Звездная каторга: Ария Гильденстерна (СИ) - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич

Чего боялся? Так ясно, чего! И тех уродов-охранников, которые били, но больше — самого вида жертвы. Жуткое дело! Такие вещи невольно примеряешь на себя, и тогда... Короче, трясёт тебя, как лихорадочного, и паникой накрывает, и тело перестаёт слушаться, деревенеет разом. А тебе здесь, в посёлке, с людьми встречаться, первое впечатление производить.

И всем улыбаться, будто последней дряни!

Но ладно, с улыбками повременим. Кай, вроде, и прошёл уже мимо тела, но заставил себя вернуться. Смерти надо смотреть в лицо, а не то она на тебя как глянет! Приближаясь к избитому, чувствовал спиной чьё-то недоброе внимание, а может, и со страху казалось. Внутренние силы в тебе порой весьма изворотливы и легко прячутся за силы посторонние, внешние.

Добрался, склонился. Тут тело зашевелилось, рукавом утёрло расквашенный нос, выплюнуло наземь кровавый сгусток и вдруг устремило в Кая ненавидящий взгляд:

— Чего вылупился, фраер?

— Ничего, просто обознался.

— Да чтоб ты сдох!!!

И так легко сделалось на душе от этого диалога!

3

Электростанцию Кай приметил издали по оглушительному шуму генераторов. Кучу мусора — по запаху, да и вздымалась она выше кровель барачных. Ну, здравствуй, временное пристанище. Чью там койку надо спросить: малыша Глипа?

— Ты на его место? — холодно уточнил дежурный по бараку, сидевший сразу напротив двери. Глаза его были пусты и печальны.

— Ага.

— Вон там, под окошком.

Кай сунулся было к указанной койке, но увидел, что на ней разложены какие-то вещи. Повернулся к дежурному:

— Там занято...

— Нет, — безразлично возразил дежурный, — после Глипа никто не занимал.

— Так значит, он сам ещё не съехал...

— Съехал, — зевнул дежурный, — уже не вернётся. Если что найдёшь — владей.

— А с чего ты взял, что не вернётся? — не понял Кай.

— А с того. Его же хвандехвар сгрыз.

— Серьёзно? Когда, где? — кажется, до Кая понемногу стало доходить истинное значение эвфемизма 'пошёл на повышение'.

— Да на этой самой койке минувшей ночью, — сообщил дежурный.

Прозвучало не то чтобы мрачно, а скорее досадливо.

Похоже, в мыслях о неудобном, но безопасном ночлеге Кай здорово переоценил истинную ситуацию. Незадачливый преемник жертвы старался думать о хорошем.

Подходя к койке Глипа, Кай заметил высаженное стекло в окне: значит, отсюда хвандехвар и залез...

А потом присмотрелся к вещам на койке и впервые с внутренним содроганием понял, что всё это — не просто так вещи. Там...

Рвотный позыв чуть не согнул пополам.

Глип. Это он. Там, в вещах!

Единственное что, настолько аккуратно обглоданный, что одежда так и осталась на нём, причём выглядит тщательно выложенной уголок к уголку. Добротная одежда из неубиваемых спецматериалов. Носки. Штаны. Шахтёрская блуза. А из блузы-то череп скалится!..

Тьфу, аж ком в горле от пронзительного взгляда его глазниц...

Хорошо бы всё это оказалось чьей-нибудь шуткой. Да, злой шуткой, чтобы довести придурочного новичка до истерики. Ты в соплях, они хохочут, и все довольны, даже ты сам... Ведь жуткая штуковина так легко и нестрашно взяла объяснилась, да?..

Но некому здесь хохотать. Некому радоваться твоей панике. Шахтёры — серьёзные люди, не студенты какие-нибудь. И если выдали тебе это место, значит, иного не дадут. Ты на Эр-Мангали, парень. Обойдись-ка без рвоты, без паники, без истерик. Успокоился?

— А чего ж не прибрали-то? — пробормотал Кай едва слышно, обращаясь скорее к себе самому, чем у дежурному по бараку.

И сам себе с жёсткостью ответил: 'Тебе нужно, ты и прибирай'.

4

Что за тварь такая — хвандехвар? Кай о ней впервые слышал, хотя кому бы, как не ксенозоологу Михаелю, владеть вопросом лучше других. Памятуя о своей легенде, не стал задавать дежурному по бараку прямых вопросов. Только поинтересовался: часто ли эти гадины проникают в периметр посёлка и кого-то грызут.

Оказалось, довольно редко: на памяти дежурного случилось не более десятка подобных смертей. Это за те полгода, что парень провёл на Эр-Мангали.

— Всего за полгода? — переспросил Кай.

Дежурный ответил, что полгода на Эр-Мангали срок солидный. Да так зацепился, так заволновался, что красноречие откуда только взялось! Вот что значит попасть на больную для человека тему. Этому важно, что он на планете не новичок. Полгода! Не каждый шахтёр столько протянет.

Знавал он многих, которые и месяца не пережили. Нет, не каждого загрыз хвандехвар. И большинство погибло не в своей койке. Кто в шахте, кто по дороге в шахту. Дороги — они на этой планете самые опасные, особенно когда у вездехода мотор заглохнет. Тогда-то хвандехваров и прочей живности собираются целые стаи: ждут, когда люди их накормят.

А вот если давно не кормят, голодные хвандехвары подбираются к посёлкам, по ночам нашаривают в бараках сонную добычу. Ну, и хрюмсают, если кто плохо лежит.

— А ты сам видел хвандехвара? — спросил Кай.

— Нет, — замотал головой собеседник, — темно же. Но, если хочешь знать, то я его слышал, и даже несколько раз. Такое, прикинь, характерное жадное чавканье. Думаешь сквозь сон, что твой товарищ втихаря от всех жрёт добытый у повара кусок мяса, а наутро выясняется, что это его самого жрали. Впечатленьице, да?

Да, Кая тоже впечатлило.

А ненароком разговорённый им дежурный, исчерпав тему хвандехваров-убийц, уже вываливал на его плечи кучу советов. И довольно полезных, если не отвернуться, а вдуматься. Например, о том, как выбросить кости предшественника, не пачкая рук, и кому можно сбыть не тронутою людоедом одежду.

— Кости из одёжки вытряси в этот тазик, а саму одёжку сложи в стопочку. Аккуратнее! Хвандехвар её не мял, и тебе не след. Не нарушай товарного вида.

— Товарного?

— Ведь сам ты её носить не станешь, как я понимаю?

Кай энергично замотал головой.

— Ну так продай старьёвщику. Соседний барак за электростанцией, спроси Скунса.

— Возьмёт? А если догадается, откуда тряпьё?

— Ясно, догадается. Ну и что с того? У нас принято за мертвецами донашивать. Каждый знает: сегодня ты чужое наденешь, завтра твоё дотреплют. Оно ж дефицит какой-никакой. В шахте, парень, труд не понарошку, там всё на раз приходит в ветхость: инструменты, люди, одёжка та же. Знаешь, как быстро все эти робы протираются до дыр? Что ж ты будешь, голышом вкалывать? Конечно, доносишь за хорошим человеком. Даже коли кровищи на робе, хоть выжимай. А хвандехвар — он пятен крови на одежде не оставляет. Чистоплотный! Сперва, как задушит, всю кровь из жил высосет, а тогда уж грызёт...

А что выглоданные кости малыша Глипа никто не планирует с мало-мальскими почестями хоронить — уж это между строк подразумевалось:

— Видал ту кучу мусора за окном? Вон туда и зарой. Только следи, чтобы тебя самого не присыпало. Лавина в горах, она жуть какая штука, ха-ха...

Напоследок разговорчивый собеседник выдал пару истин экономического плана:

— Между прочим, тебе за койкоместо придётся платить. Сразу тебе этого не скажут, но как долга поднаберётся, придут мордовороты от коменданта. А это ребята такие, они там все с одной луны...

— С Плюмбума-11?

— Вот-вот! В общем, заплатить придётся, не сомневайся. А не сможешь — из посёлка вышвырнут. К хвандехварам, можно сказать, в гости.

Что хвандехвары, что плюмбумы — одна порода. Только хвандехвар (как дежурный сказал?) — чистоплотнее...

— И кафе поселковое бесплатно только первую неделю. Дальше такой долг накрутят, что ой-ой-ой. Особенно как увидят, что человек считать не умеет...

— Я умею, — возразил Кай.

— То ты знаешь, что умеешь. А они скажут, что ты неправильно посчитал, и что ты им сделаешь? То-то. Вышибалы в кафе тоже с Плюмбума. Они на то и вышибалы, чтобы деньгу с клиентов сшибать. Нашего брата шахтёра все дурят...