Дмитрий Володихин - Конкистадор
– Верю, Марго. – Сомов действительно верил ей: Марго была из породы каких-то древних подвижников, постников и бессребренников. Последние двое суток она половину своего рациона отдавала раненым. С нее сталось бы и голову отстегнуть, если б можно было такой ценой вытащить ее солдат из пекла.
– Так вот… я буду тебе по гроб жизни благодарна, ты только сделай все как надо на космодроме. Ты понимаешь?
– Да понимаю я, Марго, понимаю! Только не надо драму делать из тактической операции! Драму – к чертям собачьим! – Сомов почувствовал нарастающее раздражение. Он устал, как ломовая лошадь, все болит, в башке сонная одурь, а в целом самочувствие не лучше, чем у дерьма в жопе у покойника на четвертый день после похорон. И тут такая умная тютя заговорила о высоком! Самое, блин, время. Виктор заставил себя смягчиться. – Короче, нам надо сделать простое дело, оно хоть и рисковое, но простое, Марго, давай не будем болтать лишнего, давай, Марго!
– Извини.
– Не за что. Завтра… пусть меня разбудят на четверть часа раньше общего подъема. От пайков этих говенных второй день запор… пусть поднимут пораньше, надо отосраться как следует… Иначе я тут навоюю.
– Поднимут.
Сон ударил его наотмашь.
…Утром Нуньес спросил Виктора:
– Вы когда-нибудь совершали марш-бросок в полной б/выкладке?
– Нет.
А Сомов-то думал: сядут они в челноки, взлетят и через несколько минут обрушатся на охрану «Гермеса»… Ан нет, боеспособных челноков не нашлось. Он посмотрел на лейтенанта, и, наверное, столько содержалось в этом взгляде разочарования, что Нуньес выдавил из себя ободряющую, с его точки зрения, фразу:
– Ничего… у вас ведь неполное снаряжение…
Где-то в отдалении уже шел бой. Как потом выяснилось, Марго от его имени оставила 3-ю бригаду имитировать активность в районе прорыва, и ребята старались вовсю.
Сомов считал себя тренированным человеком. И сначала он чувствовал себя неплохо. Потом начал выдыхаться. Сжимал зубы. Молился. Ругался. Опять молился. Сбавлял темп. Опять нагонял. Через час или полтора началась стрельба. Пришлось прыгать, вертеться, падать, вставать, играть в догонялки… Нуньес был неизменно рядом. Нагрузил кое-что из сомовского снаряжения на себя. Подталкивал. Поддерживал. В конце концов, просто тащил. Вокруг рушились стены, падали убитые десантники, рвались заряды, и вскоре Виктор уже ничего не соображал.
За всю вторую половину марш-броска он сделал три осмысленные вещи. Во-первых, выпустил половину магазина по артиллерийскому боту, зависшему на высоте не более ста метров и нещадно поливавшему штурмовиков кассетами с пластиковым горохом, который медики не могут высветить в живой плоти никаким рентгеном. Попал? Не попал? По боту стреляли многие, бог весть, чем его достали, но через минуту он разлетелся на мириады осколков, почти что в пыль… Во-вторых, господин командующий десантно-штурмовым корпусом попытался воспользоваться офицерским шлемом, выданным Марго и отлаженным Нуньесом. Обстановка его ужаснула: океан великорассов со всех сторон, и маленькие искорки терранских отрядов, упорно просачивающихся сквозь позиции противника; бой идет повсюду и везде… кажется, совершенно беспорядочно… Больше он на такие аттракционы не отваживался. В-третьих, Сомов несколько раз запрашивал Марго о ходе операции, и та докладывала ему по всей форме. Сомов столь же серьезно приказывал ей приступать к очередному этапу развертывания. Она отвечала: «Есть, господин каперанг!» Разумеется, он ничего не видел в этом хаосе, не понимал и уж тем более не способен был отследить этапы операции… если у нее, конечно, были хоть какие-то этапы. Всем заправляла Марго, и заправляла, как в итоге выяснилось, очень умело. Но подчиненным следовало знать: командир жив, командир боеспособен, командир доволен ходом дел…
Однажды Сомов увидел прямо перед собой два солнца одновременно. Это автоматический модуль – шарик-антиграв, размером с человеческую голову – лупил сверху управляемыми ракетами, полыхая нестерпимо ярким пламенем вспышек… Господи, куда он делся-то потом? Ведь не подбили его, кажется… Чуть погодя из переулка вылез черепахообразный танк с пустыми ракетными подвесками на бортах, и Марго плясала у него на броне, отыскивая уязвимые места и расстреливая их из «Прокопчика». Виктор слышал раньше, как спокойную и солидную госпожу Бондарь за глаза называли «Бешеной Марго». Теперь узнал – почему. Ей удалось «завалить» бронированную махину, хотя «Прокопчик» в принципе не предназначен для борьбы с танками… Потом им встретилось несколько кварталов, полузатопленных едким фиолетовым желе, и Виктор не смог вспомнить, что это за оружие тут поработало… или вернее, все еще работало… его этому не учили. На последних километрах Сомов только матерился и хрипел, иногда Нуньес волок его на себе, и выволок-таки, выволок к «Гермесу» без единой царапины, целым и невредимым.
Марго дала ему передышку: пока шел штурм космодрома, Сомов и несколько драгоценных спецов по флотским делам отсиживались в подвале полуразрушенного дома. Впрочем, передышку весьма недолгую. Полумертвого командующего внесли на борт великорасского крейсера ПКО «Максимилиан Робеспьер», протащили мимо тел, мирно отдыхающих от жизни во всех отсеках корабля, вкололи ему допинг и передали бразды правления: объект чист, дело за вами, господин каперанг! Нуньес сказал тогда: «Название у посудины плохое. Похабель какая-то», – не очень, как видно, понимая значение русского слова «похабель». И Сомов, почувствовавший себя на борту крейсера в родной стихии, коротко ответил ему: «Переименуй сам. Распорядись. Мне некогда башку загружать». Точно, Виктору было очень, очень, очень некогда. Среди спецов оказались в основном комендоры и техники, навигаторов – ноль. Сомову пришлось, поднимая крейсер, работать за трех-четырех офицеров одновременно. До того дня он вообще никогда так не работал. Только потом ему сказали: штурмовая группа захватывала «Робеспьер»… а взлетал уже «Да здравствует Гондурас!». Историческая родина лейтенанта Нуньеса, распротак его тупую головизну…
Крейсер был загружен полным боекомплектом. Поэтому Сомов первым делом заложил круговой маневр на высоте в три километра и отгондурасил изо всех арткомплексов батареи ПКО, способные до него дотянуться. Ни одна сволота не успела открыть ответный огонь. Затем – соседние космодромы. Ни одна сволота не успела взлететь. Вызвал орбиту. Доложил коротко. Адмирал Мендоса смотрел на него с экрана широко открытыми глазами, как на выходца с того света… Сомов попросил огневой поддержки. Выдал координаты для коврового накрытия: тут весь город полон был славными представителями вооруженных сил Совершенства – кроме пятачка, где окопалась 3-я бригада, и офиса концессионеров.
Ад не заставил себя ждать.
На что Сомов рассчитывал в лучшем случае? «Зачистить» путь к офису терранской Концессии, подвести туда несчастный «Гондурас», зависнуть на малой высоте, отгрузить челноками всех концессионеров, кто остался в живых, потом десантников из 3-й бригады, набить корабль до отказа, как набивают консервные банки солеными груздями, и в конце концов эвакуировать их оптом на орбиту, – пока великорассы не очухались…
Получил он гораздо больше.
Больше, чем мог представить себе в самых смелых мечтах.
Больше, чем могло присниться в первом, эфирном сне, самом воздушном и приятном за ночь, поскольку в это время душа человеческая, если она не одеревенела от усталости, обращается в ребенка и плещет дивными грезами…
Совершенство – планета с торгово-гангстерским внутренним устройством. Здесь можно все купить и все продать. В странных местах разные люди и организации устраивали тайники с любыми ценностями и товарами вплоть до самых экзотических. Говорят, когда-то женевские администраторы нашли в местном бандитском схроне живого огнедышащего птеродактиля; давно они тут жили, эти женевцы, и удивились только тому, что тварь вдобавок не говорящая. Зверушка скоро сдохла от научного с ней обращения.
Терранский десант ворвался в это паутинно-тонкое устройство, как слон в посудную лавку…
Через час после начала массированной бомбардировки с орбиты новый президент Совершенства связался с Мендосой, сообщил о том, что он не контролирует ситуацию в регионе, более того, не представляет себе положения войсковых частей и соединений, откомандированных на Зеркальное плато. Потом обещал отвести войска за периметр окружности с радиусом в сто двадцать миль, если центром считать офис терранской Концессии. Разумеется, когда он сможет найти тактических командиров и восстановить порядок в войсках… Приказ прекратить огонь уже отдан, сейчас его пытаются довести до всех задействованных в операции военачальников… Более того, весь район, который в ближайшее время покинет армейская группировка, через 24 часа перейдет в собственность – он подчеркнул – не в концессию, а в собственность Независимого государства Терра… Всех виновников нападения на терранский офис публично линчуют в течение недели… Всех гражданских выселят… Мендоса сначала просто не поверил ушам своим. Затем осторожно осведомился, что от него потребуют взамен. Президент хотел взамен две вещи: во-первых, прекратить бомбардировку. Хотя бы на несколько часов. А лучше – совсем. Во-вторых… эээ… вернуть крейсер… эээ… «Максимилиан Гондурас»… то есть… эээ… «Да здравствует Робеспьер». Мендоса насторожился. А, чем собственно, так ценна старая гондурасская лохань? Эээ… президент нуждается в маленькой консультации… Пока президент консультировался, резидентура ОАБ на Совершенстве доложила Мендосе: господин контр-адмирал, только что транссистемный фонд[8] «Фортификатор будущего» перевел на счет штаб-шефа Даниэля Фридлянда сумму, с точки зрения здравого смысла просто невозможную. На эти деньги штаб-шеф за сорок пять минут сместил министра обороны, выкупил пост президента для своего человека и организовал убийство трех ключевых фигур, способных воспрепятствовать его планам. Фонд живо интересовался целостью и сохранностью крейсера «Гондурас»… Президент прервал доклад оабовских специалистов с поверхности на самом интересном месте. Собственно, секрет перестал быть секретом. Вооруженные силы Совершенства взяли подряд на транспортировку некоего миниатюрного груза, созданного в местных лабораториях… пункт назначения находится на обратной стороне Луны, точнее определить президент затрудняется… это, так сказать, информация конфиденциальная, в сохранении тайны заинтересованы его добрые друзья… так что… нда. Мендоса прямо спросил: «Какого рода груз?» Президент, видимо, получивший полномочия от «добрых друзей», ответил уклончиво: мол, маленький контейнер с восемью пикограммами трансформированной кварковой материи, пребывающими в энергетическом коконе. Мендоса не понял. Тогда с президента слетела вся вежливость и лощеность, ему и так осточертело облизывать вонючего чужака, потому что Фил Кадык из Блэк-Энджелз ни одной суке в жизни отчета не давал, и зачем он будет давать отчет импортной суке? Он так и сказал: «Рожа, блин, адмиральская! Ты думаешь я секу это дерьмо? Я те химик? Я те физик? Я те очкарик? Если вскрыть – рванет, если рванет, половине планеты – хана. Всосал?» На это контр-адмирал Хосе-Родриго-Альваро-Мария-Карлос-Хуан-Энрике-Фердинанд Мендоса-Медина, происходивший по прямой от испанских грандов, гордившийся превыше всего на свете каменным гербовым щитом своих предков в соборе каталонского города Жирона на планете Земля, отмеченный наградами четырех правительств, фундатор двух музеев, одного театра и знаменитой школы-студии «Вензель-Модерн» в Рио-де-Сан-Мартине, безупречный семьянин и заслуженный военный педагог ответил краткой репликой на чистом женевском эсперанто[9]: «Zahlopni havalo, trup». Президент Фил havalo zahlopnul. От удивления, главным образом. Адмирал продолжил: «Мне нужна маленькая консультация». Сеанс мгновенной связи с Террой дал ему необходимую методологию разрешения ситуации. После часа торгов, на протяжении которого эскадра не прекращала громить Миррор-сити с орбиты, а драгоценный крейсер, нервируя хозяев груза, не выходил из зоны боевых действий, ударили по рукам. «Добрые друзья» согласились на компромисс: новый экипаж «Гондураса» выводит корабль в межпланетное пространство, покидает его, а потом экс-«Робеспьер» превращается в огненный цветок на безопасной для всех живых существ дистанции; груз же не достанется никому… Конечно, исторический маневр будет совершен только после того, как правительство Совершенства выполнит взятые на себя обязательства.
