Владимир Васильев - Никто, кроме нас
Рябая туша крейсера обгоняла — передний край уехал далеко вперед и застил небо. Еще дальше едва различимыми точками вились истребители — не то свои, не то тахирские, а вернее всего и те, и другие. Редкие сполохи защитного поля сигнализировали о том, что противник стреляет. Надо же, настырные какие.
Скотч начал испытывать к тахирцам нечто вроде солдатского уважения: даже чокнутые имперцы-скелетики при подобном перевесе союзных сил не решались сопротивляться атакующему десанту. А тут вообще — чуть ли не с каменными топорами на лучеметы. Надо быть храбрецами, чтобы решиться на такое.
Храбрецами — или законченными идиотами. Но вряд ли жители Тахира-четыре идиоты. Скотч видел записи допросов. Еще тогда он подумал, что аборигены очень похожи на людей — больше, чем азанни, свайги или цоофт. Люди были такими, давно, но были. А вот союзники-галакты — нет. Им безрассудная смелость чужда, они прагматики и законники. Потому и согнулись под натиском молодой и нахрапистой человеческой расы. «Ну и к лучшему», — подумал Скотч. А в следующее мгновение антиграв мягко опустил его на поверхность, и время потекло для Скотча и его молодцов по-иному: в боевом режиме, в нужные моменты ускоряясь, а порою растягиваясь и замедляясь.
Взвод мигом развернулся правильной дугой; на флангах разворачивались соседи. Зависли над сочной травой похожие на больших носатых черепах орудия; канониры только команды ждали, чтоб всадить пару увесистых импульсов в обнаруженную цель. Но целей пока не находилось. Скотч просигналил ротному двойным вызовом: мол, когорта развернулась. Не задержался и условный циркуляр: вперед!
— Давай, гвардия! Двинули!
Все это происходило уже не однажды. Прикрывая друг друга, солдаты по очереди перебегали ун на тридцать-пятьдесят и падали, выцеливая стволами лучеметов неприятеля. Тем временем перебегали остальные, прикрывавшие ранее.
До препятствия в виде колючей проволоки осталось не больше ста ун.
— Где-то тут кольцо блокады намечается, — буркнул Скотч.
Ее поставят, когда президент будет захвачен и десанту скомандуют отход; пока же вся техника должна работать исправно.
Колючку покромсали длинными импульсами. Вдали завыли сирены. И почти сразу по десанту открыли огонь из пулевиков — оружия старого и в среде космических вояк очень непопулярного ввиду сильной инерционности, но совсем не ставшего оттого менее убийственным.
Правда, боевые комплекты прямое попадание держали: человека только сбивало с ног и награждало здоровенным синяком. Не очень, разумеется, приятно, но уж куда лучше, чем умирать от варварского оружия.
В когорте Скотча не по своей воле с ног попадали сразу пятеро; оборонявшиеся стрелять умели. Умели они и маскироваться — Скотч пока не понял, откуда стреляют. Никаких внятных коммуникаций между первой полосой колючки и второй не просматривалось, только трава, в которой, впрочем, при определенном навыке можно было неплохо замаскироваться. За второй колючкой начиналась голая вспаханная полоса.
Скотч сдернул с пояса биосканер.
— Ага, — пробормотал он. — Вот вы где, голубцы…
Действительно, впереди было полно снайперов. Биосканер показал, где именно они притаились, а волновой бинокль позволил их обнаружить визуально. Аборигены оказались упакованы на славу: пучки травы, упругие стебли, размалеванные вертикальными разводами физиономии… Р-рейнджеры, так их!
— Канониры, целеуказание!
Скотч привычно слил координаты целей. Дружный залп из всех четырех стволов вздыбил землю перед второй колючкой. Раз, еще раз, и еще. Над головой очень вовремя прошла волна штурмовиков — зрелище было еще то. Заодно перемешали с ошметками травы второй ряд колючки — резать там стало нечего, гуляй как по проспекту. И сирены очень кстати заткнулись.
Штурмовики пронеслись вперед; двинул дальше и десант, благо стрелять по нему было больше некому.
— Ур-роды, — пробормотал Солянка, падая рядом со Скотчем после очередной перебежки. — На смерть ведь вояк шлют, неужели непонятно?
Впереди как раз торопливо шныряли в окопы защитники президентской базы.
— Не твоего ума забота, — буркнул Скотч, прильнув к биноклю. — Канониры, цели!
«Вообще-то нас вполне можно было высаживать и внутри колючки, — подумал Скотч с неудовольствием. Вся нынешняя беготня с перестрелками, по его мнению, была совершенно излишней. — Но, кажется, я догадываюсь, почему так происходит. Начальству нужна демонстрация силы. Тахирцев нужно сначала унизить и деморализовать. Дабы были впредь посговорчивее. Интересно: с ними вообще пробовали договориться по-хорошему? Вряд ли, на это просто нет времени. А значит — стреляй, солдат, и по возможности глуши голос совести и здравого смысла…»
Скотч не знал, отдал бы он приказ своим людям стрелять в тахирцев, если бы те не сопротивлялись. Наверное, не стал бы он отдавать такого приказа.
Но тахирцы стреляли, упорно и фанатично, а когда противник сопротивляется — его давят.
Миновали и вторую колючку, и минное поле, по которому прошлись кроты-тральщики, высеянные саперами. Подходы к президентской базе все больше стали напоминать эпицентр мощного взрыва или последствия прохода не слабенького торнадо. Вдали виднелись строения навроде коттеджей — этажа в два, не более.
То и дело поднималась пальба: аборигенов-солдат тут было как на военной базе, не счесть. Одному бойцу сломало руку — кинетический удар от крупнокалиберной пули. Гаваец озверел от четырех попаданий в себя кряду и предлагал пустить в дело гранаты. Мельников со своим неразлучным приятелем-погранцом от души веселились, то и дело затевая со снайперами-тахирцами короткие дуэли. Мельников не проиграл ни одной. Солянка умело подгонял свою часть когорты, капральствовал, словом. Боевой пловец меланхолично падал в траву и ждал, пока очередную огневую точку противника придушат капониры. Братья Суондреды, напротив, стреляли много и охотно, периодически перебрасываясь свежими батареями.
Такая война больше напоминала детскую игру «Зарница» с игрушечным оружием и игрушечными жертвами. Вот только тахирцам она таковой точно не казалась: их жертвы были вполне настоящими.
Тем временем крейсер просел на должную высоту и совершенно закрыл собою местное небо.
«Сейчас агитацию начнут, — подумал Скотч. — Давно пора».
Не нравилось ему стрелять в практически безоружных аборигенов. Говоря по совести, в этот десант следовало идти с парализаторами, а не с лучеметами и импульсными орудиями.
И действительно, непривычные звуки тахирской речи полились из поднебесья. Они не были особенно громкими, но слышали их все — даже президент в своем бункере наверняка слышал.
А минут через пять прошла команда залечь и прекратить огонь. Как позже узнал Скотч, ввиду того, что президент предпочел прервать ненужное кровопролитие и сдался на милость захватчиков.
Когорта, понятное дело, залегла. За милую душу. Валяться на травке всяко лучше, чем воевать, — даже вот так воевать, по-игрушечному.
Валялись долго, минут сорок. Обороняющиеся с позиций куда-то слились, а поскольку команды стрелять не было — никто и не стрелял. Скотч успел отлежать один бок, потом другой, а никаких новостей и указаний все не поступало. Гаваец, отдыхающий через одного справа, начал громко костерить судьбу; на него издалека рыкнул Солянка — по связи, понятное дело. Рыкнул в общем-то развязно — ну так и десант нынче изображал не самих себя, а пиратов.
Потом приполз Мельников, причем без напарника. Приполз, умостился рядом со Скотчем и жестом предложил отрубить связь. Пошептаться, стало быть. Пошептаться с погранцом Скотч и раньше был не прочь, а теперь так и вовсе рад: бесцельное ожидание для солдата бывает хуже вражеской атаки. Особенно когда затягивается.
Касание сенсора — и связь отключена. Свою Мельников отключил раньше.
— Не правится мне это, — с ходу пробурчал Мельников. — Проходило что-нибудь по командной?
— Нет. — Скотч качнул шлемом. — Вообще ничего. Скомандовали залечь — и все.
— Я видел, в центр базы наш бот садился.
— Бот? — изумился Скотч. — Не понял. Я ничего не видел.
— Он садился в полном камуфляже.
Скотч покосился на пограничный шлем и подумал, что на самом деле аппаратуры там стопудово поболее, чем в обычном пограничном шлеме. Не следует забывать, что Мельников, в прошлом Семенов, работает на одну из спецслужб.
— И чего теперь? — спросил Скотч.
— Вот я и думаю, — вздохнул Мельников, — чего? Президента скорее всего взяли. И увезли.
— Почему же тогда нет сигнала отходить?
Мельников пожал плечами.
— Давай прикинем… — прошептал он. — Зачем мы можем понадобиться здесь?
Скотч честно напряг извилины.
— Ума не приложу, — сознался он спустя какое-то время.
