как объяснить проклятому сердцу, что Земля с планеты У-Найта не видна даже в самые сильные орбитальные телескопы? Она встретила здесь по меньшей мере два десятка разных рас. И все эти существа твёрдо знали, где их дом. Только троим было отказано в такой существенной малости: ей, Да-Рэй и Осьминожке. Троим — из двенадцати с половиной миллиардов жителей этой планеты и её гостей… «Господи, чем мы перед тобой так провинились?»
Тари вернулась на кухню часа через два, непривычно задумчивая. То есть, была у неё манера погружаться в собственные размышления, но не во время работы, а тут — каждое слово надо клещами вытягивать. До конца смены Аня потерпела. В общественном транспорте тоже не побеседуешь. Но уж дома-то она устроила подруге допрос с пристрастием. То есть, не подпускала её к кухонному синтезатору.
— Рассказывай.
— Что ты хочешь услышать? — тари притворилась наивным ребёнком.
— То, о чём ты полдня думала. После разгрузки, — наседала на неё Аня. Зрелище было ещё то: земная девчонка макушкой едва доставала ей до пояса. — Хватит в молчанку играть, Да-Рэй. Если ты заметила что-то эдакое, то не тяни, рассказывай. Всё равно нам друг от дружки не деться.
Образы, посылаемые негуманкой, свидетельствовали о том же, и тари сдалась.
— Хорошо, — сказала она, садясь на коврик и скрестив ноги. — Расскажу. Но взамен потребую совета — что нам делать дальше.
— Итак?.. — начала Аня.
— Итак, наш начальник нечист на руку.
— Он дурит каваанцев?
— Мне кажется, дело несколько хуже… Видишь ли, мы с тобой работаем на кухне и точно знаем, сколько нужно класть в ту похлёбку асана, сколько маута, сколько листьев нараг и сколько горстей соли на котёл. По моим прикидкам, пропорции примерно три к одному, десяток листьев можно не считать. А маута на этот раз привезли вдвое больше, чем асана.
— Ну… может, Карсо снабжает этой гадостью других рестораторов? — предположила Аня, присаживаясь на диванчик.
— Не похожи были те рунн на рестораторов.
— Какие ещё рунн?
— Которые забрали у Карсо излишек маута.
— Мало ли, на кого они там похожи… — не слишком уверенно проговорила Аня.
— Это ещё не всё, — продолжала тари. — Я осторожно выспросила у грузчиков. Маута всегда привозили больше. И всегда излишки забирали одни и те же рунн.
— Оп-па, — Аня хлопнула себя по коленке. — А не идёт ли маут налево?
— Ты в смысле, не тем покупателям? Очень может быть. Но тогда возникает другой вопрос: зачем?
— Если есть покупатель, то наверняка не ради простого интереса. Может, они особо забористую самогонку из маута гонят, кто их знает?
Осьминожка, переступив всеми восемью конечностями, осторожно оплела щупальцами запястья обеих девушек. Эмоции, исходившие от неё, можно было назвать смесью настороженности и опаски.
— Ты могла бы …прощупать их? — спросила у неё Да-Рэй и, почувствовав положительный ответ, обернулась к Ане. — Не будем делать поспешные выводы.
— Хм… Ты знаешь, а ведь твои наблюдения навели меня на одну странную мысль, — задумчиво проговорила Аня. — Ты ведь смотришь новости?
— Нет. Там одно и то же. Ни крупицы полезной информации.
— Жаль, что не смотришь. Вчера в новостях сообщили о всплеске уличной преступности. Страдающие от ломки нарики грабят прохожих средь бела дня, чего раньше не случалось. Ну, в их понятии «раньше» — это последние полгода — но факт есть факт. А когда у Карсо начались проблемы с грузом?
— Шестидневие назад.
— Сегодня привезли маут, и излишки забрали какие-то мутные типы. Посмотрим, что через пару дней скажут в криминальных новостях. Если волна грабежей не спадёт, мою теорию можно будет выкинуть на помойку и строить новую.
— А если спадёт, то… обращаться в «службу порядка» всё равно бессмысленно, — тари покачала своей белобрысой головой. — Всё равно у нас нет никаких доказательств, кроме подозрений. Подождём?
— Подождём…
— А теперь будь добра, отойди от синтезатора. Я хочу есть.
— Не ты одна.
— Неси тарелки, — улыбнулась Да-Рэй. Но улыбка её почему-то была невесёлой.
10Мыть, чистить, крошить. Мыть, чистить, крошить… Без конца. Втрое больше, чем обычно. У каваанцев праздник — день Провозвестника. По легенде, именно в этот день какой-то их соотечественник, упавший в воду и чудом выплывший на берег (плавать каваанцы не умеют в принципе), получил свыше некую весть. Из чего, собственно, и выросла их религия, из-за крайней недальновидности властей ставшая всепланетной. Только в этот день и последующие девять разрешалось украшать обеденный зал цветами. Каваанскими. Неизвестно, был ли приятен их запах самим каваанцам, но Да-Рэй и Аня попросту сходили с ума от вони. Не спасала даже система вентиляции.
— Ужас, — тари вытирала аллергические сопли. — Какой ужас. Нам ЭТО ещё девять дней терпеть? Я задохнусь быстрее.
— На Земле есть один цветок, — Аня тоже хлюпала носом, но её положение пока нельзя было назвать катастрофичным. — Не помню, как называется, помню, что он самый большой в мире. Воняет тухлым мясом. Люди носы воротят, а мухам в самый раз… Слушай, а каваанцы кто — насекомые, млекопитающие или рептилии?
— Мне, как ты говоришь, без разницы — лишь бы убрали свои цветочки… А-апчхи!
