Георгий Мартынов - Звездоплаватели
– Оба?
Этот вопрос заставил Белопольского вздрогнуть. Камов говорил, что ни при каких обстоятельствах они не покинут вездеход одновременно. Кто-нибудь должен был остаться в нем. Но почему же они не отвечают?
– Сергей Александрович!.. Арсен Георгиевич!.. Почему молчите?.. Почему молчите?.. Отвечайте!.. Отвечайте!..
Ответа не было.
В обсерватории наступило тягостное молчание.
Мельников и Белопольский, скрывая друг от друга мучительное волнение, не спускали глаз с красной точки индикатора.
Оба боялись, что лампочка вдруг погаснет. Еле слышное потрескивание казалось им очень громким, и они каждую секунду принимали его за ожидаемый щелчок включенного микрофона.
Но минуты шли за минутами, а рация упорно молчала.
ВЫСТРЕЛ
Вездеход быстро и легко шел по плотно утрамбованному временем песку.
Широкие гусеницы оставляли за собой отчетливый след. Белый корпус хорошо отражал лучи солнца, и внутри вездехода не было жарко.
Сидя в мягких удобных креслах, Камов и Пайчадзе чувствовали себя прекрасно. Немного утомительно было однообразие окружавшей их местности, но они не теряли надежды увидеть наконец что-нибудь интересное и внимательно смотрели вокруг. Иногда приходилось объезжать озера, и один раз они чуть не завязли в сыпучем песке. Гусеницы внезапно провалились, но Пайчадзе с молниеносной быстротой дал задний ход - и машина благополучно выбралась из неожиданной ловушки.
– Настоящее болото, - сказал Камов. - Только песчаное.
От звездолета их отделяло уже более ста километров, но вездеход с прежней скоростью продолжал продвигаться вперед.
Камов был уверен, что мощный мотор, любовно сделанный специально для них уральским моторостроительным заводом, не подведет. За два часа работы он даже не нагрелся и был такой же холодный, как и в начале пути. Казалось, что заключенная в нем сила шутя несла маленький вездеход, и гусеницы с равномерным мягким шелестом непрерывной лентой, без напряжения, переливались через ведущее колесо.
– Хорошо собрали, - похвалил Пайчадзе. - И быстро!
– Недаром же мы три раза собирали его на 3емле, - сказал Камов. - Помните, как ворчал Константин Евгеньевич, когда я потребовал третьей сборки?
Пайчадзе засмеялся.
– А помните, - сказал он, - как Матвей Иванович ругал вас, когда сломали гаечный ключ?
Камов вспомнил старого уральского мастера, который учил их собирать вездеход, и улыбнулся.
– "С инструментом надо обращаться бережно, аккуратно, с любовью, молодой человек!" Так, кажется, он сказал, Арсен Георгиевич?
– Так!
Камов посмотрел на часы.
– Половина двенадцатого, сказал он. - Пройдено сто сорок километров. Пора поворачивать. Мы обследуем местность к югу километров на пятьдесят, а потом направимся к звездолету.
– Поворачиваем!
Камов привстал и внимательно осмотрел в бинокль местность впереди вездехода.
Везде одно и то же: заросли и песок.
Он собирался опустить руку и дать разрешение повернуть на девяносто градусов, но вдруг резко наклонился вперед.
– Что это такое? - сказал он. - Посмотрите, Арсен Георгиевич!
Пайчадзе поднес бинокль к глазам.
Километрах в двух, правее пути вездехода, над синим ковром растений виднелось какое-то длинное, тускло блестевшее тело.
– Как будто металлическое, - сказал Камов.
Не ожидая команды, Пайчадзе повернул к замеченному предмету. Нетерпеливое любопытство заставило его увеличить скорость.
Когда вездеход приблизился на расстояние в полкилометра, Камов, не опуская бинокля, сказал:
– Я знаю, что это такое. Это звездолет, но гораздо меньший по размерам, чем наш.
– Звездолет?.. Мы не одни на Марсе?
– Очевидно. Скорей всего, это американский звездолет Чарльза Хепгуда.
– Любопытная встреча! - разочарованно сказал Пайчадзе. - А я надеялся, увидим что-нибудь стоящее внимания. Сообщить Белопольскому?
– Успеем. Связь назначена на тринадцать часов. Нет оснований нарушать график, тем более, что мы через полминуты будем на месте.
Вездеход прошел прямо через густые заросли и оказался на песчаной площадке на берегу такого же озера, как то, где они оставили свой корабль. Сходство местности, настолько полным, что им на секунду показалось, что они вернулись "домой". Но это впечатление быстро рассеялось.
Вездеход остановился в десяти шагах от американского звездолета, который лежал на песке как сказочный крылатый кит. Он был окрашен в серебристый цвет и имел не более двенадцати метров в длину при ширине в два с половиной. Длинные заостренные крылья, расположенные в нижней части фюзеляжа, придавали ему вид транспортного самолета. Колес не было. Камов отметил про себя, что крылья не убираются в полете. Всю заднюю часть закрывала масса толстой шелковой ткани.
– Очень любопытно! - сказал Камов. - Звездолет, опускающийся на планету с помощью парашюта. Ничего подобного мне в голову не приходило. Крыльев вполне достаточно для плавного спуска. Намудрил что-то мистер Хепгуд.
– Где американцы? - спросил Пайчадзе.
Действительно, около звездолета никого не было видно.
– Они или спят, или ушли куда-нибудь, - ответил Камов.
Он внимательно осмотрелся вокруг и вдруг резко схватил за плечо своего спутника.
Смотрите! - сказал он дрогнувшим голосом.
В нескольких шагах от них на песке темнело большое пятно. Сломанные часы крупного размера валялись рядом с оторванной человеческой ногой, обутой в ботинок на толстой подошве. Недалеко лежала разбитая магниевая лампа.
– Скверная история! - сказал Камов. - Тут произошла трагедия. Но неужели весь экипаж стал жертвой? Оставайтесь на месте, - прибавил он, надевая кислородную маску. - Я выйду. Надо выяснить этот вопрос.
– Будьте осторожны, Сергей Александрович! - Пайчадзе тоже надел маску. - Это - "волки", которых мы еще не видали. Это их работа.
Камов вынул пистолет из кобуры и засунул его за пояс. Пайчадзе взял в руки винтовку и, нажав кнопку опустил стекла всех окон.
– Не покидайте вездехода ни при каких обстоятельствах! - сказал Камов и, открыл дверь, вышел наружу.
Подойдя к темному пятну, он наклонился и внимательно осмотрел человеческую ногу, оторванную немного ниже колена. Никаких других остатков тела не было видно.
"Почему тут часы? - подумал он. - Как они очутились здесь? К чему магниевая лампа? Один или несколько человек погибло здесь? Как узнать это?"
Звук щелкнувшего замка заставил его быстро выпрямиться.
В корпусе звездолета открылась дверь. Камов машинально отметил про себя, что дверь открывается на петлях, а не сдвигается, как у них. "Неудобно!" - мелькнула мысль.
Показался человек, одетый в темно-синий комбинезон. Кислородная маска закрывала лицо американца.
Он, как бы в раздумье, остановился на пороге двери, потом спрыгнул вниз и направился к Камову. Походка была неровная.
– Здравствуйте! Вы русские звездоплаватели? - голос звучал глухо из-под плотной маски.
– Да, - ответил Камов. - Кто вы такой?
Бейсон вздрогнул от неожиданно громкого ответа, - Камов говорил по-английски.
– Я член экипажа американского звездолета.
– Мы так и подумали, когда увидели ваш корабль. Судя по росту, вы не Чарльз Хепгуд, а я предполагаю, что этот звездолет прилетел сюда под его управлением. Где он сам?
– Вот все, что от него осталось. - Бейсон указал на оторванную ногу. - Сегодня ночью на нас напал неведомый зверь. Он растерзал Чарльза Хепгуда. Я сам с трудом спасся, расстреляв все патроны, но спасти товарища не мог.
– Как выглядит этот зверь? - быстро спросил Камов.
– Это была толстая мохнатая змея серебристого цвета. Я видел ее только при короткой вспышке магния и не мог как следует разглядеть.
– Тогда неудивительно, что вы не убили зверя, расстреляв все патроны, - сказал Камов, - поскольку стреляли в полной темноте.
Бейсон густо покраснел, но Камов не заметил этого.
– Кто еще с вами? - спросил он.
– Никого.
– Нас было двое.
– Как вас зовут?
– Ральф Бейсон, корреспондент "Нью-Йорк Таймс".
– Значит, у вашей экспедиции не было никаких научных целей?
– Хепгуд вел наблюдения.
– Правда, он был крупный ученый. Жаль, что он погиб. - И, внезапно осененный догадкой, Камов в упор посмотрел в глаза американцу: - Вы сказали, что зверь напал на вас сегодня ночью. Когда вы прилетели.
– Вчера поздно вечером. А вы?
– Зачем же вы вышли из звездолета ночью? В неизвестную, таящую опасности темноту? Почему вы не подождали рассвета, как сделали это мы? Я знаю, зачем вы это сделали. Эти часы и эта лампа говорят о вашей цели лучше всяких слов. Но, позвольте вам сказать, мистер Бейсон, что вы с Хепгудом вели себя по-мальчишески.
