Дэвид Файнток - Надежда гардемарина
Командир Мальстрем заплакал:
– Прости меня, Ники. Приходится отдать ему предпочтение. У него больше опыта, чем у тебя. Другого выхода нет! Нет…
– Понимаю, сэр. И очень хочу, чтобы это случилось. Вот здесь я напишу. – Я взял лазерный карандаш. – Я, командир Харви Мальстрем, милостью Божьей назначаю гардемарина Вакса Стэнли Хольцера лейтенантом Военно-Космического Флота Правительства Объединенных Наций. – Я знал эти слова наизусть, как и каждый гардемарин.
Я протянул ему лазерный карандаш. Он как-то странно посмотрел на него:
– Ники, мне плохо. – Лицо его побелело.
– Пожалуйста, сэр. Только подпишите, и я позову доктора Убуру. Пожалуйста! Его била дрожь.
– Я… Ник, я… Ники! – Голова его откинулась назад, зубы стучали. По телу пробегали судороги.
– Доктор Убуру!
Прибежала доктор, схватила шприц, наполнила жидкостью из пузырька.
– Отойди немного, – сказала она мне и обнажила руку командира.
После укола мускулы постепенно расслабились.
– Дайте журнал, – прошептал он, но даже не в силах был удержать карандаш.
– Командир Мальстрем, – сказал я, – отдайте приказ! Устно! Доктор Убуру будет свидетелем!
Он что-то пробормотал, но я не расслышал. Потом стал засыпать. И вдруг отчетливо произнес:
– После обеда. Сначала передохну.
Я подождал немного. Дыхание его было коротким, прерывистым. Лицо покраснело.
Все усилия мои оказались тщетными. Единственная надежда была на доктора Убуру. Утратив всякое чувство реальности, я взял ее за руку и отвел в сторону.
– Представляете, – прошептал я, – что будет, если он не назначит Вакса?
– Да, – холодно ответила она, высвобождая рук.
– Он должен поставить свою подпись в журнале! Сможет он это сделать после обеда?
– Возможно. Но ручаться не могу.
– Но он сказал, что назначает Вакса. Я слышал. И вы тоже. – Я смотрел ей в глаза, надеясь, что она меня поддержит.
– Я ничего подобного не слышала, – заявила она без обиняков, – а вам не следовало бы врать, как-никак, по законам Генеральной ассамблеи вы джентльмен!
Я покраснел до ушей:
– Доктор, он должен подписать этот приказ.
– Остается лишь надеяться, что он будет в состоянии это сделать, когда проснется, – сказала она и добавила: – Вообще-то я полностью с вами согласна. Для безопасности корабля просто необходимо, чтобы он подтвердил назначение Вакса.
– Но вы не…
– Нет, на такое я не пойду. И не предлагайте мне больше. Это приказ, попробуйте только не подчиниться. Подтвердите.
Я не знал, что у нее такой жесткий характер.
– Есть, мэм. Командир ничего не говорил, а я ничего не слышал. Вы правы на все сто. Что-нибудь еще, мэм?
– Да, Ник. Необходимо до конца осознать свой долг. Вы присягали и обязаны соблюдать все пункты устава. Это все. Верю, что с Божьей помощью командир изъявит свою последнюю волю. И вам, молодой человек, лучше молиться, чем интриговать.
– Да, мэм. – Она была права. Вакс ждал в приемной:
– Что происходит?
Теперь он вправе знать. И по дороге в кубрик я рассказал ему о своем разговоре с Мальстремом.
– Знаешь, Вакс, я просил командира назначить тебя лейтенантом. Все сам записал в журнал, ему осталось только поставить подпись.
– И?..
– Не подписал. Потерял ориентацию. Я уговаривал доктора Убуру подтвердить его устный приказ о твоем назначении, но она заявила, что ничего подобного не слышала. Говоря по правде, этого и не было.
Вакс взял меня за руку. Последнее время на «Гибернии» это вошло в привычку.
– Почему ты считаешь, что это необходимо?
– Вакс, что, черт возьми, происходит после смерти командира? Хочешь, чтобы я взялся за управление кораблем?
Думаю, такое не приходило ему в голову, да и сам я только дня два назад об этом подумал.
– О Господи!
– Да. Остается взывать лишь к Богу. – Мы оба закрыли глаза. – Подождем час-другой. Он подпишет. Должен подписать. – До самого кубрика мы не произнесли больше ни слова.
После второго завтрака я попросил прийти в лазарет главного инженера Макэндрюса, и мы вместе с ним, доктором Убуру и Ваксом ждали, когда командир проснется. Спал он неспокойно, метался в постели. Тишина в ярко освещенной комнате становилась невыносимой.
Прошло несколько часов, а командир все не просыпался.
– Вы не могли бы дать ему что-нибудь? – обратился я к доктору Убуру. – Например, стимулирующее?
– Могу, только это его убьет, – процедила она сквозь зубы. – Жизнь в нем угасает.
– Он должен проснуться лишь для того, чтобы расписаться в журнале или хотя бы отдать распоряжение устно!
Она покачала головой, но немного погодя все же сделала командиру укол. Главный инженер сидел у кровати больного, доктор – за столом. Вакс с бесстрастным видом прислонился к стене. Я нервно мерил шагами комнату.
– Ники. – Командир посмотрел на меня широко открытыми глазами.
– Да, сэр. – Я взял головид с журналом и быстро подошел к кровати.
Командир судорожно сглотнул и сощурился, стараясь сфокусировать на мне взгляд.
– Ники… ты мой сын, – едва слышно произнес он.
– Что? – Голос у меня дрогнул. Не иначе как мне померещилось. Прерывисто дыша, я склонился к командиру.
Он погладил меня по щеке:
– Ты мне… как сын. Своего никогда не было.
– О Господи! – Я не сдержал слез.
Он нащупал рукой мое лицо, снова погладил.
– Я умираю, – словно не веря, произнес он. Ненавидя себя, я настойчиво сказал:
– Сэр, исполните ваш долг! Скажите, что назначаете Вакса лейтенантом. Пусть главный инженер Макэндрюс и доктор услышат ваш приказ.
– Сын мой. – Рука командира бессильно упала. Он перестал дышать. Я в отчаянии повернулся к доктору, но тут из груди командира вырвался хрип. Он не сводил с меня глаз. Лицо посинело. Глаза закрылись.
Доктор Убуру сделала ему внутривенное вливание. Мы ждали, пока жидкость, капля за каплей, проникала в тело. Процедура была такой же, как сто лет назад. Командир лежал, открыв рот, без сознания.
– Сделайте же что-нибудь! У вас столько приборов, помогите ему! – скорее приказал, чем попросил я.
– Это не в моих силах, – ответила она резким тоном. – Я могу заставить его сердце биться, могу даже его заменить. Могу снабдить кислородом его кровь, чтобы ему было легче дышать. Могу очистить кровь с помощью диализа и даже заменить печень. Мы ведь тут талантливые, не так ли? Но я могу сделать только что-то одно, а не все сразу. Он умирает! Внутри у него все сгнило. Он как перезревшая дыня, которая вот-вот треснет. Меланома поразила весь организм.
Своими словами Убуру буквально пригвоздила меня к стене.
– Меланома у него в желудке, в печени, в легких, в толстой кишке. Он слепнет. У него самая тяжелая форма меланомы Т, к счастью очень редкая. И я ничего не могу сделать. Ничего! Только вручить его Яхве.
По щекам ее струились слезы.
– Помочь ему уйти с миром. – Главный инженер тяжело поднялся. – Ник, оставайся с ним. Если он придет в себя, то подпишет. Или скажет, а доктор Убуру будет свидетелем. Сидеть здесь бесполезно. – Он ушел.
– Останешься со мной, Вакс?
Вакс весь кипел. Я никогда не видел его таким разъяренным. Он хотел что-то сказать, но, видимо, передумал и выскочил, хлопнув дверью.
На ужин я не пошел и сидел на стуле, который освободил главный инженер. Командир то дышал ровно и глубоко, то прерывисто. Поздно вечером доктор Убуру положила ему на лицо кислородную маску, добавив в кислородную смесь медикаментозные пары. Но вряд ли что-то могло больному помочь. Она послала медбрата в столовую за едой для меня. Я ел, не сводя глаз с неподвижного тела под одеялом. Потом задремал.
– Я посижу с ним, Ники, – сказала доктор Убуру. – Иди спать.
– Позвольте мне остаться. – Это было скорее требование, чем просьба. И доктор Убуру, видимо, поняла это по выражению моих глаз. Она кивнула, проверила сигнальные мониторы по обеим сторонам кровати и вернулась в приемную. Я дремал, просыпался, снова дремал. От яркого света тишина казалась еще более гнетущей. Я устроился поудобнее на стуле и уснул.
Проснулся я на рассвете и обнаружил, что командир не дышит. Позвал доктора Убуру. Она пришла и встала рядом со мной у его неподвижного тела, накрытого белой простыней.
– Сигнал тревоги! Почему он…
– Я отключила его. – В моих глазах она прочла обуревавшие меня чувства.
– Единственное, что я могла для него сделать, это дать ему спокойно уйти.
Ошеломленный, я снова опустился на стул. Не знаю, сколько времени я просидел в одиночестве. Потом услышал сигнал смены утренней вахты и поднялся. В приемной ждала доктор Убуру.
– Я хочу встретиться с главным инженером и пилотом Хейнцем, – сказала она.
Я ничего не ответил.
Я шел по коридору, словно в тумане, никого и ничего не видя. В кубрике застал Сэнди и Алекса. Алекс только что вернулся с вахты и лежал на койке. Сэнди при моем появлении встал.
