Ира Андронати - Малой кровью
— Урванцев, — позвал полковник. — Подойди, Урванцев.
Пятно слева стало Урванцевым.
— Слушаю, Игорь Николаевич.
— Как обычно?..
— Ну… где-то да. Кардиограмму же мне не снять, а так… Дольше длилось, колоть шесть раз пришлось.
— Спасибо, брат.
— Да ладно. Мне за это деньги платят. Вы — берегите себя…
При посторонних Урванцев был с ним на «вы» и по имени-отчеству, что сбивало.
— Как оно — беречь-то… сегодня?..
— Это да…
— Где мы?
— Большая ферма сразу за Церковным мостом, не знаю, как называется. Ребята в конюшне, а нам вот — комнату дали.
— Ферма Долитвы, — подсказал Дупак.
— Далеко же ушли… Вечер?
— Ночь начинается. Час Собаки. Товарищ полковник…
— Что, Саша?
— Тут какой-то местный хрен хочет с вами поговорить. В смысле — с самым главным.
— Сказал, что я никакой?
— Сказал. А он — что подождет. По-моему, что-то вроде генерала он у них.
— А как ты сказал? Ты же по-ихнему…
— Шимку-толмача помните? Который при герцоге был, а потом он его за мясо выгнал?
— Помню.
— Мы с ним встретились… ну, сегодня…
— Так. А почему я тебя со всеми не видел?
— Я спрятаться хотел. И получилось… почти. Мы уже в лес выбрались — я, Шимка и еще четверо гардов. И в лесу нас уже того…
— Понятно…
— Игорь Николаевич, не перегружайтесь, — сказал Урванцев. — Если честно, боялся, что не вытащу сегодня. До утра доживем, а там…
— Сейчас, Павлик… Коротко: чего этот генерал хочет?
— Ну… он говорит, что нам теперь надо вместе…
— Не понимаю.
— Типа союза.
— Совсем не понимаю.
— Хотите, я Шимку позову? Он тут, на лестнице ждет…
— Не надо твоего Шимку… Ну-ка, Павлик, давай меня посадим…
— Игорь Николаевич!
— Да ладно тебе… а то сам сяду, а это вреднее…
Он стал садиться — его подхватили с двух сторон, помогли, Дупак подоткнул подушку. Полковник утвердился, повел плечами. Он был в полосатой майке и трусах, оба локтя перевязаны, и под повязками больно: наверное, опять прятались вены. Забавно: немаленький мужик, а вены — как у бабочки…
— Давай-ка, Павлик, накинем на меня бушлат — и зови их, Сань.
Герцогство Кретчтел, Сайя, планета Тирон. Год 468-й
династии Сайя, 46-й день весны, час Собаки
Получается что, подумал Серегин. Получается, я день продержался. Теперь еще ночь простоять…
Это будет вторая бессонная ночь, а ведь во все предыдущие спать приходилось часа по три-четыре. Дед, помнится, ворчал, читая военные мемуары: да как это люди все помнят-то? Я вот из всей войны помню только, как спать хотелось. Спать и жрать. Спать и жрать… И еще — все время грязь месим: И еще победу.
Теперь Серегин понимал его значительно лучше.
Он с трудом — челюсти останавливались — счавкал треть плитки рациона и запил последними каплями воды из второй фляги. Коньяк тратить не стал. Коньяк — это на самую пиковую жару…
Хорошо бы прожить эту ночь. Не уснуть.
Медленно, но вполне заметно над щербатым парапетом плыла оранжевая маленькая луна. Легионеры звали ее почему-то Муркой. Мурка летала над планетой совсем невысоко и делала полный оборот за четыре часа, двигаясь при этом по небу с запада на восток. То есть вращалась-то она в том же направлении, что и планета, но обгоняла ее — поэтому так получалось. Кто-то из ребят с институтским дипломом говорил, что через пару тысяч лет она упадет, и чапам будет очень хреново. Судя по всему, чапы тоже это знали. Кроме того, когда-то сравнительно недавно такая же большая дура на них уже падала — о чем свидетельствует окруженное ленивыми вулканами Круглое море.
Наверное, поэтому чапы такие пофигисты. Жить всю жизнь под этим булыганом…
Вторая маленькая луна висела почти в зените. Остальные еще не взошли.
Тогда это что?..
Несколько секунд он пялился в небо, потом протер глаза — но в зените по-прежнему было две маленькие луны. Две. И одна из них медленно увеличивалась.
Это же катер, вдруг сообразил он. Ну конечно, катер.
Наверное, он отупел за эти сутки, потому что не ощутил ни малейшей радости. Даже наоборот, что-то вроде досады: ну вот, я тут на дальнейшее настроился, а вы меня — за шкирятник и в трюм…
Раздался тот незабываемый и невоспроизводимый звук, который знают все, когда-либо наблюдавшие посадку или взлет космического корабля, — и от которого по плечам и затылку бегут мурашки и скрючиваются пальцы на руках и ногах, а ладони и подошвы начинают неистово свербеть. Кто-то выстрелил издали — звук улетающей отрикошетившей пули был как чашка холодной воды в лицо, Серегин моментально присел, а потом из днища катера — оно уже было рядом и матово светилось изнутри, можно было рассмотреть бугристые утолщения по краю диска и закрытый пока люк — крышка неровная, как древесная кора, — полился яркий молочно-белый свет…
Герцогство Большой Южный Паоот, планета Тирон.
Год 468-й династии Сайя, 47-й день весны
Цхелай умер под утро — долго хрипел, но умер тихо, как бы не желая больше обременять командира своей болью и своей почти мертвой тяжестью. Последние два дня были сплошным бредом, события перепутались и замкнулись, многое из памяти просто пропало. Дениса тоже зацепило в той стычке, рана воспалилась, и как будто током било от лопатки в плечо и шею, но пока что можно было терпеть, двигаться, что-то понимать, волочь на себе тяжелого жаркого солдата — и временами отстреливаться от вцепившихся в штаны партизан…
Он не знал, почему все еще жив.
Наверное, везло…
В несколько ударов лопатки Денис обрушил пласт мокрого щебня с обрывчика, под которым они прятались и где нашел пристанище хороший солдат Цхелай Зу Багом-о, спокойный надежный парень, тиронец по происхождению, но выросший на тренировочной планете Лярва — или, как оно правильнее, Аляр-Вихон. Там было человек двести тиронцев — работники полигона, космодрома, просто торговцы.
Туда и отправят родителям извещение и перевод…
Денис обрушил еще один пласт и понял, что достаточно: иначе он тоже помрет здесь, а это пока рано. Ничем не пометив могилу, а только поставив крестик на карте, он стал карабкаться по склону вверх. При себе у него был автомат, три магазина к нему, граната — и проклятый прибор, ставший теперь цельносвинцовым.
Пройдя с полкилометра и упершись в очередной тупик, Денис достал рацию, выставил антенну и передал Большому координаты двух последних точек. Хотел добавить пару слов от себя, но не стал.
Глава девятая
Шоссе № 99, штат Калифорния, Западно-Американская
Конфедерация. 27. 07. 2015, 22 часа 20 минут
Уже час, как она миновала последний жилой город и теперь катила в полной пустоте; было как-то слишком долго слишком безлюдно, дорога сама летела навстречу, и подрагивающим рулем ее нужно было решительно удерживать в растянутом голубоватом полукруге — поэтому Юлька в первый момент даже обрадовалась настигающему звуку моторов, и свет фар в зеркальце заднего вида показался веселым…
Они обогнали ее один за другим: три простых — но очень больших! — мотоцикла, потом четырехколесный, потом — какое-то немыслимое сооружение из хромированных труб, огромного мотора, прожекторов и тракторных, наверное, колес. Все это оглушительно ревело, выбрасывая густой дым и пульсирующие языки пламени…
Сзади догоняли другие.
Юлька чуть сбросила скорость и взяла вправо — на всякий случай, но ее очень грубо подрезали, а потом попросту прижали к обочине. Она не успела опомниться, как оказалось, что «самурайчик» стоит, упершись в зад того плевавшегося огнем чудовища, а со всех сторон ее окружают слепящие фары. За фарами угадывались рули и руки, а больше ничего.
Потом огромный черный парень в белом кожаном костюме оттолкнул Юльку — она отлетела на пассажирское сиденье, — сел на место водителя, схватился за руль, чудовищно напрягся — машинка заскрежетала — и оторвал руль! Он вскочил на сиденье, потом на капот, держа руль над головой, — и все вокруг потонуло в реве глоток, клаксонов и моторов.
Юлька обнаружила, что чехол со спиннингом лежит у нее на коленях, а указательный палец нащупывает спусковой крючок винтовки. Это было нелепо: надо еще дослать патрон, надо снять с предохранителя… да и вообще — стоит ли стрелять?..
Как уже было с ней в опасных ситуациях, она чувствовала страх, но его оттесняло куда-то в ноги другое: холодное спокойствие, даже некоторая замороженность — и ощущение идущей сквозь нее лавины нужных и ненужных знаний, воспоминаний, вопросов, ответов, решений… на секунды или десятки секунд она становилась почти гением, вот только ноги прирастали к месту…
И жаль, что потом нельзя было восстановить это состояние и почти ничего нельзя было вспомнить. Оставались страх — и досада.
С трудом спустив ноги на землю, Юлька сделала три шага в сторону, ожидая окрика, или грубого хапка, или удара в затылок, но был только шум и крики. Ее оттолкнули, но не зло и за спины, просто чтобы не застила.
