Чужая школа (СИ) - Эльтеррус Иар

— Да, — широко улыбнулся Ваня. — Он такой хороший! Добрый и ласковый! Я его чувствую. Он сейчас станцию кормит, и будет кормить, сколько нужно.

— Не просто кормит, а еще и чинит, — довольно сообщил с потолка Айтос, видимо там располагались динамики. — Ведь станция изначально строилась на его энергии, энергия другого источника была не слишком подходящей. Ты, милый мальчик, ухитрился найти и стать симбионтом легендарного первого источника, о котором все слышали, но никто его не видел. Не знаю, почему он выбрал именно тебя, но теперь он будет с тобой до самой твоей смерти. А проживешь ты, благодаря ему, не одну тысячу лет.

— Но тебе придется очень много учиться, парень, — подошел ближе архимагистр, с явной опаской поглядывая на двойной кристалл первого источника. — Научиться управлять источником будет нелегко, зато и возможностей тебе это даст немало. Учти, я буду тренировать тебя так, как тренировали учеников небезызвестные тебе ситхи. Я посмотрел ваши фильмы и прочел книги. Так вот, подготовка ситхов по сравнению с той, что придется пройти тебе, еще слаба. Готов к такому?

— Да! — с восторгом выдохнул Ваня, который ситхов просто обожал, искренне презирая джедаев, защитников омерзительной «демократии», тошнотворнее которой трудно что-либо придумать.

Профессор Маор мысленно улыбнулся. Он правильно просчитал парнишку и правильно надавил на его болевые точки. Главное не перегнуть палку, но он справился, не одну сотню учеников вырастил. Вырастит и этого.

1 Именно этот момент изображен на обложке книги. (Прим. автора).

Глава 8

— Ну что, Николай Иванович, не по себе? — поинтересовался Иван Афанасьевич, которому и сам пребывал не в своей тарелке.

— Не по себе, — не стал скрывать тот. — Будто вы в порядке.

— Да нет, не в порядке, — вздохнул директор. — Как будто все нужное освоили, практику в виртуальности прошли, но как все пойдет во время сертификации? Айтос ведь не говорит, что на ней будет, только предупреждает о неожиданностях. А каких неожиданностях?

— Вам-то только управление, политику и энергетические практики осваивать пришлось, а мне еще и навигацию с управлением станцией, — вздохнул физрук. — Если честно, голова кругом идет. И представить не мог раньше, насколько сложна межзвездная навигация! Если бы не особый навигаторский имплант, то хрен бы я так быстро считать научился. Кстати, вы, как математик, будете удивлены, но общее решение задачи трех тел даже космическая цивилизация не нашла, только частные.

— Ничего удивительного, — усмехнулся Иван Афанасьевич. — Однако что вы думаете о точечных двигателях и перемещении при помощи эгрегориальной Сети? От одной ее точки к другой.

— Дикая для меня концепция, — нервно повел плечами Николай Иванович.— Но, хочешь не хочешь, пришлось осмысливать. Надо же, между населенными мирами возможно мгновенное перемещение через точки эгрегориальной сети! Вот как так? Не доходит до меня. Но Айтос утверждает, что это работает, и на «Тархи Ла» есть точечные двигатели, только они пока бесполезны, поскольку населенных миров и других станций рядом нет.

— Мне не дает покоя одна мысль, — задумчиво произнес директор. — Представьте, что мы нашли Землю. Что тогда делать? Отдавать станцию капиталистам во власти, готовым ради прибыли на любую мерзость и любую подлость? Сомневаюсь, что это будет умным поступком. В моих глазах они не люди, а так, зверье бешеное…

— В моих тоже! — решительно махнул рукой физрук. — Пока я тут капитаном, эти твари станцию не получат! Никогда! Ни за что! Ни при каких обстоятельствах! Не верю я им, ни на йоту не верю. Все, что они делают, они делают только ради выгоды, на людей им плевать.

— Значит, принято, — удовлетворенно кивнул Иван Афанасьевич. — Пока рано думать о том, что станем делать, если найдем Землю, но позже об этом обязательно надо следует подумать. Может, сумеем помочь навести на планете должный порядок. Президента нашего я все-таки уважаю, в отличие от камарильи, которая его окружает.

— Там посмотрим, — неопределенно сказал Николай Иванович, не уважавший никого из власть имущих. — Давайте лучше вернемся к нашим баранам. Нам сейчас квалификационные экзамены сдавать, а это, печенкой чую, очень непросто нам дастся.

— Согласен, — вздохнул директор. — Особенно сложные магические конструкты, я их, конечно, научился выплетать на минимальном уровне, но, честно скажу, так и не понял, как и почему они работают. Да о чем речь, для меня все это энергетическое манипулирование дичью кажется.

— У меня в какой-то мере проще, у меня большей частью навигация, а она без магии, разве что точечная сложная, там расчеты каждого прыжка такие, что голову сломать можно, — поежился физрук. — Благо, что в рубке специальный навигационный искин имеется, без него я бы ни одного прыжка не рассчитал, слишком уж все это сложно. Особенно тяжело было разбираться в топологии и физике многомерных пространств. Кое-что понял, но именно кое-что. Еще разбираться и разбираться. Благо, старпом будет неплохой, он только вышел их капсулы, учился, осваивал межзвездную навигацию и прочие радости. Скоро будет здесь, сразу назначу его на должность. Кстати, вторым помощником я Булыгу помолодевшего возьму, физик все-таки.

Из рамки телепорта вышла госпожа Эмрис в сопровождении лейтенанта Глодина, ободряюще улыбнулась землянам и сказала:

— Ну что ж, господа, пора. Вирт-капсулы готовы к сдаче экзаменов. Как там у вас говорят? Ни пуха, ни пера?

— К черту! — дружно ответили Иван Афанасьевич с Николаем Ивановичем и двинулись вслед за медиком к двум особо крупным капсулам с поднятыми крышками.

Раздевшись, они улеглись в эти капсулы, крышки закрылись, отсекая их от реальности. И для каждого началось испытание. Точнее, целый ряд испытаний и тестов. Директору большей частью пришлось решать политические вопросы, связанные со школой и ее отношениями с разными государствами, каждое из которых хотело иметь на нее влияние, ведь в «Тархи Ла» большей частью учились дети высокопоставленных особ, богачей, чиновников, аристократов и высших магов. Причем ситуации были самыми разными, порой совершенно неожиданными и нехорошими.

Дома, в России, ни с чем подобным Ивану Афанасьевичу сталкиваться не доводилось. Самой сложной оказалась ситуация с сутенерами и покрывающими их чиновниками. Здесь же все было намного хлеще, порой приходилось принимать решения, от которых зависело само существование школы. Именно сейчас до землянина окончательно дошло, почему его так охотно приняли. Да все просто — прежний директор, дварф Нахау-Рам, нарушил тысячелетние принципы «Тархи Ла», ее легендарный нейтралитет, четко выбрав сторону в не касающемся его и никак не затрагивающем интересы школы противостоянии. Но мало этого, он отказал в обучении учеников из секторов Черных Кланов Райторна, невзирая на результаты их экзаменов. Такого не случалось больше трех тысяч лет! И гордые до безумия райторны такого плевка в лицо не простили, уничтожив нанесших им оскорбление. Стать детоубийцами они не опасались, прекрасно знали, что в случае опасности учеников и учителей обязательно спасет древняя система. Причем, зная особенности ее функционирования, специально привели в соседний сектор свою школьную станцию, и детей вместе с персоналом станции должно было перенести на нее. Нахау-Рам, скорее всего, был ритуально казнен Черными жрецами, успев перед смертью сильно пожалеть о своей глупости и опрометчивости. Интересно, кто вбил ему в голову, что Тьма — это зло? Причем зло экзистенциальное, требующее обязательного уничтожения. А она всего лишь одна из сил, без которой невозможно существование населенных миров, исключи ее из уравнения, и сама жизнь прекратится.

Иван Афанасьевич анализировал случившееся с прежним директором и с каждым мгновением все четче понимал, что тем мастерски манипулировали. Вот только кто и как понять не мог, это делалось исподволь, бедного дварфа подводили то к одной мысли, то к другой таким образом, что он был полностью уверен в их правильности и считал собственными. Делал это прекрасный знаток психологии его вида, и этот неизвестный добился своей цели — школы «Тархи Ла», стоявшей многим власть имущим в галактике костью в горле именно из-за ее независимости, не стало. Две дочерние школы фтородышащих и водных видов вряд ли долго продержались после исчезновения основной.