Вадим Полищук - Республиканец
— Нет, одного, я считаю, достаточно, — отрезал Вольдемар и направился к выходу.
На этом экзамене его результат превзошел только призер общереспубликанской олимпиады по математике. Количество кандидатов сократилось более чем вдвое. Следующий экзамен — физика считался более легким. Те же задачи, но на этот раз их составители заставили кандидатов проявить свои знания во всех разделах физики. С физикой, как и с математикой, у Вольдемара проблем никогда не было. И хотя результат, показанный им в этот раз, был чуть выше среднего, общая сумма баллов внушала уверенность в успехе. Однако на пути было еще третье испытание — собеседование.
По традиции собеседование с кандидатами проводил заместитель по учебной работе. Но в этот раз в аудитории, где проходило собеседование, появился сам начальник академии адмирал Косторис. Когда дошла очередь до Вольдемара, собеседование начал сам адмирал:
— Почему вы решили пойти в ВКФ?
Вот так сразу, в лоб.
— В предстоящей войне судьба Республики будет зависеть от космического флота. Если мы проиграем в космосе, то планеты удержать все равно не сможем. Поэтому я…
— Достаточно, — прервал Дескина адмирал. — А почему именно наша академия?
— Это ближайшее к госпиталю, в котором я лечился, учебное заведение ВКФ.
— Понятно, — адмирал как-то странно посмотрел на Вольдемара. — Можете идти, о результатах собеседования узнаете послезавтра.
Вольдемар поднялся и уже собрался уходить, но начальник академии остановил его:
— К следующему приходу в академию приведите форму в порядок.
Сержант Дескин оглядел китель и форменные брюки. Все чистое и тщательно выглаженное, все пуговицы, эмблемы, петлицы на месте, и нашивка за ранение там, где положено.
Видя его недоумение, адмирал пояснил:
— К Военному кресту прилагается планка для повседневного ношения. Почему вы ее не носите?
— Мне бы не хотелось особенно выделяться среди других кандидатов.
— А вот это зря. Такими наградами надо гордиться, а не стесняться их. Идите.
Красный как помидор Вольдемар выскочил в коридор. Помидоры он не любил, хотя их выращивали на Зеде-3 в теплицах, а на Астгартусе они были рядовым явлением. Взглянув на часы, Вольдемар увидел, что прошло всего три минуты, некоторых мурыжили по полчаса.
Через день он нашел свою фамилию в списках принятых в академию. Первое препятствие на пути в космос было преодолено. Тогда оно казалось самым трудным.
Первый день в академии напоминал хорошо организованное стихийное бедствие. Курсантов переодели в форму ВКФ с особым кантом на погонах, пришивать петлицы и крепить эмблемы нужно было самим. Потом сдавали в каптерку личные вещи, размещались в казарме, учились заправлять кровати, изучали распорядок дня и представлялись своим командирам… К вечеру едва расползлись по койкам. А утром все по новой: подъем, зарядка, утренний туалет, завтрак, развод и строевая, строевая, строевая. Курсантов готовили к присяге. И все это под пристальным взглядом взводных сержантов, даже академия ВКФ не была избавлена от этого общеармейского бедствия.
Присягу приняли через неделю. Все, кроме курсанта Дескина, он это сделал еще на Зеде. А потом началась учеба. Поначалу все напоминало школу. Математика, астрономия, затем стали добавляться специальные предметы, изучали пехотную винтовку, ходили на стрельбище и кидали боевые гранаты. На стрельбище Вольдемар показал молокососам, как это делается, а ведь некоторые курсанты были старше него. А гранату до цели он позорно не докинул, хотя руки, как у некоторых, не тряслись. Просто не получилось, низковато пошла.
Через месяц Вольдемара вызвал ротный лейтенант.
— Прикрепите к погонам, — лейтенант протянул сержантские нашивки. — Но приказы взводных сержантов для вас по-прежнему обязательны. Понятно?
— Так точно, господин лейтенант.
— Ваш вопрос дошел до заместителя военного министра, ни одна канцелярская крыса не хотела взять на себя ответственность и решить, сохраняется ли звание при переходе военнослужащего из ОККР в ВКФ. Зам сказал, что вооруженные силы у нас одни, и звания вас никто не лишал. Так что носите, раз заслужили. Вы, Дескин, своего рода прецедент.
* * *Тяжелый истребитель имперского военного флота, по классификации республиканцев — «Рекс», пролетел совсем рядом, казалось, камнем можно докинуть. Но перегрузка была такая, что оторвать руку от штурвала было невозможно. Имперец не успел довернуть на цель и умчался, даже стрелять не стал. Для разворота и повторной атаки ему нужно не менее чем сорок секунд, а то и все сорок пять. Вольдемар, сохраняя прежнюю тягу маневровых двигателей, продолжил тянуть вираж с огромной перегрузкой. Противоперегрузочный костюм республиканцев был лучше и позволял выполнить вираж с меньшим радиусом.
«Я его поймаю», — решил сержант Дескин, и решение свое выполнил.
«Рекс» попытался встретить истребитель Вольдемара залпом двух своих пушек. Ага, уже поздно пить боржоми. Сдвоенный лазерный луч прошил фюзеляж врага, и тот, подстреленный, полетел в глубокий космос.
Вольдемар взглянул на экран локатора, где второй, и где отставший ведомый. Вот он, жив курилка. А, черт! Из задней полусферы на огромной скорости валилась еще одна пара «Рексов». Вольдемар толкнул рычаг маршевого двигателя на максимальное ускорение и повернул штурвал, надеясь повторить прежний трюк и убраться с пути имперцев до того, как они начнут стрелять. Не успел! Монитор в кабине вспыхнул красным, показывая повреждения, и было их слишком много. Вольдемар попытался стабилизировать истребитель, не удалось, работал только один маневровый двигатель.
«На втором заходе добьют», — подумал Вольдемар и хлопнул по кнопке катапульты спасательной капсулы.
Откинув фонарь, он увидел, что второй тренажер еще работает. Всего в помещении находилось двенадцать тренажеров, и это позволяло отрабатывать групповые бои в составе целой эскадрильи, но сейчас были заняты только два. Через минуту второй тренажер вернулся в вертикальное положение и замер. Фонарь откинулся, и из тренажера вылез ведомый, против троих противников он продержался недолго.
— Добро пожаловать с того света, Билл, — приветствовал его Вольдемар. — Сейчас нам дадут орденов.
В зал входил лейтенант — инструктор истребительного тренажера.
— Дескин, хорошо. Вторую пару обнаружил поздно, а на вираж ушел просто идеально и дожал его красиво. Продолжай в том же духе, но в следующий раз за космосом следи внимательней.
Лейтенант повернулся к Биллу:
— Кагершем. Плохо, я бы сказал, очень плохо. От ведущего отстал, ориентацию потерял, пока до места добрался, Дескина сбили. А зачем ты один против троих в драку полез?
Уильям Франклин Кагершем-одиннадцатый промолчал.
Когда в академию подал заявление юноша по фамилии Кагершем, то у всех сразу возник вопрос, не сын ли это того Кагершема.
— Нет, это мой двоюродный дядя, — эту фразу новоявленному кандидату на поступление пришлось произнести не менее ста раз. — Я его всего раз десять видел, в основном в новостях.
В казарме курсантов кровати Дескина и Кагершема оказались рядом. Несмотря на разницу в характерах, социальном положении, жизненном опыте, между ровесниками начала завязываться дружба.
— Мой отец — один из крупнейших бизнесменов Астгартуса, — рассказывал Билл. — Моего старшего брата прочат на его место, а меня он считает мягкотелым и романтичным, вот и настоял на моем поступлении в академию. Ему кажется, что курсантская жизнь выбьет из меня эту дурь.
— И набьет другой, — добавил Вольдемар.
С пилотированием истребителя у Билла не ладилось, и сержант Дескин уговорил инструктора на дополнительные занятия на тренажере.
— Вместо одной потери мы понесли две, и все из-за вас, Кагершем. После того как Дескина сбили, вам дальше ничего не светило и помочь ведущему вы уже ничем не могли, уходить надо было. Вопросы есть?
— Разрешите вопрос, господин лейтенант? — подал голос Билл.
— Разрешаю.
— Какой коэффициент трудности был у наших противников?
— Девяносто пять.
— Сколько? — не удержался Билл.
— Девяносто пять. Или в настоящем бою вы надеетесь встретиться с плохо обученными даунами? — Лейтенант закончил разбор полета. — Завтра в то же время попробуем еще раз.
Вольдемар и Билл отправились снимать тренажерные костюмы. Вообще-то пилотов истребителей одевали в противоперегрузочные костюмы. Костюм для тренажера выполнял обратную функцию — он имитировал перегрузку.
— Какие планы на воскресенье? — поинтересовался Кагершем-младший.
— Пока никаких, — ответил Вольдемар.
— Может, все-таки ко мне? — предложил Билл.
— Посмотрим…
С шести вечера субботы до девяти часов вечера воскресенья курсантов академии, тех, кто не был занят в наряде, отпускали в увольнение. Поначалу Вольдемару нравились эти выходы. Огни большого города, поток людей, музыка, звучащая по вечерам. И все это мимо, мимо. Здесь он никого не знал и никто его не ждал. Девушки с интересом поглядывали на форму курсанта академии ВКФ, но Вольдемар чувствовал, что дальше формы их интерес не распространяется. Да и пустые карманы останавливали от попыток знакомства. Того, что платили курсантам, не хватало даже на самые простые развлечения, даже одному. Несколько раз сержант Дескин сам просился в наряд, освобождая выходной взводным сержантам. Уильям Кагершем не раз приглашал его к себе домой, но Вольдемар постоянно отказывался.
